Тут в одном из старых выпусков попалась история про "черных следопытов", которые по автомобилям палили. А я довольно-таки давно слыхал историю позабористей. Правде или байка — не знаю...
В 1973 году была премьера "Семнадцати мгновений весны", и она пробудила у отдельных товарищей (которые, разумеется, никакие нам не товарищи) не вполне здоровый интерес к аттрибутике вермахта и СС. И в одной деревне, расположенной в местах, где когда-то шли бои, группа октябрят лет так по 21-22 накопала в лесу всякой вражьей амуниции...
В сельском клубе шел партхозактив, как вдруг из-за кулис на сцену вышли и встали позади президиума СС-гауптштурмфюрер и двое эсэсовцев из рядового/сержантского состава.
— Я хотель знайт, кто здесь есть активни коммунисти. Ми будьем их немного расстреляйт, — рявкнул офицер.
Все присутствующие испуганно замолкли, и неожиданно в зале вскочил мужичок, и, показывая пальцем на людей, сидящих в президиуме, зачастил: "Вот это, господин немец, — директор совхоза, а это — парторг, а рядом с ним — главный агроном. Все они коммунистические начальники. А бухгалтер Гольдман — не только коммунист, но еще и жид!"
Поняв, что дело неожиданно принимает серьезный оборот, гауптштурмфюрер резко протрезвел, снял фуражку и завопил: "Да вы че, мужики, какой я на фуй немец? Я — тракторист Ванька Потапов из второй бригады"...
Через некоторое время в клубе состоялась выездная сессия районного суда. Гауптштурмфюрер Ванька и его подчиненные — шарфюреры Колян и Васек получили по три года исправительных работ за злостное хулиганство и незаконное хранение оружия. Суд определил им отбывать наказание на своем рабочем месте: трактористы и так были в дефиците в Нечерноземье.
Незадачливого мужичка судила военная коллегия областного суда по статье 64 УК РСФСР ("Измена Родине"). Поскольку ущерба стране нанесено не было, он легко отделался: получил всего 10 лет лишения свободы с отбыванием наказания в ИТК особого режима, с конфискацией имущества. Верховный суд РСФСР оставил приговор без изменения...

Слегка адаптированная, но реальная история от младшего сержанта Сафарова:

