- Прошу плеснуть...
- Да какой разговор, дядя Боря, подставляй!
- Балбес. Цитата это, цитата! Ты чего, Шукшина не читал? Вот же молодежь... А Фантомаса-то хоть смотрел?
- Вроде, да...
- Вроде... Балбес, балбес и есть... Такой фильм если раза посмотришь, никогда не забудешь... А вот теперь прошу плеснуть... Да наливай уже!
...
- Так вот, чего я Фантомаса-то вспомнил... Замполит у нас на бербазе был. Капитан. С красными просветами. Вылитый комиссар. Комиссар Жюв. А фамилия его была... Да не помню, как фамилия, сорок лет прошло... А вот как звали - помню. Сократ. Сократ Андреич. Великого ума, видать, его папашка был, сделал сыну подарочек. Ага. Да ты наливай, не стесняйся.
...
- И чо ты фигню всякую куришь? В Мальборе твоем ни крепости, ни вкуса. Да еще и легкое оно. На вот, Бакланской звезды зобни пару затяжек.
- Балканской, дядя Боря!
- Да? А я в ларьке говорю: "Дайте пачку Бакланки", и мне дают! Ну, бес с ней, с бакланкой. Так вот. Замполит, значит. Нудный был... Ой, что ты...
- Что я?
- Балбес. Это тоже цитата. Завтра ко мне зайди, я тебе книжку Шукшина дам. Замполит, ага. И дружок Юрка у меня был на соседней коробке. Шебутной такой пацан... Так вот, поймал Сократ другана моего и давай его драть. И пилотка, мол, у тебя на затылке, и роба ушита... Сгною, говорит, тебя, и все такое... Ну, а другану-то терять нечего... Он ему и говорит: "Вы, товарищ капитан, в городе часто бываете?". Тот чего-то растерялся... "Ну, да, - говорит, - я ж в городе живу". А Юрка ему: "Вы, товарищ капитан, на базар сходите, купите себе гуся и ему мозги е... Ну, парьте"... Чо сидишь, балбес? Наливай!
- Дядя Боря, я эту хохму раз двести слышал, про гуся.
- И я тоже слышал. А Сократ Андреич - нет. Стою я, значит, рексом...
- Кем???
- Балбес, служить пойдешь, узнаешь! Рассыльным! Вот, стою я, значит, рексом у оперативного... Комдив пришел - грозный такой дядька, но золотой мужик...
- Адмирал?
- Почему адмирал? Капитан второго ранга.
- И дивизией командовал? Гонишь, дядя Боря!
- Эх, салага. Тебя бы на флоте да ко мне в трюмные... Ты бы всю ночь у меня гнал... Мазуту из-под пайол... Дивизионом он командовал! Дивизион у нас был! Наливай, салага!
...Вот. Заходит, стало быть, замполит базовский. И - к комдиву сразу. "Товарищ капитан второго ранга! Забегайло с двести шестнадцатого! Идите, говорит, товарищ капитан, на рынок и купите там себе гуся. Вот Вы сами подумайте, товарищ капитан второго ранга, я же не в деревне живу, зачем мне гусь???" Что дальше было, я не слышал - комдив меня на улицу выгнал. А тут и дружок мой, Юрка Забегайло... ну, курим, он мне рассказал, я ему рассказал. Похохотали... И тут - замполит выбегает. Злой весь, взъерошенный... Юрку увидел - цоп его за кимоно. И давай воспитывать. Много всякого ему наговорил... А под конец речи своей возьми, да и спроси: "Ты, Забегайло, хоть знаешь, кто такой был Сократ?". Вот ты, балбес, знаешь?
- Ну, этот... Философ.
- Ага. А Юрка ему спокойно так: "Не знаю, товарищ капитан. Наверное, лошадь?"
Наливай, молодой. Да притащи-ка гитару. Я тебе песню спою. Хорошую. Что-то накатило на меня... Дивизион вспомнил, эмдэка двести восемнадцатый свой... Баку и Каспийское море...
"Уезжаем мы домой, оставляя за собой три лучших года жизни молодой. Мы будем помнить много лет флотский борщ и вкус котлет, и торпеды уходящей след"...

