Четыре настоящих полковника

Эту историю, пожалуй, уже можно рассказать, не опасаясь пристального внимания со стороны наших недремлющих, благо прошло несколько лет. Опять же, никаких страшных государственных тайн я не раскрою, а если кто-то думает иначе — добро пожаловать на приём, в нашем арсенале есть много чего интересного для коррекции параноидных состояний.
Раз в два года в Афинах проходит Международная выставка вооружения и военной техники «Дефендори Интернэшнл». Настоящий рай для больших мальчиков: куча оружия, танчиков, машинок и всего такого, от чего замирает мальчишеское сердце. Контракты заключаются на вполне такие взрослые суммы. Покупатели и продавцы — люди серьёзные, все настолько в заботах о национальной безопасности и сохранности госбюджета, что даже себе в зеркало улыбаются строго дозированно.
Хозяином выставки был один предприимчивый (это генетическое) грек, позже — его вдова. Огромное здание, стилизованное под корабль, образцы военной техники на импровизированных палубах, вышколенный персонал — всё как положено. А неподалёку — отель. Для самых важных гостей выставки. С королевскими апартаментами, шикарной обстановкой и умопомрачительным пляжем. Пляж, кстати, огорожен так, что ни с суши перебраться, ни с моря поднырнуть. А то много в последнее время развелось воинствующих пацифистов, психопатизированных антиглобалистов и хорошо оплачиваемых террористов.
Перед началом выставки в отеле был назначен роскошный приём. Чтобы настроить высоких гостей на нужный коммерческий лад и обеспечить необходимую политическую лояльность. В общем, это примерно то же самое, как предварительная санобработка «Метаксой» участников шуб-тура на меховой фабрике, только классом выше и не так откровенно.
Четырёх полковников нашего «РосВора» на светский приём никто не приглашал: статус приглашённого на таком мероприятии обеспечивался кармической отягощённостью никак не мельче посла. Мужикам, собственно, тот приём был вообще до фени: чем дальше от начальства, тем крепче сидят звёзды на погонах. Но на отель поглядеть хотелось, тем более на такой. А тут подвернулась возможность: нашей делегации надо было доставить кое-что из припасов. Или из оборудования. В общем, надо — и точка.
Шофер, с его профессиональным нюхом на жареное, обещал подождать тут, снаружи. Чуть в сторонке. Мужики через чёрный ход просочились в отель, доставили груз по адресу, глянули на прибывающих очень важных персон в сопровождении внушительных телохранителей — и отправились на пляж. Благо тот пустовал. Военная мудрость гласит: запас карман не трёт. А мужики были настоящими полковниками. То есть, никто из них и не рассчитывал, что им тут нальют. Поэтому каждый взял с собой. И закусить тоже. А обстановка располагала: вечер, ласковое море, тихая музыка из отеля...
Когда запасы горючего подошли к концу, мужикам так захорошело, что, казалось, ничего больше и не надо. Хотя нет, постойте. Как это не надо? А море? А искупаться? Так плавки же не взяли, возразил один из полковников. Остальные переглянулись, хитро улыбнулись и уронили товарища в море. Потом разошлись и стали выяснять, кто отправится следом. В итоге искупались все. Причём в одежде. Пока купались — немного протрезвели. Уже стемнело, и пора было возвращаться обратно. Промахнувшись в потёмках мимо нужного коридора, ребята открыли дверь... И оказались аккурат в холле, где полным ходом шла процедура приёма и представления вновь прибывших. Тех самых, высоких, с кармической отягощённостью.
Одна из особенностей светского воспитания — это умение не замечать в упор чего-нибудь такого, что создаёт неловкую ситуацию. Это потом, за партией в гольф, можно будет небрежно проронить: «а вы помните тот вечер, когда граф такой-то не сводил глаз с декольте баронессы такой-то?» Чем не информационный повод для непринуждённой беседы! Так вот, в ТОТ вечер информационный повод был дан на десять партий в гольф вперёд, и это как минимум.
Конечно же, все продемонстрировали железную выдержку и НАСТОЯЩЕЕ светское воспитание, поэтому появление четырёх мокрых полковников в холле не нарушило размеренных ход представления прибывающих гостей. Но в атмосфере чинного мероприятия запахло озоном необузданной энтропии.
Оказавшись в обстановке, приближенной к боевой, и чувствуя, как нервно поёживаются звёзды на погонах оставленного в отеле кителя, один из полковников взял инициативу в свои руки.
-- Мужики, - сказал он тихо. - Прорываемся. Я вас сейчас выведу. Главное — не тушеваться и делать, как я!
Приосанившись и поправив остатки причёски, оставляя мокрые следы на полу, он бодро двинулся в сторону официанта с подносом, которому не посчастливилось оказаться на траектории пути отхода. Официант, вышколенный в лучших традициях светских раутов, сглотнул, чуть расширил глаза, вытянулся по стойке смирно, затем чуть наклонил голову и чудовищным усилием воли выдавил точно отмеренную вежливую улыбку.
-- Не ссы, пацан, солдат ребёнка не обидит! - улыбаясь в ответ, чуть слышно произнёс командир колонны, взял с подноса оливку на шпажке, фужер шампанского, и шагом, представляющим собою что-то среднее между вальяжно-прогулочным и строевым, направился в сторону выхода. Официант дёрнул глазом и улыбнулся чуть более широко и нервно.
-- Мило тут у вас, - полушёпотом сказал полковник номер два, взял оливку, фужер шампанского и проследовал за флагманом.
-- Брют, я надеюсь? - строго спросил полковник номер три. Официант, услышав знакомое слово и вопросительные интонации, нервно кивнул, не переставая улыбаться и чувствуя, как губы сводит судорогой.
-- Это правильно. Хорошо служба поставлена, хвалю! - важно сказал полковник и тем же прогулочно-строевым шагом удалился за первыми двумя, отхлёбывая на ходу из бокала.
-- Нет-нет, даже не уговаривай! - покачал головой полковник номер четыре. - Я человек принципов. Всё, что ниже сорока градусов — ни-ни! А вот за оливку — сердечное спасибо!
Выйдя на улицу, мужики заметили машину с их водителем. Он их тоже заметил, сделал страшные глаза и показал, что сейчас подъедет — воон туда, в сторонку. Но полковники уже направились внниз по парадной лестнице. Делать было нечего, и водитель, содрогаясь в душе, вклинился в поток за очередным «Майбахом».
Машины, описывая круг по кольцевой дорожке, останавливались перед лестницей, гостей громко представляли, встречали и вели в холл. Увидев неопознанный экипаж, метрдотель замешкался. Глянул в шпаргалку. Замешкался ещё больше, но тут его отечески похлопали по плечу.
-- Не трудись, дорогой, - тихо сказал полковник, который шёл флагманом. - Мы тут были чисто инкогнито. И мы уже отбываем. Всё было обалденно, спасибо, передавайте привет хозяйке бала.
Мужики оперативно вскочили в авто и, пока метрдотель хватал ртом воздух, а ладонью — сердце, машина уже отъехала, освободив место перед ковровой дорожкой очередному важному гостю.