РАССКАЗ ДЕЖУРНОГО ПО РОТЕ

Заступил как-то дежурным по роте. День прошел, двенадцать вечера, отбились все как положено и спать. Я тоже расслабился, думаю - щас дневального на тумбочку, второго - полы мыть, а сам привалюсь на часок-другой в сушилку. А забыл, что комроты наш еще в штабе тусуется с начштабом. Только на бушлаты упал, слышу - дневальный визжит: "Дижурный па роте, на виход!" И комроты: "Дежурный, сюда нах, быстро!" Пилотку одел, выхожу. Стоит капитан наш на бетонке, курит. Он мне:
- Сафаров, бл@, где каптер?
- Там должен быть, трищ капитан!
- Не п@зди. Нет его там. Дверь закрыта.
А дверь в каптерку запиралась только снаружи, это все знали. Старшина зачем-то так смудрил - изнутри ручку замка снял и заглушку забил. Может, чтоб каптер не расслаблялся, хрен знает. Один ключ у каптера, второй у старшины. А старшина тот уже час как дома на массу давит. У супруги под мышкой. Один раз я его супругу видел - так у нее под каждую мышку по такому старшине поместится. В тулупе и в валенках. Хотя на хера ему там тулуп - у нее ж под мышкой шерсть, как у Кинг-Конга. Ладно. А каптер же точняк здесь - как зашел в каптерку, так и не выходил. Что я, не запомню? Я еще к нему дневального послал за тряпками, тот дал. Только смурной какой-то был.
- Алтынбаев! - спрашиваю я дневального, который на тумбочке все это время стоял. - Выходил каптер?
- Ни выходил, таварищ сержант! Тряпка дал, сам каптерка пошел!
Херня какая-то. Подходим с капитаном к каптерке. Темно, свет на взлетке не горит - спят все, храп стоит как в бегемотнике. Ручку подергал - заперто, ногой попинал. Молчание. Бл@, мистика, думаю. Ну не может каптер через форточку улетучиться. Там решетки на окнах, опять же. И третий этаж.
- Короче, Сафаров. У меня в каптерке шинель осталась. (А то я не знаю!) Я в штаб пошел. Чтоб через десять минут ты с шинелью уже в штабе. А каптеру от меня скажи… сам знаешь. - И чтобы я его верней понял, добавил:
- Вы@бу!
А вот кого, не уточнил. Да я и не стал спрашивать - и так ясно. А он бросил сигарету на бетонку, придавил каблуком - и только дверь скрипнула. В штаб ушел, допивать.
П@здец, думаю. Где каптер-то? Куда он денется, если выход из роты всего один?! Посмотрел на всякий случай в ленкомнате, толчке. В сушилке все бушлаты поднял. Короче, везде, где свет горит, поискал - нету. Опять к каптерке пошел. Пять минут подолбился в дверь как дятел, только что не х@ем. Нет ответа. Почесал яйца, думаю, а может он и не в каптерке спит. Хотя, чтоб каптер спал на нарах в казарме, а не на матрасах в каптерке поперек двери - это скорей Магомет воскреснет. Забыл, кстати, сказать, что каптером у нас азер был, по фамилии Мамедов. Но, прикинул хрен к носу… а вдруг? Хорошо, фонарик у меня был на брелке. Всю казарму обошел и каждому в рожу посветил. Сначала нижние нары, а потом… потом верхние. Вот только не надо меня прикалывать. Может, думаю, он салабонство вспомнил? Под потолком захотелось полежать, к небу поближе? Мало ли какие у этих азеров фантазии бывают. Народ оторачивается от света, ворчит, конечно. На пяти языках. Да я их понимаю, сам бы ворчал - час назад еле-еле отбили, через пять отбоев-подъемов, уже третий сон глядишь, а тут тебе фонариком в рожу. Ладно. Да бестолку все. Нет каптера. Ни сверху, ни снизу. Только закончил проверять - сзади маму мою вспоминают. Оборачиваюсь. Это опять капитан. Орать на взлетке не стал, знает, что у блатных безусловный рефлекс - на шум ночью сапоги швырять. Ему ж тогда для авторитета придется их всех поднимать, взъ@бывать, а это дело долгое и нудное. Тогда точно не выспится. Поэтому шипит мне:
- Ну и где этот пид@рас?
Я ему шиплю в ответ:
- Нет его здесь, трищ капитан. Мистика… - говорю.
- Х@истика! … Если каптер в самоволку съ@бался, а ты его покрываешь - п@здец тебе! Точно не выходил?
Ага, вот он что подумал… Встал я в строевую стройку, и по уставу, но негромко:
- Никак нет, товарищ капитан! Заходил и не выходил!
- Ну смотри нах… Так, гвоздодер тащи!
Ну, думаю, вот это я попал. Это ж как мне завтра старшина вставит, что я дверь в каптерку сломал. Капитану-то похер, он шинель возьмет и домой до полудня. А старшина с утра приходит злой. Под мышкой не высыпается, наверное. Ему что-то объяснять - это ж легче пуд г@вна без соли съесть. Да и толку побольше. Но делать нечего, тащу гвоздодер.
- Ломай! Только тихо!
Сам знаю, что тихо. Поддел дверь на себя - точно, на замок закрыта. Ну, язычок аккуратно отодвинул гвоздодером. Наличник треснул, конечно, но и только. Странно, думаю, слишком просто как-то. Ведь замок на два оборота закрывается - просто так не отодвинешь. Ладно, потом разберемся. Открыл дверь, шагнул внутрь. Где тут, успел подумать, свет-то включается? Начал шарить по стене…

Лежу в сушилке на боку, неудобно как-то, голова гудит… Не понял, с какого хера?! Потолок на меня упал, что ли? Рядом Алтынбаев с полотенцем:
- Таварищ сержант, бери мокрый!
- Бл@, Алтынбаев, что случилось?
- Каптер палка голова дал!
- ???
И тут Алтынбаев напел мне занимательную, бл@, историю. Что случилось-то… Этот достойный сын горного козла Мамедов на самом деле был в каптерке. Он со своими азерами раскумарился с неистовой силой, пришел нехороший, а в каптерке еще и лосьону выпил - и его напрочь развезло. Но перед тем он осознал, насколько безобразно его поведение - а может, сколько портянок у него уведут из-под носа, пока он в отключке - и попытался сдуру сделать невозможное, то есть закрыть дверь изнутри. И закрыл. Как сказал по этому поводу мой акын Алтынбаев: "Замок собачка был, вниз дергал…". Отвинтил он что-то в замке, отщелкнул эту собачку, захлопнул дверь и отрубился навзничь. Как собирался дверь с утра открывать - не знаю. Наверное, навроде Терминатора просочиться в щель между плинтусами. Вместе с ключами. А самое веселое было то, что мой долбеж в дверь его разбудил. Но не до конца. И он спросонья понял только одно - кто-то ломает замок на двери в каптерку. Я только гораздо позже сообразил - мне повезло, что у него в каптерке ненароком не оказалось АКМа. Зато был металлический штатив от какой-то херни. Которым он меня и огрел по шее, когда я выключатель искал. И опять-таки хорошо, что не нашел - а то б он прицелился точнее и я получил бы звезду во лбу. В общем, повезло мне. Комроты тоже повезло - он вставил каптеру, забрал шинель и пошел домой. А вот каптеру не повезло. Старшина эту эпОпею услышал - и пошел каптер на лопату, траншеи рыть. А я что - я вроде как пострадавший, вон синяк на шее какой. Пронесло.

