ФЕВРАЛЬ

Должности в армии бывают разные. Трудные и тяжелые, легкие и совсем - только для своих... Есть короткие, как выстрел - "командир роты", и есть длинно-непонятные : "заместитель начальника штаба по службе войск" или "заместитель командира батальона обеспечения учебного процесса тире начальник учебного центра". И людей обычно подбирают соответствующих... Если из вышестоящего штаба присылают человека с придуманной специально для него должностью - "ЗНШ по службе войск" - тут ничего не поделаешь. Ну надо ж старенькому генералу племянничка трудоустроить у себя под крылышком... И ни за что не отвечает и вроде как при деле - раз в неделю караул проверит, да раз в месяц график нарядов составит. Кому два караула, кому пять. Чтоб с уважением подходили в следующий раз...
Или вот нашему замкомбригу тяжело стало служить. Отвечать за учебный центр... Как велят Уставы и мировой порядок. Подумаем... Ага, а переподчиним-ка мы учебный центр батальону обеспечения учебного процесса... Все равно они там все дурака валяют, паяльниками дымят, в технике ковыряются. Написали хитрую бумагу, подписали в Москве - готово. Теперь полковнику Т. уже не надо пять раз в неделю мотаться в учебный центр, организовывать и проверять работу, доставать доски-краску-цемент, разбираться с бойцовскими пьянками-залетами. Нашли в бригаде никому не нужного и не сильно пьющего майора - и, вперед, товарищ начальник учебного центра. Теперь полковник Т. с дочкой и собачкой раз в неделю, в пятницу, внезапно приезжает в учебный центр уже в роли проверяющего и раздает взыскания направо и налево. И еще начальник продсклада ему в багажник пару таинственных пакетов подбросит... А больше всех разгону получает, конечно же, майор... Учитесь...
Кстати, вот как раз об этом майоре и пойдет речь. Как вы уже догадались, командир батальона обеспечения очень обрадовался, когда узнал, что кроме всего прочего ему предстоит отдуваться еще и за учебный центр с майором Февралем во главе. Может, я и вспомнил бы его фамилию. Но не хочу. Достаточно клички. "Февраль". Его же бойцы ему и дали. Не обьясняя причин. Ну, февраль так февраль...
Особым авторитетом он не пользовался. Друзей среди офицеров не имел, хотя и выпускался вместе с некоторыми. Пил сравнительно мало - только с начальниками и еще когда соглашался быть посаженным отцом на очередной солдатской свадьбе... Докладывал обо всех происшествиях сразу наверх, невзирая на лица, хотя сам с этого получал свою долю пряников... Был высокого роста, редкие соломенные волосы зачесывал набок. Ага, Серегой его, кажется, звали.
Любил технику. Прикупил где-то списанный гусеничный тягач и трамбовал на нем силос по колхозам, неплохо пополняя семейный бюджет. Приобрел в селе Утином недостроенный колхозный четырехквартирный дом за бесценок. Это там недалеко, сразу за Осиновкой, вы знаете... Километров десять по прямой... Если через танкодром. А если вокруг, по трассе - все пятнадцать наберется...
Лирическое отступление: я своим тягачом тоже в те времена грешил трамбовкой силоса... Месяц трамбовал, мозоли от рычагов такие натер... Ага. Получил расчет за работу - натурой. Телячью тушку, пару мешочков крупы, бидончик постного масла. Привез в лагерь. Сбежались все. Надо ж делить... Ротный же отпускал, командир батальона тоже...
Итак - смотрим. Усатый Витек ездил иногда со мной помощником. Трое моих коллег - командиры взводов. Дам? Дам. Ротный. Друзья ротного. Старшина роты. Командир батальона. Зам командира по политической части. Дам? Конечно. Зампотеху батальона надо дать? Надо. Начальнику лагерного сбора и его замполиту - за то, что не вложили - надо? Надо. Вот. И я - ведь тоже в этом списке. Стоп, еще совсем худой нач. продсклада - у него топор брали.
И ведь каждый мяса требует... Короче, вечером взял я мозолистыми руками свою долю - кость, кулечек крупы с бутылочкой масла и отвез домой. Вот, заработал... Жена была рада. Знала бы она, где все остальное...
О чем это я... А, о майоре... Так вот, однажды зимой в лютый мороз начал он меня сильно звать в свою новообретенную фазенду. В Утиное. Тут есть шабашка срочная, а его любимый тягач что-то стал плохо поворачивать. А ПМП (механизмы поворота планетарные такие) там 62-ечные. Танковые. А я по жизни - танкист, и на моих тягачах -"сороковках" такие точно. Все танкисты помнят свободный ход вертикальной тяги, например? А зазор на кулаке-разделителе? Между роликом и впадиной? Если кому надо, вызывайте - сделаю. Недорого. Крутиться будет... В общем, майор Февраль меня уболтал... Ну подумаешь, делов-то. Ключ на 27 есть, глаза на месте, без линейки обойдемся. Магарыч, что немаловажно, будет сразу - железно. Часов в семь вечера мы выдвинулись на трассу. Последний рейсовый автобус пропустить было нельзя. Январь месяц - темнотища и морозищща... Ушки у шапки подвяжем внизу - не время фраериться...
Полупустой последний автобус системы "Пазик", не спеша на скользкой дороге, за полчаса доставил нас через Осиновку в Утиное. Утки на фермах и личных хозяйствах, перекусив комбикормом, уже улеглись спать. Минут за пятнадцать быстрым шагом мы добрались до окраины села, где и находилась фазенда - модное по тем временам слово. Домик был немаленький - четыре семьи с нем планировали поселиться. Пока майор тянул переноску с лампочкой на улицу к тягачу, я прошелся по пустым непонятным помещениям без окон-без дверей. Зачем ему столько комнат? Может, студентов на лето поселит, - прикинул я.
Особых проблем с регулировкой не случилось, и очень скоро работа была закончена. Внезапно майору пришла в голову идея, а может, он ее и заранее готовил - не знаю.
- Саша, а давай свет протянем в сарай, ты ж у нас знаменитый электрик, - предложил он.
- Лучше б ты погреться предложил, - подумал я, но согласился в надежде на скорый обогрев и большой магарыч... Пальцы ног в сапогах уже изрядно скрючило, пальцы рук тоже щипало неслабо, но я почему-то не отказался. Целый майор просит, все-таки. А надо было... Еще добрых полчаса мы разматывали развешивали, протягивали затвердевший на морозе кабель. Как я еще умудрился окоченевшими пальцами поключить вилку-розетку, не потеряв винтики-болтики - до сих пор не пойму...
Работа была сделана, и майор, широко улыбаясь, протянул мне руку для крепкого мужчинского рукопожатия.
- Спасибо, Саша, выручил. Большое спасибо!
- Дык, а как там насчет магарыча?
- А... да... Счас пойду, посмотрю...
Я пошел за ним, чтобы ускорить процесс. Зубы уже давно отбивали лезгинку. Пройдя через несколько безоконных комнат, мы попали в комнату с дверью и окном. Но без всяких признаков отопления. Видно, это была его кухня. На столе, сколоченом из неструганых досок, валялись грязные тарелки, пустые мутные стаканы, объедки промерзшего хлеба и прочие вкусности. Порывшись в куче тряпья в углу, Февраль вытащил оттуда пустую бутылку и продемонстрировал ее мне.
- Нет, Саш, извини, нету. Кончилась. Мы как-нибудь потом с тобой выпьем, ладно?
Я немного ошалел от такого магарыча, но виду не подал.
- Ну ладно, хоть погреться где-нибудь тут можно?
- Да, конечно, погрейся...
Он открыл дверь в соседнюю комнату. Видимо, по плану, это был туалет. Там уместилась только солдатская койка с кучей военной одежды и самодельный обогреватель типа "козел", намотанный на асбоцементной трубе толстым нихромом. Больше ничего туда не умещалось. Чтобы лечь на койку, надо было перешагнуть через "козел".
Погревшись минут пять, я расслабился и чуть было не задремал в мягком электрическом тепле. Но тут раздался голос майора.
- Ну все, спасибо, Саша, вылазь, мне пора уже укладываться спать.
Еще не поняв весь смысл фразы, я, зевая, вылез в морозную "кухню". Майор, перешагнув через "козла", взгромоздился на койку, укрываясь шинелями-бушлатами. Не сразу до меня дошел ужас происходящего.
- Дык, трщмайор, а мне куда?
- А-а, тебе... - майор искренне удивился - ну, не знаю... Езжай обратно в лагерь...
- Так автобусы уже не ходят... Начало десятого...
- Ну, постой на дороге, попутку какую, может, поймаешь...
- Да какие счас попутки... собаку с дому никто не выгонит...
- Ну ложись здесь где-нибудь, выбирай любую комнату. Правда, отопления нет нигде... Ну, сам смотри...
С этими словами майор отвернулся к стенке и укрылся с головой.

