Первый полет.
Мечты сбываются и не сбываются...

С детства я мечтал стать кадровым военным, офицером. Мальчишками мы по нескольку раз бегали на очередной сеанс шедшего тогда в прокате фильма "Последний дюйм", где мальчик вместе с отцом улетают к безлюдному побережью на съемки любительского фильма о жизни акул, и как он, 10-12 летний мальчишка, в одиночку затаскивает в самолет отца, искусанного акулами, и практически самостоятельно поднимает и ведет самолет к аэродрому.
Тогда половина пацанов из СССР грезила стать летчиками, другая половина - моряками. То ли время было такое и народ еще не был так испорчен, но в начале 60-х годов прошлого столетия не было такого как сейчас - поголовного "косилова" от армии. Служба в армии была действительно почетной обязанностью, святым долгом, каждого молодого человека. На обладателей "белого" билета смотрели кто свысока, презрительно, как на ущербных, кто снисходительно - как на больных.

В военную авиационную школу механиков (ВАШМ) я попал по осознанному выбору, и скорее от отчаяния: военная комиссия забраковала меня и в летное училище, и даже в военно-инженерную академию им. Жуковского по причине слабого вестибюллярного аппарата!? Попытка поступить в другую академию тоже была неудачной: в первый раз, как мне объяснили, я не сдал математику, но ошибки в моей письменной работе так и не показали! Кратко и ясно объяснили: никакой апелляции, тут тебе не гражданский вуз! Во второй (после первого курса МИСиС) - мне отказали по зрению (левый глаз коррекция -0.5!), мне - лыжнику и биатлонисту с 1-м мужским разрядом! И хоть была у меня "бронь", мог бы спокойно закончить институт, но возвращаться в МИСиС не захотел, и на предложение военкома (Москва, ВАШМ или Горький (спортрота СКА)), выбрал ВАШМ - все ближе к авиации!

...Первыми самолетами, которые я увидел в нашем отап, что базировался под Ступино Московской области, были Ли-2, и застал их по прибытию в часть в количестве аж трех штук! В период прохождения службы, т.е. за полтора года, один был разрезан в нашей ТЭЧ, пошел на запчасти, второй - кажется, отдали в музей, возможно в Монино, третий торжественно воодрузили на постамент перед штабом части. Тогда это казалось неизбежным: новые модели самолетов пришли на замену "старикам", на которых летали еще в период Великой Отечественной, и нет уже им места на современном военном аэродроме...

Никогда не забуду свой первый полет на Ли-2! До армии я, простой паренек из рабочего поселка во Владимирской области, окончивший металлургический техникум, ни разу не видел так близко самолет такого типа и еще не летал на каких-либо других, даже пассажиром. И хоть в ВАШМе я изучал совершенно другую авиатехнику - современные истребители, на которых мне уже не летать никогда, я, - рядовой срочной службы, специалист по АО из ТЭЧ после рассказа о своей мечте с огромной радостью согласился на предложение старого летчика, командира Ли-2, "полетать" над аэродромом во время дневных полетов. Тогда мы еще не знали, что уже через несколько месяцев эти "старики-самолеты" вместе с их экипажами уже не будут больше кружить над аэродромом... А жаль!

Тут же еще несколько младших авиаспецов напросились... Поднялись на борт. Сели в белые, зачехленные кресла, я напрягся... Взлетели... и ничего страшного, меня не тошнит, да и вообще - очень комфортно себя чувствую! Преодолев страх высоты, посмотрел в иллюминатор, картинка - прелесть, голова не кружится, восторг - неописуемый!

Пока мои коллеги, авиамеханики, любовались видами на окрестности, на излучину реки Оки, я осторожно прокрался к кабине пилотов, и с любопытством, присущим осмелевшему щенку, заглянул внутрь - место второго пилота - свободно!? Командир оглянулся, улыбнулся и спросил: "Как ты - сынок?".
- Замечательно! - отвечаю не столько голосом, сколько жестом.
- Садись! - показывает он мне на место второго пилота.
От радости мое сердце чуть не выпрыгнуло. После очередного почти горизонтального разворота легли на обратный курс к аэродрому...
- Бери штурвал! - следует его команда. "Смотри на приборы! Высота - такая-то, курс - такой-то, скорость - такая! Держи, сынок!"...

...Для меня эти три, может, пять минут самостоятельного управления самолетом показались вечностью и останутся самыми сильными ощущениями на всю оставшуюся жизнь. Руки, ноги от напряжения онемели, глаза слезились, стрелки приборов начали расплываться, но восторг был непередаваемым (поросячим!)! Эти ощущения и восторг даже сейчас, спустя 33 года, настолько превалируют в воспомининаниях, что даже вытеснили из моей памяти фамилию командира экипажа Ли-2 (весельчака и добряка, может это был сам комэск?)