P.S. Никто из четверых полковников не пострадал. Даже по шее особо не получил. Видимо, наши высокие гости к тому моменту ещё не успели приехать на приём, а потом, когда скандальными новостями делятся... ну, вы же в курсе, они в гольф не играют, всё больше в теннис да в бильярд


Честностырено здесь: http://dpmmax.livejournal.com/213165.html

1984 год. По Суэцкому каналу, имеющему помимо реверсивного еще и платное движение, в сторону Красного моря выдвигается караван судов.
Так ничего особенного: пара нефтяных танкеров, пара-тройка сухогрузов, контейнеровоз, с десяток кондеек поменьше и боевой корабль с бортовым номером «113».

На «113», идущем во главе международной процессии, реет военно-морской флаг СССР, в реестрах Черноморского флота он числится как противолодочный крейсер «Ленинград», и в фарватере рукотворного сооружения ему тесно.

И потому на ходовом мостике «Ленинграда» тревожная тишина. Командир корабля, штурман, рулевой, вахтенный офицер, связист - все смотрят на египетского лоцмана; мол, арабский брат, твоя очередь указывать дальнейший путь. Иначе, зачем мы тебя приняли на рейде Порт-Саида? За что советская Родина отвалила валюту?

Но арабский брат, средних лет египтянин в длинной, до пят, белой рубахе, в фетровой ермолке на голове, словно и не замечает немых призывов. Только крепче прижимает к впалой груди скрученный тростниковый коврик-циновку, сквозь окна пялится на песочек, на пальмочки, деревца и кустики по обоим берегам и дерзко скребет пальцами щетинистый подбородок.
В общем, ведет себя, как последняя арабская морда.

А корабль идет, и беспокойство на мостике растет.