Вот такого поворота событий я предположить никак не мог. Все что угодно, но только не это. Вы не поверите, скажете - так не бывает. Бывает. Так было. В конце гуманного двадцатого века, при полном расцвете научно-технической революции, начальник оставил подчиненного замерзать на улице. Что это? Как назвать? Статья УК - "оставление в беде"? Не знаю.
Я вышел на улицу. Село укладывалось спать. Яркие белые звезды с любопытством смотрели на меня сверху. Побрел по дорожке, поскрипывая снегом, заглядывая в окна. Там двигались, смеялись, плакали разные люди. Молодые и старые. Мужчины, женщины, дети. Все они были очень разные. Одно их объединяло - им было на меня совершенно наплевать.
Выбрав не самый бедный двор со свежими следами заезда машины на укатанном снегу, я постучал в калитку... Гремя цепью, через двор к калитке кинулась огромная лохматая собака, оглашая округу хриплым лаем... Через пару минут показался небритый хозяин в полушубке, накинутом на майку и с папиросой в зубах.
- Чего тебе? - не слишком ласково прорычал он.
- Дык, тут такое дело, знаете, там в конце улицы, майор купил домик...
- Ну и что? Я при чем?
- Я ему там помогал, а у него переночевать негде...
- Ну а я при чем? Я тебя сюда не звал, твои дела...
- Так что мне, замерзать на улице?
- Слышь, братан, иди к своему майору, и с ним решай свои проблемы...
Железная высокая калитка с грохотом захлопнулась у меня перед носом. Пройдя еще пару дворов, я попытался еще раз...
- Добрый вечер... Понимаете, тут такая история...
Не дослушав историю, хозяйка посоветовала мне не выдумывать и идти, откуда пришел. В третьем дворе молодой пацан посоветовал мне меньше пить и не тыняться по дворам, а то... В четвертом мне прочитали лекцию о порядочности и о неприличности шатания по ночам.
Сказать, что я упал духом - не сказать ничего. Военнослужащий самой могущественной в мире страны, в мирное время среди сотен людей замерзает на улице. И это абсолютно никого не волнует. Идти пешком в лагерь - пятнадцать кэмэ по трассе - никто не остановится - не дойду. Через танкодром - по колено в снегу - десять километров - тоже не дойду - замерзну к черту по дороге... Без всяких шуток - смерть в снежном балахоне подмигнула мне из-за угла... Мой ангел-хранитель озадаченно чесал в затылке. Ног я уже давно не чувствовал, колени еще кое-как держались, но если они откажут - привет всем... Пока могу ходить - надо двигаться... Что еще можно придумать? НИЧЕГО. Только проситься к людям. Но только без унижения, если можно. С чувством собственного достоинства... Чтобы утром, наткнувшись на мой труп, они хоть что-то поняли, эти люди... ЛЮДИ? Наверное... Не знаю.... Их тоже можно понять. " У нас тут ребенок маленький, у нас и места лишнего нет, и своих проблем хватает..." А еще ты тут... Может тебе и постельку белую эастелить? Ага, стирай потом после тебя. Пойди вон лучше поголосуй на дороге...
Выйдя на центральную улицу, я огляделся. Никаких признаков автодвижения не наблюдалось. Зато недалеко во дворе свет горит...
- Бабушка, тут такое дело...
- Ну, у меня тут места нет, дочка с детьми из города приехала, а ты вон постучись к Наумычу, он сам живет, и вон свет у него горит. Бабка у него умерла недавно... Мож, он пустит..
К моему великому облегчению и радости, Наумыч оказался старым солдатом. Сразу пустил в дом. Очень теплый. Выставил бутылку самогона. Выслушал, цокая языком, мою историю. Знал он майора, видел его, но такого поступка от него никак не ожидал. Полночи просидели, рассказывая друг другу смешные и грустные армейские истории. Закусывали горячей яичницей на сале, бочковыми солеными огурцами. Помянули бабу Клаву. Дети их давно разъехались, только на время забоя кроликов приезжают, истосковался он по простому человеческому общению.
На первый автобус Наумыч меня разбудил, плеснул сто грамм на дорожку... Есть люди...