Особенности нацио... пардон, пограничной рыбалки

Когда знакомые мне рассказывают о том, как они порыбачили на Оке, Истре, Клязьме и что и сколько они там выловили, я скептически улыбаюсь. Бедняги, они даже не знают, что такое настоящая рыбалка! В этом опусе я попытаюсь поделиться личным опытом в организации и проведении мероприятия под названием "Пограничная рыбалка"

Часть первая: на Сахалине

В сентябре 93 года ПСКР-68х собирался на границу. Что такое сентябрь в средней полосе России? Это школа, это подготовка к окончанию дачного сезона, это фруты и овощи, это последние теплые дни и ночи... Что такое сентябрь на Дальнем Востоке? Все то же самое плюс РЫБА! Красная рыба, которая будет разделана, а потом зажарена, сварена, засолена, завялена, закопчена и будет радовать пищеварительный тракт населения до следующей путины... А также ИКРА! Которая будет засолена в соответствии с сотней рецептов и будет отличаться по цвету, срокам приготовления, срокам хранения, способам хранения и вкусу... Согласно вышесказанному и происходила подготовка корабля к выходу на службу. Командир корабля, капитан 3 ранга Песоцкий, уделил пристальное внимание организации - боцман был назначен ответственным по заготовке соли, грохоток, пластиковых вкладышей и бочек, все офицеры были предупреждены о необходимости наличия ножей и банок, ножи для любимого л/с в срочном порядке были изготовлены на заводе из попавшихся под ноги полос железа, из отсека ГАС, ахтерпика и форпика все барахло было утащено в сарайку, на место барахла были засунуты бочки - короче, все делалось основательно, а как иначе?

Итак, тррр-тррр-трр-трррррррррррррррр...ррр - "Учебная тревога! Корабль к бою и походу приготовить!"..."Тащ кдир, корабль к бою и походу приготовлен!" - "Баковым на бак, ютовым на ют, с якоря и швартовых сниматься"... "Якорь чист!"... "Бортовые вперед!" - "Товарищ командир, три двигателя работают на передний ход" ... "Средний вперед, бортовые - стоп! Отбой учебной тревоги, управление кораблем с ГКП. Первой боевой смене - заступить!"...

- Мостик - ГКП!
- Есть мостик!
- Сорокин, где рыбаков увидишь, сразу докладывай!
- Есть, тащ каплейнант!
...
- ГКП - сигнальщик! Цель слева тридцать, дистанция 10 кабельтов, похоже рыбаки!
- Оппаньки! Вот оно!

Подходим ближе, видим рыбацкий бот с тремя бородатыми дядьками в оранжевых комбезах, между ними и берегом - прямоугольник поплавков - тонь. Спускается катер, боцман отправляется на переговоры, через пятнадцать минут - назад, довольный донельзя, забирает с камбуза ящик сливочного масла, и опять к боту. Возвращается, а бот идет к тони... Теперь нам остается только ждать... На юте готовится бассейн из брезентового обвеса, в него наливатся забортная вода, народ приводит форму одежды в соответствие, т.е. трусы-тапочки, благо тепло... Чу! Бот идет к нам! Подвалив к нашей корме, мужики начинают вываливать на ют в импровизированный бассейн еще трепыхающуюся рыбу. Закончив, опять отправляются к тони, а народ приступает к работе... Мужики делают еще два рейса, в итоге на юте по скромным прикидкам плещется тонны две рыбки...

Работа кипит! Часть л/с пластает рыбу и складывает икру в ястыках в лагуны, часть занимается засолкой рыбы, часть грохочет икру, часть занимается тузлуком - заняты все, кроме стоящей вахты и командира.