Командир корабля, капитан первого ранга, не находит себе место, хрустит пальцами и кричит на руль:
- Лево пять!

Вахтенный офицер необычно громко дублирует команду:
- Лево пять!

Рулевой недовольно бурчит:
- Есть лево пять!

И каждый понимает, что идти вот так наобум чревато; осадка у крейсера немалая. Легче легкого и на мель угодить.

- Так держать!

- Так держать!

- Есть так держать!

- Ну?! - наконец командир крейсера адресует негодование египетскому проводнику.

- В чем де-ло? - сбивает дыхание, выступающий в роли переводчика, штурман. - Whatt is the mat-ter?

Короткие и несложные вопросы все же побуждают лоцмана к действию.
Он снимает сандалии, расстилает коврик прямо у переборки, с поправкой на Мекку падает на него коленями и начинает молиться.

- Что это? - стонет капитан первого ранга.

У входа в рубку тут же всплывают нескладные фигуры замполита и особиста.
- Средневековая отсталость, - в полголоса заявляет первый.

- Происки американских спецслужб, - почти шепотом говорит второй. - Провокация. Саботаж.

- И долго он так будет саботировать? - командир переводит взгляд на парочку преданных марксистов-ленинцев.

Ответы не заставляют себя долго ждать:
- Пять, нет, десять минут.

- Полчаса.

Командир, уже прикидывает что-то в уме:
- А сколько раз в день?

Звучат разного рода догадки:
- Три.

- Пять.

- Смотря, сколько грехов за ним числится, - вмешивается штурман.

- А если много? Очень много грехов? - интересуется вахтенный офицер.

- Тогда нам труба. Он легко их искупит, пустив одним махом на дно столько неверных, - не унимается все тот же штурман и предлагает. - Может, ему денег немного дать?

- У них с этим на канале строго, - уверяет сотрудник особого отдела. - Не возьмет.

- Возьмет, - настаивает политрук.

- Не возьмет. Побоится. Рубли все-таки!

- Возьмет...

- А если рома дать? - прерывает политический диспут штурман. - Возможно, у нас кое-какие запасы еще с Кубы остались.

- Точно! - замполит поддерживает трехлетней выдержки, светлое, с золотистым оттенком начинание. - Не плохо, если арабскому трудящемуся немного перепадет от щедрот Фиделя.

Особист гордо тянет подбородок вверх, почти напевает:
- Три с половиной ящика на складе у снабженца, шесть бутылок у командира БЧ-5 в каюте, четыре у гидроакустика...

- Хватит одной. Несите, - отдает распоряжение командир, пока перечисление не коснулось его личного сейфа. - Со склада. Вахтенный!

Бутылку доставляют прежде, чем арабский поводырь встает с циновки на палубу. Он принимает дар из рук капитана первого ранга, укладывает его в большой пластиковый пакет, благодарно лыбится и опять за старое: глазеть по сторонам, правда, уже только на песочек. Пальмочки, деревца и кустики уже уступили место безжизненной пустыне.

- Не понял! - разводит руками капитан первого ранга. - Мало что ли ему?

- Он же мусульманин. Возможно, что и не пьет, - тараторит замполит.

- Тогда сигареты, - рекомендует штурман.

- Болгарский «Opal». Два блока у связиста Иванова видел, - вновь демонстрирует осведомленность особист. - «Mallboro» у...

Командир реагирует мгновенно.
- Вахтенный! Блок сигарет.

- Есть, - вздыхает вахтенный офицер и исчезает из рубки на несколько минут.

Союз пузатой бутылки и кофейного цвета бруска сигарет совершают революцию в сознании араба. Он неожиданно проявляет жгучий интерес к водной магистрали, к своим обязанностям и на гибриде из английского и арабского языков успешно и, главное, безопасно ведет «113» между Синаем и континентальной Африкой.

Командир не нарадуется ровно час. Потом все повторяется: окно, коврик, окно.
В ходовой рубке вновь замешательство.

- Надо еще дать, - подает голос штурман, наблюдая, как на барханах по обоим бортам лениво шевелится песок. - Погода портится.

Командир взрывается, протестует:
- Это какой-то полный пи-и-и...
И осекается. Искорка, вспыхнувшая в глубине мутных глаз египтянина, красноречиво высвечивает, что общение с советскими экипажами тому не в новинку, и с великим могучим он очень даже знаком.

Выручает замполит:
- Суэц! Полный Суэц! - бойко восклицает он. - Это какой-то полный Суэц!