Где-то около года я не здоровался с майором Февралем. Он так и не понял, что он сделал, и не чувствовал за собой никакой вины. А объяснить ему было бы трудно. А жаловаться - тем более. Не в моих привычках. Потом я ему, вроде, простил. Хотя... До сих пор не знаю, простил я ему или нет... Вот такая история.

А почему, собственно, Февраль? Мне бойцы потом рассказали. Очень точное наблюдение. Дело в том, что у всех нормальных месяцев - 30-31 день. А в феврале - 28... Не хватает у него...

Ориентир


- Ничто так не способствует аппетиту, чем полёты в болтанку! - подумал недовольный старлей Л., есть ему совершенно не хотелось. Он поковырялся вилкой во втором. - Опять вечная гречка с тушёнкой! - затем залпом выпил компот и покинул столовую. К первому он даже не притронулся. Старлей Л. не стал бы его есть, даже будучи голодным. Однажды, он уже имел неосторожность поесть накануне вылета консервированных щей. И весь полёт маялся такой «ароматной» отрыжкой вперемешку с тошнотой, что дал себе зарок до конца жизни не есть блюда из капусты. Да и капитан А. аппетиту добавил, гад, мало того, что весь полёт шуровал ручкой так, что если бы не привязные ремни, то старлей летал бы по кабине, как космонавт по орбитальной станции. Манёвры он противозенитные делал! А то, что после этого оператор из кабины зелёный вылез, ему плевать. Да ещё в умывальнике отличился.
- Подумаешь, крыса в раковине сидела, - старлей Л. брезгливо покосился на свежезамытые пятна крысиной крови у себя на комбинезоне, - зачем всю обойму пистолета было в неё разряжать?
- А я-то думал, почему в столовой из пяти раковин умывальника была целой только одна? - злился на командира старлей Л., - теперь ни одной, такие вот стрелки и позаботились!
До вылета было часа два и старлей стоял, раздумывая, чем бы себя занять. Скорей всего, отправился бы в модуль «поносить на спине кровать», но тут его неожиданно отвлекли. Кто-то тронул старлея Л. за колено. Перед ним сидела собака. Это была су... скажем так, собака женского рода по кличке На..., пусть будет просто Н.
Собака подняла переднюю лапу и вновь тронула старлея за колено, так обычно она выпрашивала сахар.
- Нету, Н., на обеде не бывает сахара, - хотел было сказать старлей Л. Но во взгляде собаки было сколько надежды, что он подумал и решительно повернул в магазин, благо, он был рядом. Старлей решил проверить утверждение, что эта средних размеров собака местной породы может с лёгкостью съесть за раз килограмм рафинада.
- Пойдём Н., - старлей Л., сделав покупку, позвал собаку. Он направился в курилку, за ним весело трусила псина.
Надо сказать, что ела сахар Н. весьма забавно, терпеливо ждала, когда ей на нос положат кусочек, затем его ловко подбрасывала и ловила на лету. Старлей Л. не помнил случаев, когда она хоть раз уронила.
В курилке старлей уселся на лавочку, собака села напротив него, вновь подняла лапу и тронула колено: - Давай!
Старлей положил ей на нос кусочек. Собака взглядом оценила, насколько ровно тот лежит, наверное, в уме прикидывая силу, подбросила, и вот уже первый кусок сахара несколько раз хрустнув, проглочен.
Опять прикосновения лапы к колену, и очередной кусок исчез в её пасти. Примерно на полпачки рафинада старлей Л. решил, что, пожалуй, утверждение правдиво. Собака с энтузиазмом продолжала просить сахар. К тому времени курилка наполнилась народом, на то, как Н. ест сахар, можно смотреть так же, как на огонь, бегущую воду, или на то, как работает старшина, старший прапорщик К.
Пару раз собака с лаем бросалась на взлетающие самолёты и вновь возвращалась поглощать сахар. Так и осталось загадкой, как она умудрялась различать ещё на исполнительном старте, то есть за километр, где чей самолёт. Все советские она оставляла без внимания, а вот афганские обязательно бросалась облаять.
- Смотри, - сказал после очередного такого броска лейтенант В., - стоит собаке выскочить, как самолёт тут же отрывается от полосы.
- А это у афганских лётчиков ориентир такой, - сказал лейтенант С., - так, наверно, их учили: разгон, как собаку увидел, штурвал на себя и взлёт.
Лейтенант С. был синоптиком, и причём как и врач - из двухгодичников. По этой причине он мог позволить себе говорить что угодно и кому угодно.
- Сейчас проверим, - ответил старлей Л., и как только афганский самолёт вырулил на полосу, взял собаку за ошейник.
Самолёт начал разбег, Н. скулила и пыталась вырваться, но старлей крепко держал её. Самолёт оторвался от полосы, пробежав дополнительно метров триста. Офицеры переглянулись.
- Может, этот был перегружен? - сказал кто-то. Делать нечего, нужно повторить «эксперимент».
Собака минуты две обиженно воротила морду, затем любовь к сахару пересилила. Когда в коробке оставалось несколько кусочков, на полосу вырулил очередной афганец.
Та же история: под жалобный скулёж собаки самолёт отрывается гораздо позже, чем обычно.
Это уже интересно, опять перегруз? Решили проверить ещё раз. Вот только как Н. поймать, не даётся в руки, зараза. Как не подманивали, не идёт. Что возьмёшь с неё, собака, не понимает важность научного опыта.
- Вы чем это тут занимаетесь? Чего собаку мучаете? - к «экспериментаторам» подошёл подполковник Х.
- Да вот... - ему вкратце объяснили суть дела.
- Так, все эксперименты прекратить! - выслушав, наложил вето на дальнейшие опыты подполковник. - А вдруг раскорячится кто на полосе как тот?
Подполковник указал на стоящий около ангара разбитый "антонов". С него ещё старлей Л., выдирал трубки для самогонного аппарата.
Про такой вариант развития событий экспериментаторы как-то не подумали. Пришлось согласиться, да и не будешь же с командиром спорить.
Все поднялись и разошлись по делам, кто технику готовить к полётам, кто сам готовится, а собака Н., продолжать «руководить» взлётом афганских самолётов.