С этой рыбалки каждый дембель увез домой по два литра икры, каждый офицер и мичман по девять, любимый личный состав всю границу и месяц после жрал жареную рыбу, котлеты из рыбы, жареные молоки, икру, а всю зиму трескал соленую рыбу. Нууу, комбригу мы тоже привезли немножко...чтоб не обижался...

А мне говорят про рыбалку в средней полосе России... Тьфу! Только кошку покормить...

- Здравствуйте, товарищи лётчики! - росту Громов небольшого, и голос у него вроде бы негромкий, но, услышав его, сразу суровеешь и подтягиваешься. Настоящий генеральский голос.
- Здравия желаем, товарищ генерал-полковник! - ответили слаженно, чётко, как один. Не зря прошли три месяца муштры на училищном плацу и еженедельные тренировки на взлётной полосе завода Антонова.
- Поздравляю вас с 45-летием Победы советского народа в Великой Отечественной войне!
- Ура! Ура! Ура!

Вообще-то училище у нас инженерное, но сегодня мы - лётчики. Эта честь выпадает нам обычно раз в году, на седьмое ноября. Но этот год - юбилейный, и лётчиками нас назовут аж два раза.

Лучше бы сделали наоборот: парад на День Победы устраивали ежегодно, а на 7 ноября - только по круглым датам. Причем кратным не пяти, а, скажем, пятидесяти. А ещё лучше - вообще бы не устраивали в этот день никаких парадов. Ну какое может быть праздничное настроение в ноябре? Месяц холодный, серый, слякотный, дни всё короче, и до зимнего отпуска ещё так далеко...

То ли дело - май! Нет на свете города красивее и уютнее, чем майский Киев! Солнце светит уже в полную силу, по-летнему. Чистые, широкие улицы укрыты свежей зелёной листвой. И вовсю цветут знаменитые киевские каштаны! А киевляночки! Окончательно сбросившие зимние чехлы, принарядившиеся, как всегда улыбчивые, гуляют парами по Крещатику, стреляют глазками, бьют в упор, сражают бедных курсантов наповал... Эх, до чего же хорош Киев в мае!..

- К торжественному маршу!
Ну вот, замечтался. Громов уже объехал весь строй и поднялся на трибуну. Парад начинается. Но тело само привычно выполняет все команды, не задействуя мозг.
- Счёт!
- И-и-и-раз! - как, уже?! Слишком короток разбег до трибуны, не успели как следует разогнаться. Перед нами идут всего три коробки: ветераны, "майорский батальон" зенитно-ракетной академии и слушатели офицерских факультетов нашего училища. А впрочем, всё равно идем неплохо.
- ...И-и-раз! - вот и прошли. Трибуна осталась позади, официальная часть закончена. Но впереди ещё неофициальная...

Людей по сторонам всё больше. Вот уже и ветераны появляются в толпе - пройдя перед трибуной, ветеранская коробка рассыпалась, они спешат занять лучшие места, чтобы не пропустить главное зрелище. И вот уже видна наша цель - приближается, растёт, нависает серой громадой ресторан "Столичный". По установившейся неведомо когда традиции основные почести на всех парадах отдаются курсантами именно ему. И киевляне знают это, под рестораном собирается больше всего народа - ветераны, отставники, просто любители парадов, приглашённые девушки и приведённые ими подружки...

Семь военных училищ в Киеве, семь курсантских коробок пройдут сегодня по Крещатику, но мы - первые, и нам предстоит сорвать первую и самую мощную волну восторга. И сама собой выравнивается спина, руки крепче сжимают автомат, и сердце начинает биться в такт ударам сапог по мощёной улице... Но одно сомнение гложет сердце: там, впереди, идет начальник курса, ненавистный Стеша - живое воплощение Устава внутренней службы. Ему ничего не стоит прекратить это "неуставное безобразие" и опозорить нас навечно...

Но вот настаёт момент, и Вадик, бессменный запевала, начинает ритуал, выкрикивая во всю свою сержантскую глотку:
- Ресторан!
- Столичный! - отвечает дружный хор голосов.
- Рюмку!
- Выше! - коробка переходит на строевой шаг, которому позавидуют и кремлёвские курсанты.
- Официант!.. - взлетает и зависает над домами истошный вопль. Ещё два шага, два удара в полной тишине, и наконец:
- Счёт!!!
- И-и-и-раз!!! - четыреста голов поворачиваются разом, отдавая честь, и глаз успевает заметить, как вместе со всеми чётко поворачивается и Стешин "аэродром" и взлетает к козырьку его рука. Ну конечно, он ведь тоже выпускник нашего училища!