- Да, да, именно так, - соглашается капитан первого ранга. - Полный Суэц! Впереди порт Суэц!
И во избежание международного инцидента вскоре еще один набор арабского навигатора, шелестя целлофаном и звякая стеклом, спешно погружаются в пластиковую бездну.

И, надо отметить, довольно вовремя; движение пустыни перерастает в песчаную бурю. Видимости никакой. И рекомендации умного, опытного и уверенного в своих действиях лоцмана оказываются совсем не лишними.

Хорошо, что стихия бушует недолго, потому, как завершаются и следующие шестьдесят минут.
По египтянину, хоть часы сверяй, секунда в секунду; окно, коврик, окно. И так шесть раз до самого выхода из Малого Соленного озера, где обычно проходящие по водной артерии суда бросают якоря в ожидании встречного каравана. Там набожного египтянина меняет другой навигатор - мужчина преклонных лет в клетчатой с коротким рукавом рубашке навыпуск поверх светлых бумажных брюк.
- Я есть главный канальный лоцман, - высокомерно хрипит он, начиная круг: окно, коврик, окно.

И ему верят. Какие сомнения; конечно, главный, конечно, канальный. Вон какой огромный мешок в руках...



Наконец караван выходит на внешний рейд Суэца. Канал пройден. Изрядно груженного подношениями, лоцмана подбирает бот под египетским флагом, и командир «Ленинграда», передав командование кораблем старшему помощнику, спускается к себе в каюту перевести дух.

Старпом, капитан второго ранга, немедля, по-хозяйски плюхается в высокое командирское кресло, устремляет взгляд прямо по курсу и зрит вокруг Красное прекрасное море и идущий по волнам навстречу немыслимым галсом старый-престарый сухогруз.
Рубка у сухогруза открытая, без навеса, у штурвала пусто, а рядом на коврике отбивает молельные поклоны рулевой в длиной, до пят, рубахе.

Старпом вскакивает на ноги, как ужаленный, часто моргает и удивляется по-русски:
- Нет, это какой-то полный пи-и-и...

- Суэц! - перебивают его хором рулевой, вахтенный офицер и связист, а штурман еще и добавляет. - Полный Суэц!

.