О ЛИЧНОМ СОСТАВЕ ЗАМОЛВИТЕ СЛОВО

Я никого не переплюну на этом сайте по количеству личного состава, служившего под моим началом, да и не в этом вовсе дело. В свое массовое время мой дивизион разведки и РЭБ насчитывал всего лишь 15 человек. Но никогда не забыть того чувства свойскости, когда знаешь в лицо каждого из трехсот девяноста членов экипажа (а 80% их - по имени, фамилии или кличке). В памяти наметанность глаза, отличавшая в коридоре на фоне прочих счастливца, вернувшегося из отпуска не далее трех суток назад (у него лицо светится, как лампочка), а на улице поселка - отличавшая неяркое лицо моряка плавсостава от светящегося жизненной энергией матроса береговой части. Все по той древней арабской пословице: «Есть три типа людей: живые, мертвые и те, кто плавают по морям». Но коснувшись каким-то краем судеб этих молодых (уже не молодых) ребят, нельзя забыть полученные от них уроки.
Мне повезло в службе. Костяк моих матросов всегда был сформирован из ребят шахтерских регионов: Новокузнецка и Караганды. Несмотря на бесшабашный возраст, их всегда отличала честность и ответственность. Но и развеселость сахалинцев не забудешь, даже не развеселость, а через это чувство юмора - какую-то широкую внутреннюю свободу, позволявшую пошутить с офицером матросику, который и на корабле-то третий день.
Были у нас среди ребят и совсем уникальные личности. Например, японец матрос Фурукава, наводчик кормового орудия из батареи универсального калибра. Дед после войны попал в советский плен, да так и остался в России после лагерей. Бабка приехала к нему из Японии. Отец и мать - тоже японцы. Или мой сибиряк Лёлик Кузнецов, отличный рисовальщик, мечтавший в будущем о карьере модельера женской одежды, пошивший из простыней отличные спортивные трусы в экипаже всему своему призыву и старше, и единственный из всех моих матросов сказавший мне, что время службы для него - потерянные годы. Как не вспомнить добрым и благодарным словом командира отделения и рационализатора киевского еврея Женю Кармазина, волжанина Андрюху Фунтикова, Саню Беляева, Влада Власюка, старшину команды карагандинца Михаила Ивановича Евстафьева, внутреннюю силу и сноровку к труду западного украинца и католика Вити Копитько... Нормально было. Где вы ныне, ребята?
Несколько лет назад в московском метро одна встреча состоялась. В вагоне сидел Саня Сошин, «Сан Саныч», один из редких москвичей, попадавших на ТОФ. Татуировка буквы С на его левой кисти осталась неизменной. А он? В кубрике он откровенно говорил, что после службы пойдет грузчиком в Шереметьево-2, как старший брат, потому что там можно здорово воровать.
- Александр? - я подсел к нему.
- Нет, вы ошиблись, - последовал быстрый и немного испуганный ответ. Он встал и вышел на ближайшей станции. Что ж, узнать меня сейчас трудно.