И взрывается толпа. Девушки выражают своё восхищение пронзительным визгом, аплодируют любители парадов, а ветераны не могут сдержать слёз. И я верю: глядя невидящими от слёз глазами на нас, двадцатилетних, они видят себя, видят ту, непобедимую и легендарную армию, и знают, что вот идёт их достойная смена...

Всего тридцать шагов до конца Крещатика, и эти тридцать шагов - наш триумф! Коробка выкатывается с улицы на Комсомольскую площадь, более известную в Киеве как Козье болото, а сзади уже выкрикивают свою несуразно длинную речёвку танкисты. Пусть выкрикивают, пусть получают свою долю аплодисментов и девичьих улыбок, а всё-таки первыми были мы! И весь строй охватывает радостное возбуждение: хочется орать во весь голос, стрелять в воздух, и вообще дать выход молодецкой дури - учудить что-нибудь этакое!

Стеша чувствует это возбуждение и, как всегда, принимает единственно правильное решение:
- Песню запевай!
И мы запеваем, выкладывая всю дурь в "Марусю", нашу строевую песню, особенно громко выкрикивая последний куплет, чтобы слышали идущие сзади танкисты:

Там, где пехота не пройдёт,
Где бронепоезд не промчится,
Тяжёлый танк хуй проползёт,
Там пролетит стальная птица!

Необычайные приключения штурмана ПКР "Москва" рассказанные им самим.

(продолжение)