Были "паркетного" крейсера N71 или "режимность"

- Ты представляешь, какие с..., - Валентин глянул на сосредоточенно корпящую за столом над раскраской дочку, и поправился, - гады. Не дали загранпаспорт! Так и сказали: «Вам ещё два года не выехать, сейчас с этим опять стало строго». Вот уж повезло с режимом секретности перед дембелем. Угораздило на пять лет попасть.
- Да и ладно, - жена погладила мужа по руке, - пару лет у дедушки с бабушкой на даче отдохнем. Фрукты, овощи, витамины. Чем плохо? А через два года... Только обещай, мы уж тогда не в какие-нибудь Турции-Египты поедем.
- Точно. - Валентин приобнял супругу, - Мы первым делом во Францию. Монмартр, Лувр, Орсей... Как говорится, увидеть Париж и умереть.
Разговор, да и сама обида скоро забылись за повседневными заботами. Тем более, что семью ждало знаменательное событие - дочь Анютка должна была пойти в школу.
На организационное собрание перед 1-м сентября родителям посоветовали придти вместе с будущими первоклашками. И не зря. Оробевшие было впервые вошедшие в класс дети постепенно освоились, перезнакомились и даже уже ни в какую не хотели расставаться, устроив после собрания на школьном дворе веселую возню. Мамы и папы, устав от волнений, тоже никуда не спешили и завели спокойную болтовню о том - о сем:
- Плохо, что в школу через дорогу.
- Ничего страшного, ведь даже пешеходный светофор уже поставили.
- Да-да, и верно...
- А столовая тут - так себе.
- Да что вы говорите?
- У меня же старшая в четвертом...
- Ой, а мы чуть к 1-му сентября не опоздали. Горящую путевку в Турцию взяли, обратный самолет - на 31-е. А сын уперся - хочу 1-го в школу. Пришлось менять.
- То-то он у вас такой загорелый.
- Да, морской загар. Но и ваша дочка, Анечка, кажется?...
- Да, Аня.
- Тоже как загорела.
Казалось, полностью занятая перетягиванием прыгалок, Аня при звуках своего имени подбежала к маме.
- Анечка, и ты за границей загорала?
- Нет, на даче у бабушки, а за гр-р-раницу, - недавно переставшая картавить Анюта не могла не похвалиться своим достижением, ее звонкий голосок легко перекрыл все разговоры, - нас выпустят не скор-р-ро. Папе еще два года сидеть. У него пять лет стр-р-р-р-рогого р-р-р-р-режима.
Во внезапно наступившей тишине десятки глаз, возмущенных, испуганных, недоумевающих, презирающих, скрестились на задохнувшейся от неожиданности маме Ани. А ребенок счел нужным пояснить:
- Но когда папу выпустят, он нас сразу во Фр-р-ранцию увезет. Хочет, чтобы мы жили и умер-р-р-р-рли в Пар-р-р-риже.
Все взгляды мгновенно приняли одинаковое выражение. Завистливо-уважительное.

Это не мое творчество. Сам не способен.
Оригинал на http://rebel2007.nnm.ru/

Кое-что о везении
Когда-то давно я слышал кусок этой флотской легенды... Сегодня нашёл её полное изложение. :)
Рассказывает штурман Александр Островский:

ДЕСЯТЬ ТОРПЕД

"Моряки — народ суеверный. И это правда. На море иногда такие события происходят, что даже в наш просвещенный век, дать объяснения этим событиям нельзя.
Подводная лодка пр.675 «К-23» под командованием капитана 2 ранга Можейкина А.Е. была принята в состав ВМФ в 1967г. г 30 декабря, в год 50-ления Великой Октябрьской Социалистической революции. В начале марта 1968 г. экипаж подводной лодки, успешно сдав курсовые задачи 1 и 2, приступил к отработке и сдачи задачи № 3.
После допуска экипажа к выполнению практических торпедных стрельб, мы вышли в море с командиром 26 ДИПЛ контр-адмиралом Корбаном В.Я. на борту.
1-ая стрельба — полигонная, когда в прибрежном районе с небольшими глубинами, выполняется торпедная стрельба: проверяются практические навыки торпедной стрельбы.
Метеоусловия была хорошими. К сожалению, существовавшая «гонка» в подготовке экипажей порой приводила к нарушению требований действующих руководящих документов. Для выполнения такой стрельбы, требовалось дополнительное обеспечение (надводный корабль, подводная лодка, вертолет и торпедолов.)