ВАСЯ

Вася, Вася - липчанин, вот фамилии-то не вспомнишь, как дырка в памяти на самой фамилии. Липчанин - сельчанин, из-под города Грязи. Служил трудово. За это и в отпуск ездил не единожды, как большинство, а дважды за три года. И вот во втором отпуске и случилась с Васей такая история.
Послали, значит, в отпуск отличника БП и ПП (боевой и политической подготовки) Василия сроком на десять суток плюс дорога. Некоторые еще говорили: Чего его в отпуск посылать, служить осталось меньше чем полгода. Но для матроса каждый день дорог, поэтому рапорт по команде подаю. Проходит срок - нет Василия, не вернулся. Телефонной связи тогда не знали: тут пароход у пирса, а там село под Грязями - куды звонить? Сидим, ждем. Ждем-пождем, не едет. Пора уголовное дело заводить. Написали командиры в прокуратуру, прокуроры дело завели, пишут бумагу военному комиссару Грязей: так мол и так, просим препроводить военного преступника и дезертира Васю, а в чувство мы его тут уже сами приведем. Ответа нет. Приходит с запозданием ответ, что матрос Василий властью военного комиссара согласно статьи такой-то и такой-то уволен в запас (а это все где-то у меня над головой проходит, я-то всего лишь комдив). Какие на хер статьи? - думают в прокуратуре, - что за бред, они там пьяные, что ли? Как можно преступника и дезертира, которого в военное время рука так и чешется, уволить в запас? Не хотят арестовать, мы его сами арестуем. Дело-то открыто, его уже ничем не закроешь. Ну-ка кто там с корабля, возьмите под расписку наручники и давайте-давайте везите сюда негодяя, а то уже и так заседание суда откладывали из-за того, что не едет, стервец.

Кому ехать - ясно, мне. Получаю у зампрокурора инструктаж, постановление об аресте и лечу на Запад. А лето уже, теплынь, организм млеет от Липецкой области после приравненной к Крайнему Северу Советской Гавани. Надо сказать, что он млел всегда при покидании борта родного эсминца. Но - не до отдыха, да и на душе тягостно, что придется брать на себя роль полицейского и конвойного для своего же матроса. Добираюсь до Грязей и на правах силы закона вхожу к районному военкому в кабинет с бумагой от прокуратуры, думая в этот момент, будет ли следующая сцена похожей на финал гоголевского «Ревизора»?
Прочитав категорическую прокурорскую цидулю, военком просветлел лицом: - Василий? Ну конечно, знаю его. У него во время отпуска мать вторую группу инвалидности получила, Вася у нее один, так что я уволил его в запас по всей форме и данной мне законом властью. Что они там в вашей прокуратуре, законов не знают? Я же все им написал в ответе. Никакого ареста не будет, а будет еще один ответ... - и я вдруг увидел второго по счету за всю мою службу человека в должности, который стоял за подчиненных. Первым был мой командир роты Борис Викторович Кряжев (Царство ему Небесное).
У меня от сердца отлегло. Это был наилучший из всех возможных вариантов.
- Да, у него же свадьба вчера была, - продолжал военком. - Женился твой Вася. Меня вот тоже звал, да дела, понимаешь. Так что он уже дважды в запас может быть уволен. Эх, тут такое бывает. Поехали съездим к нему, тут километров двадцать, недалеко.
- Такое тут бывает, - слушал я, трясясь с военкомом в УАЗике. Надо тут было призывать одного мальчишку, старший сын у матери. А она одна с шестью детьми, и все от разных. Живет на отшибе, понаедут охотники, бутылку на стол поставят, и... Этот старший только-только зарабатывать начал. Я приехал, а у них в избе пол земляной. Ну возьму я его - а они снова в нищету. Освободил я его от призыва своим решением. А мать у Васи всю жизнь дояркой, у нее пальцы уже не гнутся - не то что грабли, чашку взять в руки тяжело. Ей и дали инвалидность...
Под полуденным июльским солнцем Вася разносил со двора по соседям одолженные накануне обеденные столы. Судя по их общей площади, свадьба была по-настоящему широкой, и я пожалел, что не приехал днем раньше.
Увидев военкома, Вася удивился, а увидев меня - испугался, но его тут же успокоили мы оба.
- Ну, Василий, поздравляю, рад за тебя. Где работать-то будешь?
- В колхоз не пойду, тащ. Хочу в ГАИ инспектором, документы оформляю, но там ждать надо. Пока устроился санитаром в психбольницу. Вот жена моя, - и он показал на стоявшую у калитки шестнадцатилетнюю девчушку. При виде этого воробушка - тростиночки - мотылечка у меня вырвалось только: - ну, Вася... Дальше задерживаться мы не стали.

Приняв сидя мое откозыряние и пробежав букашками глаз по военкомовской бумаге, зампрокурора произнес в мой адрес только одну фразу: - Вы зря потратили народные деньги.
- А вот хрен тебе, не зря. Народные - для блага народа и потратил, - думал я, пыля ботинками по обочине в направлении своего парохода. Организм уже перестал млеть и принимал свое обычное военное положение.