Потом еще были дневные и ночные полеты и на Ан-ах, и на Ми-8 (тоже круто!), но только в качестве пассажира, как шутили военные летчики - балласта...

После того случая я резко передумал поступать в высшее военное авиационно-техническое училище, да простят меня авиационные инженеры и техники, ну не смог я мириться с тем, что кто-то будет летать, я буду только провожать его взглядом. Пусть я не стал кадровым военным - не всем покоряется небо! Но вот все же исполнилась моя мечта, хоть на мгновение,... и я, вспоминая тот незабываемый случай, могу твердо сказать: "...Я летал еще на Ли-2!"
Вот так, господа-авиамеханики!

ТАНКОВАЯ ОСЕНЬ В БУДАПЕШТЕ

Командир взвода тяжелых танков 33-й гвардейской мехдивизии старший лейтенант Филатов получил приказ выдвинуться к кинотеатру "Корвин". Ротный предупредил, чтобы ушки держали на макушке, в октябре колонна их дивизии уже попадала в засаду, и предупреждения на вкус старлея были излишними. Приняв на броню отделение танкового десанта и венгерского коммуниста в качестве проводника, ИС-ы, заревев дизелями, поползли по улицам затаившегося Будапешта. Лейтенант рассекал на броне по этой столице уже второй раз. Недаром на груди его висела медаль за город Будапешт. С 29 октября 1944 г. по 13 февраля 1945 г. Сержант Филатов воевал на этих улицах на командирской ИС-е, (правда, тогда это был ИС-2) и спас тогда комполка, вытащив его из горящей машины. После войны командир его не забыл и пристроил в Казанское танковое училище, где командовал тогда батин однокашник, полковник Живлюк. Так что взводный, смотря через свой ТПК на дома, пытался найти что-то знакомое из тех военных лет, но сегодняшний город начала ноября 1956 года сильно отличался от Будапешта образца 1944 и в первую очередь тем, что было меньше развалин. Машины шли в специальном боевом порядке, обеспечивающим наилучший контроль за окнами верхних этажей. Один танк шел по левой стороне улицы, контролируя дома справа. Второй, соответственно, по правой стороне, а командирский полз посередине улицы, страхуя всех сзади. Передняя машина стала выползать на перекресток, и тут раздался непонятный звук, нечто вроде взрыва и звона одновременно. ИС-3 дернулся и остановился, с него горохом посыпался десант, неуверенно стал открываться люк на башне, и тут звук повторился, и люк, лязгнув, открылся до конца, и из башни потянулся вверх неуверенный дымок, густея на глазах. Тут же из верхних окон правого пятиэтажного здания полетели на танки бутылки с горючей смесью и ударили выстрелы. Все действия на такой случай были проговорены заранее. Усатый старшина Стецько, командовавший десантом, приказал уцелевшим солдатам прижаться к фасадам домов и открыть огонь по окнам. Отвлеченные стрекотанием ППШ, мятежники упустили момент, и два турельных ДШК прошлись свинцовой 12,7-миллиметровой метлой по окнам засады. Бутылки с коктейлями Молотова упали, к счастью, мимо танков, и горели они как-то не весело, видно венгры в своих подпольных мастерских что-то перемудрили. С той стороны перекрестка замелькали какие-то люди с оружием, и из-за дальнего поворота вывернула тридцатьчетверка с щитами Святого Стефана* на башне. Филатов проорал в рацию: «Двойка, огонь, и сразу заряжай бронебойным, и снова огонь!» И сразу же добавил переключившись на ТПУ: «Бронебойным заряжай». У «Двойки» пушка была заряжена осколочно-фугасным, ну а Филатову же было проще. Пушка была не заряжена, и заряжающий уже дослал бронебойный снаряд и заканчивал с зарядом. Филатов довернул башню на цель, нажав кнопку электропривода на ТПК. В это время бахнула стодвадцатидвухмиллиметровка «Двойки», и перед тридцатьчетверкой вырос фонтан взрыва. Венгерский танк торопливо огрызнулся, но болванка попала в дом, и тут наводчик Филатова сам себе скомандовав "огонь" (такая была у сержанта привычка), нажал на плунжер. Танк дернулся, завоняло сгоревшим порохом, обрезиненные обода окуляра привычно вжались в глазницы, и через секунду с тридцатьчетверки слетела башня. Но радоваться было рано, впереди слева было то, что подбило головную машину, и скорее всего, это была 57-миллиметровая противотанковая пушка ЗИС-2. Судя по глухому звуку выстрела, она была в укрытии, и как бы не в подвале. Старлей помнил, как в 1944 в этом же городе артиллеристы 9-го корпуса СС у него на глазах подбили три ИС-2 из замаскированных в развалинах орудий. Тут повторения такой ситуации допускать было нельзя, тем более, что одну машину он уже потерял, а батальонный передал по рации приказ: «Захватить перекресток и держать его зубами, пока не придет