Нас же обеспечивал только торпедолов. В результате потери гидроакустического контакта с торпедой, её не смогли обнаружить. В назначенной точке она не «продулась» и не всплыла.
Это была первая потерянная нами торпеда.
Через несколько дней, после пересдачи зачетов торпедным расчетом, экипаж лодки снова были допущены к практическим стрельбам.
В этот раз мы должны были стрелять двумя торпедами по прямоидущей цели. Упражнение выполнялось в районах с большими глубинами при видимости менее 10 кбт. После залпа мы всплыли.
С торпедолова доложили, что торпеду в точке всплытия не наблюдают. Возникли сомнения, что мы найдем эти торпеды, хотя первое время акустики прослушивали «стукач» торпеды, но вскоре он замолк.
В штурманскую рубку вошел командир дивизии и приказал нанести на планшет схему маневрирования при поиске свободноплавающего объекта. Я взял действующий документ, который определял схему маневрирования, и начертил её на крупномасштабный планшет 30-А.
Когда Корбан В.Я. увидел схему, он пальцем показал, как надо маневрировать. На мои возражения, что это не соответствует действующим требованиям и что лодка не велосипед и крутиться так не может, он спросил, что мне не ясно. Тогда я попросил повторить движение пальца еще раз и медленнее, чтобы я смог это нанести на планшет. Так появилась новая схема поиска плавающего предмета.
Конечно мы торпед не нашли и вернулись в базу. Так мы потеряли 2-ю и 3-ю торпеды. Торпедный расчет снова убыл в бухту Конюшково для пересдачи зачетов и приемки новых торпед.
Комиссия, возглавляемая 1-ым Заместителем Командующего ТОФ контр-адмиралом Васильевым, установила, что командир 26 ДИПЛ не знает правил поиска свободноплавающего предмета, поэтому его указания по маневрированию были ошибочными и привели к потери торпед. Корбану В.Я. предложили в 10-ти дневный срок пересдать зачеты флотской комиссии на допуск к руководству торпедными стрельбами.
Прошло две недели. Загрузив новый комплект практических торпед, мы вышли в море. Все снова повторилось. Стрельба, плохая видимость, поиск, но уже по «действующей схеме». Результат -потеряны 4-ая и 5-ая торпеды. Обстановка с нашими стрельбами привела в шоковое состояние начальника Минно-торпедного управления ТОФ капитана 1 ранга Магницкого. Было решено, что на следующих стрельбах представители МТУ лично проследят за организацией всех действий.
Когда мы вышли на новые стрельбы, ко мне в рубку для контроля прибыл старший офицер МТУ флота капитан 1 ранга К. (фамилию не помню), который в вопросах кораблевождения разбирался на уровне курсанта 1 курса ВВМУ не штурманского факультета. Он все время задавал вопросы, чтобы показать, что он что-то знает.
Район стрельб был выбран на значительном удалении от берега. Предварительно, еще до выхода в море, я с Ф-1 дивизии капитаном 3 ранга Алефиренко Иваном Степановичем согласовал способ определения фактического течения на поверхности и на глубине стрельбы. Величину холодного Приморского течения решили не учитывать. (Расчет фактического течения, которое воздействовало на торпеду, показал направление 350 гр и скорость около 0.35 узла.)
Представитель МТУ предлагал мне учитывать течение из лоции — 215 гр и скорость 0.2 узла. В лоции, как потом показала практика, рекомендованное направление течения было с ошибкой на 135 гр.) Вопрос о течениях всегда волновал штурманов и мореплавателей. Только с появлением гидроакустического лага стало возможным их учитывать.
Снова стрельбы и снова потери 2-х торпед. При поиске представитель МТУ все время меня спрашивал, какое течение я учитываю. Я ему все объяснил, но видно до него просто не «дошли» мои разъяснения.
Вернувшись в базу, мы сразу попали под тщательную проверку флотской комиссии. Все члены комиссии, кроме, естественно, зам. Ф-1 флота, считали меня самым большим виновником не только этих потерь, но и всех предыдущих. Было подготовлено предложение начальника МТУ отстранить меня от должности за профессиональную непригодность. Во время разбора, когда я докладывал навигационно-гидрографическое обеспечение торпедной стрельбы контр-адмиралу Васильеву, принесли телеграмму следующего содержания:
«Сегодня утром аквалангисты обнаружили на дне одной из бухт острова Русский торпеду, которая является одной из двух последних потерянных при практической стрельбе пларк „К-23". У торпеды не был взведен ПУР».