ВЖИК

Году этак в девяностом к нам на пароход призвали щуплого паренька небольшого роста, Сережу Бузько. Круглая голова на тонкой шее, большие открытые и добрые глаза, в которых никогда не читался страх, рост под метр пятьдесят делали его не по годам младше. Наверное, так в его годы выглядел бы князь Мышкин, не будь он героем литературным. Старослужащие на этого «ребенка», кажется, и руку не поднимали, а среди матросов он получил кличку Вжик - помните муху из команды спасателей Чипа и Дейла? Они действительно были друг на друга похожи.
А познакомился я с Сережей так.
- Товарищ матрос, ко мне. Смирно! Почему такой маленький? - услышал я как-то из-за двери каюты голос Сереги Нраняна, штурманца и соседа по каюте. - Так, матрос, в каюту номер восемь шагом марш. Вслед за голосом открылась дверь и вошли они оба.
- Садись, матрос. Ну-ка давай, приказываю вам есть варенье с хлебом и пить чай. Что вы делаете в офицерском коридоре?
- Закурить ищу, товарищ (он всегда говорил «товарищ», а не «тащ», как другие) старший лейтенант.
- Ох, он еще и курит?!
- Да нет, я..., - замялся малыш,
- Ясно, годки послали. Ладно, давай заправляйся. Курева дадим.
Постепенно мы узнали, что Сережа круглый сирота, вырос в Сибири у бабушки в деревне. Она его ждет и переживает.
- Ты письма ей пиши чаще. Когда последний раз писал? На вот тебе конверт, завтра принесешь написанное письмо, я проверю. Не принесешь, поймаю и будешь писать прямо здесь, а комбату скажу. - Серега Нранян проявлял о тезке искреннее попечение, и в первую половину своей службы Вжик был в нашей каюте нередким званым гостем, где для него всегда находился стакан чаю и сладкое.
Служил он в батарее МЗА - малой зенитной, или иначе, пульно-бздульной артиллерии. Время шло, Вжик стал старшиной второй статьи, просто снайперски пулял с прицельной колонки комплекса АК-630 по бочкам (упражнение «расстрел плавающей мины»), и однажды был назначен в караул, а как старшина - на ответственный пост к камерам подследственных.
Дальше - кошмарный бред. Какой-то пройдоха-уголовник, быстро «прочитав» эту наивную душу, умолил его: «завтра суд, пойми, братан - там ко мне брат приехал - мне семь лет светит, и я, может, его больше никогда не увижу - последний раз» под честное слово (откуда этому скоту было взять честное слово) отпустить его до утра. Вжик открыл камеру, пошел и договорился с часовым на вышке, и все. Беглеца не нашли. Судили из экипажа троих, и больше всех получил Сережа Бузько - пять лет тюрьмы. Другие - дисбат, два и три года.
Прошло пятнадцать лет, а у меня до сих пор чувство, что у меня на глазах казнили ребенка. Неужели не видели, кто перед ними? Как не пожалели сироту и старуху? Что стало с ним?

БЫТЬ, КАК ВСЕ

Тот же девяностый год, весенний призыв. В дивизион влились аж семь молодых бойцов - половина всего народа. Все, кроме одного, шустрики, трое из Новокузнецка, хорошие ребята. Но один боец попался - сущий тормоз. Соображал он медленно, был медлен на действие, но еще медленней он был на слова. Общаться с ним поначалу было - все равно что с камнем разговаривать. Что ни скажешь - молчит, что ни спросишь, тоже молчит. Звали этого парня Виталий Горщаль, и был он, как и мои шустрики, из Новокузнецка.
По причине своего тяжелого и невосприимчивого устроения Виталька бывал битым кем-то из старослужащих, и битым неоднократно и жестоко. Все мои попытки расследовать такие случаи, чтобы пресечь это зло, ни к чему не приводили. Проще было бы, наверное, склонить к диалогу истуканов с острова Пасхи, чем разговорить этого всегда замкнутого в себе парня.
И вот однажды во время телесного осмотра, а такие регулярно проводили на кораблях «в целях выявления случаев неуставных взаимоотношений», вижу у него новые синяки.
- Опять упал, Горщаль? Ну пошли ко мне в каюту, голубь.
Стоит этот голубь в каюте у самой двери с полной уверенностью, что времени в жизни у него еще очень и очень много, и стоять здесь он готов хоть до увольнения в запас, на слова же мои никак не реагирует, словно они его и не касаются.
- Виталий, - говорю ему тогда, понимая, что слова это мои последние, - я тебя в таком положении оставить не могу - тут и до увечья может дойти. Но и сделать для тебя ничего не могу, т.к. ты мне в этом помочь никак не желаешь. Последнее, что я могу и должен - написать письмо твоим родителям. Пусть они приезжают, видят тебя, закатывают скандал командованию, забирают или переводят тебя в другое место - не знаю. Знаю, что так оставлять тебя нельзя. (В конце концов, главное, чтоб он живым и здоровым домой вернулся).
Молчит.
Пишу при нем письмо. Прочитываю ему вслух эти две страницы текста. Молчит. Беру конверт, подписываю, вкладываю письмо и собираюсь заклеивать конверт, и вдруг мой камень - заговорил.
- Тащ, не пишите.
- ??
- Отец у меня алкаш, мама дворником устроилась, чтобы нам квартиру дали, мы в подвале живем в комнате. Я служить ушел, им там посвободней стало, у меня ж еще сестренка младшая. Я вообще мог в армию не идти по здоровью.
- ?
- Я эпилепсией болел с детства, а с этим служить не берут. Меня врач лечил. Вылечил. У нас есть в городе такой, настоящий. В двенадцать лет он меня взял лечить. А с пятнадцати у меня припадков больше не было, хотя говорят, что такая болезнь уже... Я скрыл в военкомате.
- Как же ты? Да чуть ли не каждый третий спит и видит, как от службы откосить. А ты... для чего?
- ЧТОБЫ БЫТЬ, КАК ВСЕ.

Через год он был лучший специалист в группе радиоразведки. Какими усилиями? Прощаясь, ответил на мой вопрос так:
- В деревню я поеду, к бабке. Пусть сестре целая комната будет (к тому времени его мать получила квартиру), а город не для меня. Я пастухом хочу, моё это. Тихо, хорошо.
Пусть у тебя в жизни все будет хорошо, Виталий.