подмога». Взводный приказал «Двойке» сдать назад, зарядить орудие фугасно-осколочным и держать под прицелом улицу на той стороне перекрестка. Сам же, взяв старшину Стецько, венгра и трех десантников вооруженных соответственно - РПД, снайперкой и ППШ, пошел на рекогносцировку. Высовываться на перекресток было опасно, но выяснить, где там слева за углом проклятая огневая точка мятежников, было необходимо, и Филатов принял решение. В левом доме, несмотря на расстрелянные окна (они добавили по верхнему этажу еще пару фугасных), несомненно, были еще инсургенты, и соваться туда малыми силами было глупо, но дом справа был тих, молчалив и зашторен, и именно туда старший лейтенант и направил свою группу. Дверь запертого изнутри парадного вынесли гранатой, без помех поднялись на четвертый этаж и венгр Ференц, позвонив в дверь и сказав в ответ на вопросительное блеянье волшебное слово Авош**, открыл разведчикам путь в нужную квартиру. Оставив гражданских в дальней комнате под охраной Ференца и одного из солдат, старший лейтенант осторожно выдвинулся на балкон и стал изучать в бинокль перспективу слева. Метрах в трехстах была видна разбитая витрина какого-то магазина, заложенная частично мешками с песком. На улице никого не было, но внутри угадывалось какое-то движение, поставив свой старый но надежный Цейс на максимальное увеличение, Филатов разглядел в глубине помещения силуэт орудия, и план действий оформился моментально. Подозвав жестом снайпера и пулеметчика, он объяснил им ситуацию и порядок действий. Снайпер и пулеметчик занимают позицию в дверях балкона, и как только командирский ИС приблизится к углу, то они выходят на балкон и снайпер с позиции лежа начинает гасить все, что шевелится внутри витрины, а пулеметчик с колена начинает вести беспокоящий огонь по позиции ПТО и вообще всему, что шевелится, ну а далее действуют по обстановке...
Снайпер, кривоногий коротышка с простой якутской фамилией Иванов, молча кивнул и стал обустраиваться на своей позиции. Пулеметчик Коля Семенов (по прозвищу «Косая сажень»), в ожидании дела расположился на старинном диване и занялся пулеметом и коробами с лентами. Старший лейтенант хотел еще раз повторить указания, как на улице громко бабахнула стодвадцатимиллиметровка, сразу же добавила вторая и радостно замолотили короткими ДШК. Командир и старшина ринулись на улицу. К моменту их появления все успокоилось, как доложил сержант Балакин, остававшийся на команде, вдали за перекрестком нарисовалась еще одна тридцатьчетверка Национальной гвардии в сопровождении разношерстной пехоты. Сержант не стал выяснять, атака это или нет, и открыл огонь. Тридцатьчетверка потеряла башню, а мятежники были накрыты огнем и уничтожены. Больше шевелений в той стороне не было, а по рации батальонный передал, что к перекрестку приближается колонна мотопехоты, и Филатов решил приступить к операции по подавлению ПТО противника и захвата перекрестка...
Командирский танк полз посередине улицы. На полкорпуса сзади и правее его сопровождала «Двойка». У зенитных ДШК сидели старшина Стецько и ефрейтор Рахимов из десанта. Экипажи были нужны внутри танков, а в командирской машине на место наводчика сел сам взводный. Механик-водитель согласно полученным инструкциям медленно вел танк вперед, готовясь в любой момент остановиться и врубить реверс. Башня была развернута влево, и когда в панораме прицела появилась проклятая витрина, которая почему-то искрилась, Филатов крикнул: "Стоп!" и нажал электроспуск. Танк дернулся от выстрела, и взревев двигателем, подался назад, и только тогда старлей понял, что витрина искрилась от пуль бьющего по ней РПД. "Двойка" повторила тот же маневр, но назад уже не отъехала. Не переставая, трещал ДШК, поливая расширившийся проем на месте витрины, еще один фугасно-осколочный снаряд завершил разгром магазина. С балкона залился прощальной очередью РПД, и никто сначала не понял, почему прекратился веселый мат старшины Стецько, подсоединявшему к турели последний пятидесяти-патронный короб. И только когда новая очередь стеганула горохом по броне, Рахимов увидел в окне второго этажа щуплую фигурку с ППШ. Тяжелые 12,7-миллиметровые пули вбили кукушку назад в комнату. Когда через двадцать минут Филатов и Ференц ворвались в комнату, они увидели седую женщину, рыдающую над изуродованным телом подростка, рядом с которым валялся окровавленный автомат.

* Святой Стефан - Щит увенчаный короной святого Стефана - Герб Старой Венгрии
** АВОШ - Политическая полиция Социалистической Венгрии AVH. Államvédelmi Hatóság, State Defense