Письмо из недалекого прошлого, или путевые заметки - 3 *

Привет!
Говорят, «паны дерутся - у холопов чубы трещат». Если интерпретировать, то получится «политики решили - военным выполнять». Командировка в Ливан свалилась в сентябре, как снег на голову. Давай бегом и чтоб прямо сейчас. После всяких утрясок и согласований мы туда улетели. Аэропорт Бейрута. Выходишь из самолета - как в печку. Влажно и + 40, самая настоящая баня. С нами летела куча корреспондентов, замучались от них прятаться, подставили им на съедение генерала.
Три дня мотались по Ливану, изучали разрушенные мосты и все, что связано с их восстановлением и безопасностью работ. Центр и север страны почти не пострадали, отдельные здания и мосты разрушены точечными ударами (действительно точечными, потому что рядом в 50-100 метрах здания целые стоят, а стекла уже вставили). Южная часть, ближе к Израилю, разрушена сильнее, в некоторых поселках до половины зданий развалены или повреждены. Но общая обстановка относительно спокойная. Рекогносцировку провели, там теперь наши мостовики мосты строят. Французы взялись восстанавливать мосты раньше, еще летом. У них мосты тоже разборные, из комплекта «Бейли» (помнишь, наверное, в академии изучали), с деревянным настилом, который по мере износа нужно заменять, а у нас металлический, из комплекта разборного моста САРМ. Ливанцы специально уточнили: «Точно металлический настил?». Объяснили, что у них дерево дорогое, и разрешение на вырубку замучаешься получать. На государственном флаге изображен ливанский кедр. Попросили местных показать его живьем, они сказали, что если он и остался, то где-нибудь в горах.
Отношение ливанцев к нам нормальное. Подъезжали, спрашивали, кто мы и узнав, что «русИ», проявляли доброжелательность, улыбались, предлагали помощь. Не редкость встретить русскоговорящих. Есть эмигранты, а кто-то учился в наших вузах. Бедно живут или не бедно - не поймешь, но дома в три этажа - почти везде. Занимаются торговлей, сельским хозяйством. Туризм - тоже значительная статья дохода, только из-за войны он сейчас в застое. Туристов на экскурсиях по Ливану сопровождают по два джипа с пехотой.
Пропаганда развита хорошо. Весь Ливан увешан плакатами «Поздравляем с победой». Они считают, что победили в этой войне. Бейрут и вообще Ливан хранит следы войн 90-х годов. И минные поля, и разбитые-недостроенные здания, и жилые здания со следами пуль и снарядов. А так весь Ливан строится (такое ощущение). Они строят не торопясь, по этажу в год-два, как денег накопят. Используют все, что можно, полезные материалы не пропадают. Развалины домов и мостов строительные организации разбирают, вывозят обломки и сваливают их вдоль дорог для последующего вывоза. Эти обломки местные жители разбивают кувалдами, всю арматуру выбирают и увозят по домам. Кстати, дальше 4-х метров от проезжей части сваливать ничего нельзя, там земля уже не государственная, а частная. Места складирования мостовых конструкций, расстановки техники, забора грунта и т.п. в каждом месте нужно согласовывать с хозяином земли. Война войной, а собственность - собственностью.
Летом жара, поэтому кондиционеры везде, во всех зданиях и машинах. Первое, о чем предупредили местные при приезде - не пить воду из крана, только бутылочную из магазина. Проверять серьезность предупреждений мы не рискнули.
Движение на дорогах своеобразное. Никто никаких правил не соблюдает, светофоры игнорируют. Из левого окна машины обычно торчит рука, они друг другу ей семафорят на тему «дай проехать». Но при всем этом бардаке аварий не больше, чем у нас. Пешеход всегда прав. Кто его сбил - однозначно в тюрьму. Поэтому они там могут перейти улицу где угодно или еще что-то подобное отчебучить.
Живут там мусульмане (шииты и сунниты) и христиане-марониты, вроде бы уживаются друг с другом. Женщины на улицах ходят и в европейской одежде, (без рукавов, с декольте), и в мусульманской, с головы до пяток в черном или в джинсах и длиннорукавной футболке и в платке.
Экзотики всякой много. Например, плоды кактусов во многих местах продаются (круглые, красного цвета, в колючках, и при этом съедобные). Водка ливанская «арак» - с сильным анисовым запахом. Разбавляешь ее водой пополам на пополам, она становится непрозрачной, как молоко. На каждом шагу банановые и оливковые рощи. Ливанцы предлагали три места под базовый лагерь мостового батальона. Два из них были рядом с банановыми рощами, поэтому мы от них отказались, чтобы никого не провоцировать на незаконную добычу тропических фруктов и не создавать предпосылок к скандалам. :-)
В Бейруте видел памятник войнам 20-го столетия. Бетонная глыба высотой метров 15-20, форма похожа на пирамиду. В нее вмурованы в 7 «этажей» танки, БТРы, пушки. Из бетона торчат борта машин и стволы.
Были на берегу моря. Искупаться не удалось, осматривали выбранное место под базовый лагерь. Но сапоги (точнее, ботинки) помыли, как завещал Жирик. Вода градусов за 30 и очень соленая. У журналистов времени было больше, они съездили на местный пляж, говорят, вода совсем не охлаждает. Гостиницы в сентябре были почти пустые, мы жили у самого моря, отель неплохой, с бассейном. Но в Ливан, наверное, больше не поеду, даже если будет возможность туда туристом съездить. И так половину страны объездил.

Сентябрь 2006 г. - январь 2012г.

*Редактирование и публикация согласованы с автором.

оценка - 1,27

Ранняя весна 84-го. Все в движении. Мигрируют животные, рыбы, птицы. Даже стайка кораблей ВМФ СССР пересекает океан. Нет, не за тем, чтобы как другие поразмножаться, да подкрепиться в каком-нибудь более сытном и укромном уголочке мира, а по воле Министерства Обороны.

Стайку возглавляет противолодочный крейсер «Ленинград».
Красавец. Длинный. Широкий. Скалится по носу пушками и ракетными установками. Некоторые из них жмутся вплотную к огромной, высокой, с взлохмаченной копной антенн надстройке. С нее пара, широко расставленных по уровню сигнального мостика, прожекторов неустанно следит за простирающейся до самого юта полетной палубой.

А вокруг Атлантика. Днем - нескончаемые барашки волн и облаков. Ночью - звезды с кулак, луна с прожектор.
И вот как-то в темное время суток, оставляя в стороне прочие корабли, нагоняет «Ленинград» довольно большой косяк уток и, надо же, в то самое время, когда по какой-то военно-морской нужде на его надстройке горят мощные осветительные приборы.
Пернатые и прежде видели ночное светило, но чтобы сразу столько.