Услышав это, я спросил начальника МТУ: «Так кто у нас профан?». Совещание было закончено, а я полностью реабилитирован.
Между тем кризис назрел. Потеряно семь торпед. Об этом знали все. даже дети командира БЧ-3 Володи Тарасенко. Вечером, встречая его, они спрашивали: «Папа, ты почему так поздно? Снова торпеды потерял?»
Командующий Флотом адмирал Амелько Николай Николаевич решил поставить точку в этом деле. По его приказу представители МТУ Флота сами подготовили 2-е практические торпеды и вышли с нами на полигонную стрельбу. В этот раз (вспомните, какое было обеспечение, когда мы потеряли первую торпеду на полигонной стрельбе), все было строго по документам.
Нас обеспечивали: подводная лодка пр. 611РЭ «Б-68» с гидроакустическим комплексом, торпедолов находился в точке предполагаемого всплытия торпед, вертолет барражировал в воздухе по траектории движения торпед, СКР пр. 50 обеспечивал охрану района и гидроакустическое наблюдение.
В назначенное время подводная лодка заняла точку залпа в надводном положении. Специалисты МТУ, готовившие торпеды, заняли места торпедного расчета в первом отсеке. Когда все было готово к стрельбе, они доложили командиру пл на ГКП.
По команде «Пли» торпеды вышли. Через несколько минут первая торпеда, сделав «мешок», зарылась в песчаный грунт. У второй взорвался двигатель (паровая машина). Что тут было…
Итак. 9 потерянных торпед. Виновных много, а результаты плачевные.
Прошло два года. Я уже служил на другой лодке. Володя Тарасенко учился на минных классах. В связи с болезнью командира БЧ-1 РПКСН пр.667а «К-399» (первой на ТОФе — головной пл этого проекта, построенной на заводе имени Ленинского Комсомола в г. Комсомольске на Амуре), ко мне с просьбой обратился командир пл капитан 1 ранга Катышев А.П. — заменить штурмана на время стрельб.
Я, с разрешения своего командира капитан 1 ранга Агавелова С.В., дал согласие. На мостике, перед самым выходом в море, я предупредил Катышева, что это будет возможно 10 потерянная торпеда, но я не виноват. Андрей Павлович сказал, что он в приметы не верит.
В море в результате несогласия с действиями Катышева, мой командир запретил мне принимать участие в торпедных стрельбах, чтобы свои промахи они не списали на меня.
Во время выполнения стрельбы практическая торпеда ударилась в борт торпедолову, т. к. его по ошибке приняли за БПК, и затонула. Поиски при видимости 5 кбт (туман и морось) не увенчались успехом.
Так была потеряна 10-ая торпеда. Когда об этом узнал начПО дивизии, он сказал, что я как коммунист должен был доложить ему о сложившейся ситуации с потерей торпед, тогда они бы не разрешили мне выйти с ними в море.
Но в чем парадокс. На новой пл мы выполнили все практические стрельбы и не потеряли ни одной торпеды. Володя Тарасенко вскоре после окончания минных классов, стал флагмином эскадры. За время своей службы в этой должности на флотилии не было потеряно ни одной торпеды.
Я предполагаю, что, только тогда, когда мы вместе с ним стреляли, торпеды терялись и тонули. А может это рок?" (с)

С уважением и к Вашему сайту и к автору
Victor_b

Что - то народ меня в последнее время упрекать стал, мол, повторяю одно и то же по два-три раза. Надоедает.
Я сначала отшучивался все, а потом задумался... И действительно, почему? И вдруг понял, откуда это идет.
Только начать издалека придется...
...
Вы когда-нибудь видели плачущего большевика?