Сергей задумался, затушил окурок сигареты в пепельнице, достал из пачки “L.M”новую сигарету, прикурил от зажигалки и продолжил:
- Поставили мой пароход в плановый ремонт в завод. Ну, ты сам знаешь, нет ничего дьявольски лукавее, чем заводской средний ремонт корабля. Деньги, выделенные на это, сразу куда-то уплывают. Все включенное в ремонтные ведомости оборудование демонтируется, разбирается, уносится по цехам и... все замирает. На год, на два, на три и лишь в последний год-полтора о корабле вдруг вспоминают, и начинается "горячка" Лукавые строители вместе с работягами тащат из цехов все обратно и непросто в этой «бедламе» разобраться, что отремонтировано, а что только косметически подправлено. Одномоментно вдруг на всех твоих объектах что-то мастерят, крутят, настраивают. Голова идет кругом. Затем начинаются швартовые и ходовые испытания. При помощи "зубила и кувалды" устраняют выявленные недостатки. Затем наваливается ревизия техники. Вот тут изображается подобие ремонта в течение приблизительно полугода. И что в итоге? Корабль выходит из завода, до конца дней своих превращаясь в неполноценную боевую единицу. Полная смена матросов. Причем матрос идет, по-русски ни бельмеса? В основном с южных окраин империи. Хоть самому садись и учи: узбекский, казахский, таджикский...Мрак! Полная потеря навыков. Кабельные трассы за время ремонта отсырели. Постоянные замыкания. Блуждающие токи. От этого прогрессирующая коррозия переборок и палуб. Выход из строя техники, чувствительной к токам и сырости. Одним словом -«кырдык»
В разгар ревизии ко мне часто заходил настройщик автоматической системы пожаротушения, в прошлом первый командир БЧ-1 с постройки корабля, Шинкаренко Александр Петрович. Беседовали мы на самые разные темы, но вопросы штурманской специальности были приоритетными, особенно вопросы технической эксплуатации навигационного оборудования. Когда мы с ним сошлись накоротке, я уже без смущения жаловался ему, что катастрофически не хватает времени ни на матчасть, ни на матросов, на что Александр Петрович заметил: - А привидений еще не доводилось увидеть?
Этот вопрос я отнес к разряду образных сравнений, когда от работы и вахты начинаются "глюки", и я ему тогда ответил, что привидениям появляться рановато...
- А мои ребята в свое время боялись вахту в кормовом гиропосту нести, - продолжил Шинкаренко, - матроса какого-то окровавленного видели...
Наш разговор оказался незаконченным, меня вызвал старпом, и потом текучка дел стерла все из памяти.
Шло время. Ревизия закончилась. ПКР поставили на первые бочки в главной базе. На корабль был принят боезапас. По стояночному варианту я заступил вахтенным офицером. Вместе со мной в ходовой рубке находились мои подчиненные, командир отделения рулевых старшина 2 статьи Ханов, он заступил на руль, и командир отделения электриков штурманских старшина 2 статьи Тартарашвилли. За четыре часа вахты можно переговорить о многом. Разговоры со служебных тем постепенно съехали на бытовые. Ханов меня спрашивает, не рассказывал ли перед увольнением в запас матрос Юсупбаев что-либо необычное? ...Я ответил, что нет.
Они наперебой стали пересказывать мне рассказ матроса Юсупбаева...
- А вы знаете, у нас на постах живет еще один человек, - озадачил меня Ханов.
- Вы что ребята, заблудился он что ли?
- Да нет, тут все гораздо загадочней и непонятней, но мы сразу поверили Юсупбаеву.
И вот, что Ханов пересказал мне со слов Юсупбаева.
-В первых числах января после корабельного развода на работы, Юсупбаев пошел открывать кормовой гиропост. Подойдя к двери поста, он услышал стук изнутри помещения...
- Кто бы там мог быть? - подумал Юсупбаев, - и дверь на замке, и ключ у меня?
Открыв дверь и прислушавшись, он понял, что стук раздается из нижних помещений. Спустившись вниз по вертикальному трапу и подойдя к шахте лага, заглянул в нее и заметил идущий в корму корабля слабо освещенный, выложенный кирпичом коридор. Из этого коридора на Юсупбаева смотрел, сидящий на корточках, незнакомый матрос, одетый в рабочий комбинезон. В руке он держал молоток. Ничему поначалу совершенно не удивившись, Юсупбаев повернулся, подошел к трапу и полез обратно наверх. Здесь на трапе его вдруг как холодной водой окатило, в корме же глухая переборка..., как туда может уходить коридор? Юсупбаев спрыгнул с трапа и быстро подошел к шахте лага. Но ни какого коридора из кирпича, ни матроса он не увидел. Решил, что померещилось.
В один из дней Юсупбаев решил послушать музыку и вдруг обнаруживает отсутствие проводки с розеткой, от которой работал проигрыватель... На следующий день проводка снова оказалась там, где и была.
Уходя из поста, Юсупбаев всегда выключал электрогрелки, а несколько раз утром при посещении поста обнаруживал их включенными...
Эти все чудеса не пугали, но все же настораживали его.