Может, птички поклевали не то, может, утомились, может, в штурмане ошиблись - теряются в лунах. Выбирают две и берут курс между ними. Только между тех двух оказывается крейсер. И не очень мягкий. И птички клювиками и дурными головушками, не снижая полетной скорости, прямо об металлический корпус хлоп, хлоп, хлоп... И стая полным составом укладывается на палубу. Лежит недолго, потому как не спит ночная вахта «Ленинграда». Бдит. И уже через час с камбуза, с некоторых кают, кубриков и боевых постов тянет соблазнительным запахом жареной дичи.

Здрасте или заход в базу

Байка, почти байка.

Эскадренный миноносец «Сведущий» заходит в главную военно-морскую базу Черноморского Флота. Объявляется, как и положено по такому случаю тревога. Экипаж занимает места согласно боевому расписанию.
Дежурный по кораблю, молодой бравый старлей обходит один за другим кубрики, коридоры, палубы в надежде поймать нарушителей этого самого расписания и видит прямо по курсу своего движения... двух девчушек лет так по восемнадцать. В белых платьицах. Только у одной оно в мелкий горошек, а у другой - в крупную клеточку. Офицер бросает «здрасте» и проходит мимо. Показалось; столько дней в море, вокруг вода, железо и эта бесконечная качка. Померещиться может и не такое!
Через пару шагов офицер оглядывается убедиться, что видение испарилось, растаяло, но оно не исчезает, а только жмется горошинами и клеточками к переборке.
О-па! Приплыли! Вот это номер!
Обеих под белые рученьки и на ходовой мостик.
А там командир корабля, кап три, тоже говорит «здрасте», но как-то уж чересчур смущенно и отваливает челюсть. Он уже больше не в состоянии руководить швартовкой. Хорошо еще, что опытный старпом рядом, нервы у того покрепче, ответственности поменьше и, как втиснуться на отведенное эсминцу место у стенки знает...

Швартовая команда на причале еще только принимает концы со «Сведущего», а в его кают-компании уже проводится допрос.
Командир угощает девчонок кофе, интересуется здоровьем.
Замполит ставит вопрос ребром; где они все это время прятались?
Особист - как проникли на корабль?
Девчонки незатейливо хлебают горячий напиток, жадно, испуганно и любовно глазеют через иллюминатор на город-герой Севастополь и охотно делятся злоключениями.

Оказывается, подруг пригласили на борт эсминца познакомившиеся с ними на танцах матросы еще неделю назад, когда тот еще болтался у Минной стенки. А что не посмотреть?! Такая возможность! Конечно, согласились. И экскурсоводы в тельняшках, не откладывая дело в долгий ящик - рундук по-флотски, проводят их через береговой КПП дивизии надводных кораблей, затем мимо дежурившего у траппа «Сведущего» старшины. Благо вечером и там и там знакомые стояли.
Только в кубрике приступают к осматриванию, к ощупыванию, а тут, как назло, горнист трубит общий сбор. Случается аврал, и объявляется двухчасовая готовность к выходу в море. Старшину у траппа немедленно меняет офицер. Положено. И нет никакой возможности девчонкам сойти на берег, чтобы не засветиться, потому, как офицер - не старшина и немедленно поднимет ужасный шум. Матросы успокаивают девчонок, мол, выйдем в море на пару часиков, максимум к утру вернемся, и заботливо прячут их в нижних отсеках корабля.

Однако заверения новоиспеченных гидов никак не согласуются с планами штаба Флота, и экипаж эсминца, с тщательно скрываемыми на борту дамами, проводит стрельбы, постановку минных заграждений, охоту за подводными лодками и прочие элементы такой необходимой боевой подготовки сверх намеченного ими срока.
Ох, не женское это дело - лишения военной, да еще и военно-морской службы. И однажды оставленные без присмотра на минуту, одуревшие от вынужденного заточения и матросского внимания, подруги невольно и не вовремя тянутся наверх; чуток взглянуть на голубое небо и подышать свежим воздухом. И оказываются обнаруженными дежурным офицером...

По итогам непредвиденной экскурсии достается всем. Девчонки приобретают бесценный опыт морских походов, командир - замечание, проводники-матросы по два наряда вне очереди, а старшина, дежуривший у траппа перед выходом в море, место на гауптвахте и свободное от полосок место на погонах.