УРОК ПАРКОВКИ

(Шоферские истории)

Вот ведь, блин, название!. Применительно к немецкому, еще допустимо менять Н на G, и Hamburg становится Гамбургом. Но, по отношению к финскому языку, обычно такого не делается. Тут же, видимо, просто некуда деться, ибо наименование населенного пункта где расположено место нашей дислокации, звучит для русского уха, ну крайне неприлично! Городок находится примерно в девяноста километрах к юго-западу от Тампере, и носит название Huittinen. А если учитывать еще и то, что летом здесь, в зданиях учебного центра, размещен детский лагерь для школьников из России, которых я сюда и привез, то с самого начала было принято и писать и называть Гуйттинен. Ну, пионеры, конечно же, поначалу хихикали над неприличным названием, но через пару дней успокаивались. Нuittinen - даже на дорожных указателях написано. Да и детишки нынешние - не чета прежним . Этих уже трудно чем то удивить... Возраст разный - от младшего школьного до выпускников. А сюда они едут, чтобы отдохнуть и попрактиковаться в английском. Педагоги из туманного Альбиона дело свое знают отлично, да и дети довольны - некоторые постоянно сюда ездят уже не один год. Вообще- то неплохая альтернатива ушедшим в прошлое пионерским лагерям. И отдохнуть и язык подучить с англичанами... Плюс, соответственно, разные поездки и экскурсии, которые мне и приходится обеспечивать.

Машина не слишком новая - «Мерс» с приличным пробегом, но довольно бодрый и не слишком потрепанный жизнью. Неделю назад я добросовестно облазал его, что называется, «от киля до клотика», и через день вручил хозяину длиннющий список всего потребного для ремонта и нормального обслуживания машины. К чести шефа, он не удивился, и, отправившись вместе со мной в магазин, беспрекословно оплатил все приобретения. И вообще - русский хозяин - это не прижимистый финн! Понимает, что без надлежащего ухода машина ходить не будет. Жаль, конечно, что он приобрел «мерса». И обслуживание, и ремонт достаточно дороги, и сервисных центров не так уж много. Расположены обычно в крупных городах. Да капризные они - «мерсы». Слишком много всякой электроники, которая постоянно входит из строя, а вместе с ней, соответственно, жизненно важные системы автобуса начинают сбоить и работать не так как нужно или вообще не работать. Но тут выбирать не приходится. Чем богаты - тем и рады. Шеф и сам понимает, что «Скания» гораздо предпочтительней и в плане ремонта и в плане обслуживания. Сервисные центры чуть ли не в каждой деревне, да и проще она в эксплуатации. Максимально функциональный аппарат. Ничего лишнего, и вместе с тем все то без чего нельзя обойтись. Но «Скании» пока нет. Поэтому будем эксплуатировать «мерса».
Три дня ушло на ликвидацию неизбежных мелких неисправностей. После пробной поездки накрылся тахограф. Придется ехать в ремонтную контору в Тампере. Созвонился, договорился о времени. Прибыл. После снятия оного вынесли неутешительный вердикт - реанимации не подлежит, нужна замена. Новый обойдется в восемьсот евро. Звоню шефу. Тот совершенно спокойно интересуется возможностью оплаты по счету. Потому как такого количества налички у меня с собой нет. Ремонтники мужики отличные: - Никаких проблем! Хоть налом, хоть безналом!
Тахограф поставлен, теперь его нужно сертифицировать. Просят отогнать автобус на контрольный участок. Забираюсь в кабину, втыкаю заднюю. Новый номер! Рычаг передач подозрительно свободно болтается в гнезде. Отпускаю сцепление. Писец, приплыли! Пепелац как стоял, так и стоит. Глушу двигатель, откручиваю болты кожуха. Так и есть! Ручка КПП. Уже когда-то была отломана и приварена и, причем, похоже, не единожды. Сволота бывший хозяин - мог бы и предупредить... Хорошо еще, что нигде по трассе это не случилось, а то куковал бы до прибытия эвакуатора, да и содрали бы за доставку немало. Мужики сочувственно качают головами - в такое время, да еще и в пятницу, найти сварного абсолютно нереально - все давно уже по домам и дачам разбежались. Звоню шефу. Тот дает команду действовать по обстоятельствам. ОК. Обежав близлежащие еще работающие конторы, прихожу к неутешительному выводу, что хрен кто поможет. Конец рабочего дня - все уже мыслями на дачах, дома или на худой конец с бокалом пива в пабе. Звоню в сервисную службу МВ, объясняю ситуацию и прошу прислать техничку со сваркой. Оттуда отвечают, что технички, дескать, у них нет - могут прислать эвакуатор, который оттащит в центр, где поменяют рычаг полностью... Обещаю перезвонить после того как посоветуюсь с начальством.... Начальство, конечно, заплатит, но стоит ли сейчас вызывать эвак? Тем более - знаю их расценки! Мерсовский центр самый дорогой - доставка эваком обойдется, как минимум, в две с половиной сотни. Попробуем другие варианты. Звоню в «Скан-Сервис», ибо там, точно знаю, есть техничка со сваркой и автогеном. Откликаются. Долго выясняют, что за фирма, номер счета и прочие дела. Наконец, обещают прислать сварного. Сидим, ждем. Прибывает микрик «Фиат- дукато» со сваркой. Договариваемся о цене, мужик подключает сварочный аппарат и через десять минут рычаг надежно приварен. Счет выписан, «Фиат», шустро развернувшись, скрывается за поворотом... Можно ехать! Сэкономил я порядочно, ибо все удовольствие обошлось в три сотни. Мерсовский центр вряд ли стал бы заваривать ручку - просто поменяют на новую. Посчитал, прикинул... Короче, сэкономил штуку, как минимум. Еще один плюс в пользу «Скании»! Нравится мне их подход! Надо - приехали и сделали. Хоть в выходной, хоть ночью. Но, теперь будем иметь в виду, что этот узел у нас уязвим. При возможности надо на разборку заехать и найти запасную. Пусть лежит в багажнике. Не торопясь, еду назад. Надо бы еще резину сменить на переднем мосту. Звоню шефу, тот обещает договориться на шиномонтаже. Перезванивает через полчаса - в понедельник к девяти утра меня ждут на переобувание. Отлично! В принципе - и эта резина еще походит. Поставлю назад, а то там внутренняя пара совсем уже никакая. Ну, это, как и везде - продавая автобус, хорошую резину поснимали, обули старую, а совсем уж левые баллоны сзади внутрь поставили. Жаль, не я машину принимал! Ее приобрели еще зимой, а потом стали искать водилу. Лучше б наоборот, глядишь обошелся бы на пару тыщ дешевле... Потому как, я думаю, там не только колеса - наверняка еще немало отыщется...