Или как-то открыв помещения ЗИПа, он с удивлением обнаружил, что подволок помещения стал в два раза ниже и на палубе разлита вода. А в дальнем правом углу у самого борта из переборки торчит водопроводный кран и из него слабой струйкой течет вода. Пробравшись на четвереньках до крана и закрыв его, принялся убирать натекшую воду, попробовал ее на вкус и обнаружил, что она пресная. Если за смежной переборкой была топливно-баластная цистерна, то из крана должен был течь либо мазут, либо соленая забортная вода. И вдруг, пресная!
Все эти непонятные метаморфозы Юсупбаев пытался довести до вас, говорит Ханов, то -бишь до меня, поправился Сергей, но на тот момент времени я воспринимал с легкой иронией все эти, как я их называл, «узбекские бредни»...
Подошло время готовиться Юсупбаеву к увольнению в запас. Лучше всего этим было заниматься после отбоя... Как-то, сидя в гиропосту в 2 часа ночи и выпиливая из светонакопительной пластинки буквы "ЧФ" для погон, он услышал вдруг сзади себя звук открываемого люка. Повернулся и увидел люк в нижние помещения совершенно в другом месте. Дальше и правее, как раз над местом, где в нижнем помещении находилась шахта лага. Из люка выбрался незнакомый матрос в синем рабочем платье без форменного воротника. На правой щеке незнакомца кровоточила неглубокая царапина.
Подойдя к Юсупбаеву, незнакомец сходу задал вопрос: - Ты чего тут делаешь? Юсупбаев был возмущен такой борзостью. Ему, годку, какое - то «чмо» задает дурацкий вопрос. Потом, вдруг осознав необычность происходящего, здорово испугался: и люк не там, где надо, и незнакомая пораненная личность... Кровь из горизонтального разреза у него стекала вниз по щеке, видимо доставляя ему беспокойство, и он ее смахивал тыльной стороной ладони. Возникло желание немедленно удрать, но как раз там, где находилась дверь, стоял этот окровавленный незнакомец.
- Я тут служу, - смог выдавить из себя Юсупбаев, - это мой пост.
Рядом на стуле с Юсупбаевым лежал его дипломат с ДМБовскими вещами.
С вопросом: - А что у тебя тут? - незнакомец открыл дипломат и достал из него суконную форменку. Осмотрел ее и говорит: - О! ДМБовская! Я тоже хотел такую себе сделать! А можно, я ее примерю?
Юсупбаев молча кивнул и тут же пожалел об этом. Незнакомец скинул с себя робу и Юсупбаев, к тихому своему ужасу, заметил на груди и животе матроса еще несколько слабо кровоточащих ран.
- Ну вот, сейчас всю мою форменку кровью перепачкает, - подумал он. Но, к счастью, незнакомец, прикинув форменку к своим плечам, заключил: - Нет, она на меня не налезет!
Он аккуратно свернул и снова уложил форменку в дипломат. Затем он поинтересовался, кто еще служит в боевой части. Юсупбаев стал перечислять всех матросов по национальности и фамилиям - башкир Ханов, грузин Тартарашвилли...
- О, грузин, познакомь меня с ним, - попросил, обрадовано, матрос.
В конце концов, расхрабрившись, Юсупбаев спросил незнакомца, где тот служит. На что получил неопределенный ответ: - А так, хожу тут по кораблю...
Спустя некоторое время незваный гость спустился в люк и, как только за ним захлопнулась крышка, люк исчез, словно его там и не было. Вновь перепугавшись, Юсупбаев быстро закрыл пост и ушел в кубрик. После этого случая и начались узбекские посиделки, с которым я безуспешно пытался бороться. Оказалось, что Юсупбаев в одиночку пост уже боялся посещать и, присутствие земляков придавало ему некоторую бодрость и снимало постоянное напряжения от возможного неожиданного появления незнакомца.
Все так бы и продолжалось, но однажды Юсупбаев спустился в агрегатную гиропоста, где внезапно появился перед ним этот парень и в ультимативной форме произнес:
-Тут собирается слишком много твоих друзей. Это мне не нравится.
Понятно, что после такого заявления дверь перед многочисленными представителями солнечной Ферганы пришлось окончательно захлопнуть. Все же присутствовать в гиропосту пришелец разрешил Абдурахимову, после беседы с ним.
И вот приблизился долгожданный день ДМБ. За несколько дней до этой даты у Юсупбаева украли все ДМБовское барахло, хотя он просил приглядеть за ним матроса-фантома. Пришлось увольняться без всяких "понтов".
Сергей подлил мне и себе в бокалы вина, поднял свой и, не дождавшись меня, краем своего бокала коснулся, стоящего на столике, ободка моего и, думая о чем-то своем, сказал: - Ну, будем!
Выпив одним глотком содержимое, Сергей взглянул на меня каким-то странным, настороженным, леденящим взглядом. По моей спине прокатился холодок страха. Не понимая причины этого испуга, я стал лихорадочно размышлять - в чем его причина? Сергей, не глядя на меня, продолжил...
-Уже в процессе беседы со своими старшинами, я начал вдруг вспоминать события, связанные с этим незнакомцем, но почему - то мной напрочь забытые. Я вдруг вспомнил, что когда в конце июля 1989 года обходил заведования, где-то между 12 и 13 часами, последним помещением к проверке оказался кормовой гиропост. Дверь в него оказалась открытой. Переступив через комингс, сразу обратил внимание на новый люк с открытой крышкой, установленный над шахтой лага. А в том месте, где должен был находиться штатный люк, ничего не было, кроме леерного ограждения. Как же так? В ремонтной ведомости,- пронеслось в моей голове,- забит лишь ремонт задраивающего устройства люка, а тут без моего ведома, новый люк на новом месте и старый уже убран. Фантастика!