Нд-а-а-а. Плачущего, конечно, нет, но. Стоим себе на внешнем рейде, никому не мешаем, скоро в базу. На мосту один вахтенный офицер, я то есть, тишина. Вдруг дверь открывается, командир на мост поднялся. Из поста связи - доклад, что, мол, фаза дивизии на мостик скоммутирована, у аппарата - командир дивизии. Кэп - микрофон в руку, представился. Я рядышком маячу - записать вдруг что, еще какой вопрос порешать быстренько. А из динамика ВПСа (выносного поста связи) комдив задачу ставит. Прибывает, говорит, на флот инспекция тыла министерства Обороны во главе с главным тыловым начальником всех Вооруженных Сил. И хотят эти самый тыловые генералы посмотреть, как же это производится заправка кораблей в море с помощью системы «Струна», а также, коль у тебя, командир, стрельба ракетная не выполнена, так вот, чтоб два раза не вставать, и ее выполнишь.... И для этого - вот тут комдив некстати паузу сделал - и позволил кэпу в разговор вступить. И вот тогда-то и увидел я на месте «железного» и непробиваемого кэпа ну почти что плачущего большевика. Изливал душу он минуты три, наверное. А когда закончил, услышал в ответ, что, мол, «все продумато», и сейчас уже к борту отправлен торпедолов, а на нем - ну, в общем, все, что нужно было, а и не нужно порой, все там к вам поехало...
В конце концов, как в русских народных сказках, довольно быстро сказанные слова превратились в реальные, хоть и не быстро сделанные дела, и, выселив офицеров и мичманов из кают на боевые посты и в кубрики и приняв в освободившиеся каюты всяческие штабы во главе с главным тыловиком Вооруженных Сил, поехали мы демонстрировать заправку.
Когда на мосту кроме обычного народу еще куча совершенно «зеленого», которые море видели в лучшем случае в Сочи или Ялте, да и еще своих руководящих кадров немряно, тут уж всяко не до нормальной работы. И все же, все же. Подъехали мы к танкеру, встали на траверз, скорости уравняли, веревки подали, «Струну» пресловутую вооружили - начали. Как и положено, комплексно: и мазут, и солярку - одновременно, и контейнер по тросу бегает - сперва, как тыловикам и хотелось, с продовольствием и прочими подметками для ботинок, потом - связку «Осиных» контейнеров туда-сюда погоняли - лепота, в общем, и благодать для всякого глаза.
Генерал главный вместе с командующим флотом с моста все это наблюдают, языками прищелкивают - красота, мол... Прочие «нижние» проверяющие на крыле моста клубятся, в самом уголке, чтоб не мешать. И тут - на мост один из «нижних», но званием постарше просочился, и на ушко что-то главному. Тот похмыкал-похмыкал, и - командующему:
- А можно подальше в море от берега уйти?
- Зачем?
- А вот тут мои говорят: командир корабля берег видит и понимает, куда, в какую сторону править. И отошли бы подальше - как бы без ориентиров справился?
Здесь надо отметить, что флотом в те времена командовал адмирал, которого окромя как «Дедушка ХО» между собой мало как по-другому и звал. Как основные человеческие качества его, пожалуй, характеризовали дичайшая даже по тем далеким застойным временам грубость и «матершинность».
Надо было его видеть. Высказать все, что он думает о интеллекте и общем уровне «зеленых» в адрес вышележащего (хоть и тылового) начальства, он не мог... А других слов у него не было примерно минут пять. Адмирал не глазах наливался нездоровой краснотой, гмыкал, глотал какие-то звуки... Потом медленно, будто боясь расплескать все то, что клокотало в глотке, сполз с командирского кресла и вышел на крыло. Тишина на мостике и удивленные взгляды вслед. Командир, схватив совершенно не нужный в этот момент ему микрофон «Каштана», отвернулся от генерала, восседавшего во «флагманском» кресле, изображал, что кому-то что то командует. На самом деле он рыдал... От хохота.
До сих пор понять не могу, как мы не наехали на танкер - рулевой за колонкой «Питона» тоже умирал в корчах. Я пытался спрятаться в «Дон»овский выносной индикатор, изображая, что внимательно отслеживаю радиолокационную картинку.
Впрочем, командующий пришел в себя первым. Вернулся с крыла и что-то долго шептал на ухо генералу. Тот, повнимав, бросил недовольный взгляд на своих клерков, не сказал ничего.
Но все хорошее когда-нибудь да кончается. Показав заправку, отцепились мы от танкера и поехали в ракетный полигон.
Стрельба уж какая была нам назначена, и не упомню вовсе, но точно знаю, что на фоне серьезной «войны» по борьбе со всем, что может летать, плавать и вообще находиться в море и в воздухе, мы в конце-то концов должны были «завалить» мишень. Ну, война так война. Нас, ракетчиков, когда такие мероприятия, в посты загоняли - святое дело, так что то, что вокруг происходит, только по приборам видно.
Воюем.
Тем временем, время «Ч» подступило, мишень запустили, мы ее - святое дело - обнаружили, на сопровождение взяли, ведем.
А мостик все никак не навоюется...
И видит командир дивизиона стреляющего, что посредине этого разгула военного, пароход-то куда-то не туда поворачивает. То есть мишень из зоны обстрела уходит. У нас же на противолодочном крейсере - труба! В смысле Труба с большой буквы - она же надстройка. И если антенны еще цель ведут, то пусковая вот-вот в мостик целиться будет.
А комдив тогда был мужчина из себя видный, но и спокойный как стадо слонов. Наблюдает он эту картинку, и на мост соответственно докладывает:
- ГКП - первый дивизион! Прошу подвернуть на курс... Цель выходит из зоны стрельбы.
А на мосту - война, не до докладов... В ответ комдиву:
- Есть! - и дальше воюют. Вот-вот - апофеоз! Стрельба!
Комдив - повторно:
- ГКП - первый дивизион, прошу подвернуть!
С моста:
- Есть! - типа да, слышим, отстань только, не до тебя.
Но пошел пароход, то есть, реагируют потихоньку....
Комдив - уже хоть и слон-слоном - в некоторой нервности:
- ГКП - первый дивизион! Прошу подвернуть!!!!
Отреагировали на мосту, да поздновато.
Командуют:
- Стрельбу разрешаю!
А комдив в ответ:
- Пусковая вне зоны пуска !...
Секундная тишина... А пароход ворочает себе потихонечку...
С моста:
- Цель уничтожить!
Комдив:
- Пусковая вне зоны пуска.....
- В зоне!
- Пуск !
...
Пальнули... поразили... Поехали домой.
Ну, и соответственно - Разбор. Опять же с большой буквы.
Крайним, конечно, комдива сразу назначать начали.
- Вы почему не докладывали?
- Я докладывал.
- Когда докладывали?
- Вот тогда-то!
- Не было доклада!
- Я докладывал!
...Препирались так до тех пор, пока запись магнитофонную не прослушали. И резюме в конце-концов.
- Комдива наказать!
- За что????
- Ненастойчиво докладывал!
...
Вот с тех пор и ходило по флоту это крылатое:
«Вы ненастойчиво докладывали!»
Впрочем, комдиву это не помешало впоследствии стать флагартом дивизии.
А вот привычка повторять что-то важное у меня до сих пор осталась...

ЗВЕЗДЫ НА КРЫЛЬЯХ

Конец учений «Океан-75». Наш «Достойный» рассекает Северную Атлантику. День клонится к вечеру. В бездонно-голубом небе мазки перьевых облаков. Пятидневное кипение штормовых волн сменилось пологой океанской зыбью. Кругом, куда ни взглянешь, сплошная водная поверхность у горизонта сливается с небом. Глазу не за что зацепиться. Все это настраивает на философский лад.
Я стою на шкафуте. «Ну, сбылась мечта детства? - мысленно спрашиваю сам себя. - Стал настоящим моряком, находишься посреди океана. И какие ощущения? Никаких?.. Много-много воды, да и ту видишь урывками, проводя большую часть времени в наглухо задраенном в боевом посту. Так где же романтика?.. Твою НАТО мать!»
Последнее относится к донесшемуся с небес гулу самолетных двигателей. «Опять грёбаный «Орион» летит, - со тоской думаю я. - Сейчас боевую тревогу сыграют. Снова нырять в железное чрево корабля...»
Поднимаю голову и вижу высоко в небе самолет... с красными звездами на крыльях.
Мне ни разу не довелось стоять на пьедестале почета, когда под Гимн Советского Союза поднимался флаг Родины. Я это только видел со стороны. Но в ту минуту в Атлантике... Моя душа пела от восторга: «Наши! С красными звездами! Здесь! Летят! А мы плывем! Куда хотим! И ни одна сука нам не указ! Мы - великая держава! И я - ее частица!»
Спасибо вам, летчики, за ту минуту, что все-таки была в моей жизни!