Переведя дух от такого самоуправства, я стал осматривать помещение.
В углу слева вдруг замечаю чужого матроса в белой робе. Стоит спиной ко мне, опершись головой и ладонями на прибор гироазимут-горизонта, закрепленный на переборке.
На вопрос, что он тут делает, матрос выпрямился и развернулся. Передо мной предстала фигура полугрузина, полусреднеазиата, с темными глазами и матовой кожей лица, стриженного под ершика, что было модно в 60-ые годы. Лицо продолговатое, брови черные прямые. Ростом около 180 см. Из неглубокой горизонтальной ссадины на правой щеке сочиться кровь. Боевого номера и форменного воротника у матроса не было. Взглянув на меня, незнакомец сделал попытку уйти, но я остановил его легким прикосновением к его руке и задал вопрос:- С кем подрался? Он ответил, что ни с кем. Потом я спросил, из какого он подразделения, фамилию... Он ответил, что из дивизиона движения БЧ-5, назвал фамилию, но я не запомнил. После чего, я уступил ему дорогу на выход со словами: - Ну, раз не хочешь отвечать, с кем подрался, смотри, чтобы в следующий раз башку тебе не оторвали. И вообще, откуда на тебе белая роба, ей 100 лет в обед?
Услышав вопрос о робе, матрос недоуменно взглянул на меня и вышел через входную дверь гиропоста. Желая продолжить осмотр помещения, я повернулся к люку и обнаружил, что нового люка нет, а старый находится там, где и был.
-Ну, почудилось от жары,- подумал я, и, проверив остальные помещения, пошел обедать.
Вспомнив свою встречу с незнакомцем и сопоставив факты с вопросами Юсупбаева и рассказом моих старшин с его слов, подумал:- Вот тебе и привидения воочию, вот тебе и параллельные миры!
Словом, впечатления об этом феномене переполняли меня. Я рассказал обо всем во время вечернего доклада в каюте у старпома всем командирам боевых частей.
В этот день по графику я оставался на корабле в смене обеспечения. На вечерней поверке в строю личного состава было замечено повышенное возбуждение от этой новости. И я не был удивлен, когда ко мне после поверки подошли мои подчиненные, матросы Сафонов и Авраменко, с просьбой переночевать в кормовом гиропосту с целью пронаблюдать что-либо необычное.
На следующий день утром за полчаса до подъема флага, ко мне в каюту зашел дежурный по кораблю капитан 3 ранга Михальченко с вопросом, правда ли, что на корабле есть привидение. И получив от меня утвердительный ответ, начал с удовольствием рассказывать о своем дежурстве. Никто не спал,- говорит,- во время несения вахты, не было праздно шатающихся по кораблю после отбоя, дневальные столовыми ножами вооружились, чтобы дать отпор привидению. С утра личный состав БЧ-6 дружно драил полетную палубу по большой приборке. Обычно два- три «салаги» на всю палубу, а тут повылазили, как тараканы после дезинфекции.
Замполит корабля заранее заготовил себе для политотдела отступную позицию, мол, про привидение пустило слух командование, чтобы матросы на вахте боялись спать и приборку образцово делали...
В этот же день пришли ко мне матросы Авраменко и Сафонов и рассказали, как прошла ночь в гиропосту. Авраменко рассказал, что Сафонов уснул минут через 30 после отбоя, а он лежал и прислушивался. Но потом его тоже сморил сон. Среди ночи Авраменко как будто кто-то толкнул. Открыв глаза, обнаружил, что Сафонова в гиропосту нет.
- Ну, друг называется,- подумал он и заснул опять. Утром, по сигналу "Подъем", он обнаружил Сафонова, как ни в чем не бывало спящим. Спросил его, мол, Толик, в чем дело. Почему ты уходил, не предупредив меня. На что тот изумленно ответил, что никуда он не уходил, а все время спал. Авраменко четко помнил, что, проснувшись, не обнаружил ни Сафонова, ни матраса, на котором тот спал. Свет в посту не выключался всю ночь. Ошибки быть не могло. Больше ничего необычного не происходило. Единственно, что оба матроса, хоть и спали всю ночь, но по подъему чувствовали себя уставшими и разбитыми.
Интерес мой, тем не менее, к «необычному» проснулся настолько, что я стал проявлять повышенное внимание к подобным событиям, не относя их уже к разряду пустой чепухи. Вспомнилась прочитанная когда-то в желтой прессе статья о призраке президента США Авраама Линкольна убитого террористом Бутом 14 апреля 1865 года в ложе театра Форда. Призрак убитого президента неоднократно видела в овальном кабинете Белого дома его супруга Кельвина Кулиджа, мисс Грейс. Позднее в правление Рузвельта его также видели несколько свидетелей из обслуживающего персонала Белого дома. Говорят, его можно встретить и в наши дни. При встрече с первым штурманом Шинкаренко я решил узнать, не было ли в период постройки корабля и его службы на «Москве», гибели кого- либо из экипажа и уточнить детали появления в тот период этого окровавленного матроса, и не является ли этот матрос его бывшим подчиненным.
Но он видимо чего -то испугавшись, сказал, что никто не умирал, а то, что он мне рассказывал - ерунда и было сказано от нечего делать.
(окончание следует)