Суббота... Кому выходной, а кто и работает... Вооружившись щеткой и наждачкой, ликвидирую ржавчину на порогах багажных отсеков. Вечером везти детей в аквапарк. Это километрах в сорока. Город Forssa. Ну, хоть тут то название приличное...
Солнце печет, как в Африке, прохожусь по порогам мастикой из баллончика. Черная блестящая поверхность на глазах становится матовой - при такой жаре все сохнет прямо на глазах. Убираю инструменты, скидываю комбез. В салоне вообще не продохнуть - за день на солнцепеке автобус раскалился и напоминает сауну на колесах. Запускаю двигатель, врубаю кондиционер. Пусть охладится, а то уже скоро и ехать...

16.30 местного времени, два автобуса полностью загружены, сто человек детей жаждут аквапарка, горок, бассейна и прочих развлечений. В салоне оживленный гвалт и смех, воспитатели с трудом добиваются относительного спокойствия. Ну, вроде как расселись, угомонились. Вторая машина - « Volvo В10», водителя звать Тимо. Он - ведущий, я - ведомый... Поехали!

Forssa. Подъезжаем к аквапарку. Большое здание с надписью «Vesihelmi» на крыше. Переводится как «водная жемчужина». Обширная стоянка заполнена едва на четверть - желающих поплавать в бассейне маловато. Выходной, погода хорошая, все на природе отдыхают. Стоянка для автобусов расположена практически у входа, рассчитана на три машины в колонну, но прямо посредине ее, вызывающе и нагло расположился новенький приземистый черный BMW-кабриолет в спойлерах, на спортивных дисках и низкопрофильной резине шириной с автобусное колесо. Блестящая труба - прямоток, калибра ротного миномета - не меньше. Поставить на стоянку, видимо, пальцовка не позволила. От нее же идти до входа аж целых пятьдесят метров! Да еще и солнце там печет, а тут в тенечке, прямо у входа - милое дело! И плевать, что остальные машины дисциплинированно стоят на парковке! Выше нас - только горы! Круче нас - только яйца!
Тимо объезжает его и встает спереди, я причаливаю сзади. Открываем двери, дети с радостными криками устремляются к входу. Ну что ж, два часа у нас есть, можно сходить попить кофе. На другой стороне улицы открытая кафешка, в тени под тентом легкий ветерок лениво шевелит листву....
Мысль, видимо, родилась одновременно в обеих головах. Автобус Тимо начинает медленно пятиться... Ближе... еще ближе...Расстояние между бампером блестящей игрушки и выхлопной трубой автобуса неумолимо сокращается. Стоп! Вспыхнули стоп-сигналы, зашипела пневматика. Впритык! Он что, такой крутой профи что ли?! С уважением смотрю на широкую корму «Вольво». Ах, вот оно что! У него камера сзади висит! То-то он так уверенно подпер!.. Втыкаю первую, отпускаю ручник, и медленно отжимаю сцепление. Тимо уже вышел и наблюдает сбоку за моими маневрами. Ну, у меня камер ни сзади, ни спереди нет, будем расчитывать на глазомер. Тимо рукой махнет, если уж совсем критично будет.... Пожалуй, хватит! Ставлю на ручник и глушу двигатель.. Тимо, ухмыляясь, показывает большой палец. Закрываю дверь, заглядываю под бампер. Нормально! Сантиметров пять я ему оставил. Примерно столько же у Тимо .
- Ну, что, пойдем, ударим по кофе? - он кивает на веранду кафе - там вкусные пирожные, я всегда сюда хожу.
- Пойдем - соглашаюсь я - Обзор хороший с веранды, интересно через сколько он вылезет.
- А может она, а не он - улыбается Тимо
- Скорее всего, они, - подытоживаю я.
Кофе тут неплохой, надо признать. Заказываю себе эспрессо и стакан минералки, Тимо - любитель сладкого, заказывает пирожное и капуччино, шутит с хозяйкой. Он тут живет, его все знают. Постоянный клиент. Этакий Винни -Пух! Даже чем то похож на него, такой же упитанный...
Примерно через час из дверей аквапарка с видом хозяев жизни выходят два субъекта лет восемнадцати- двадцати и направляются к стоянке. .Распальцованные детишки богатеньких родителей, не иначе. В этом возрасте самому на такую машину явно не заработать Тимо закуривает и устраивается поудобнее, чтобы не пропустить ни секунды начинающегося представления.
- Гомики, что ли? - смотрю я на остановившихся у машины и тупо пялящихся на нее сопляков
- Не-е-е... - тянет Тимо - Вон их подружки идут еще...
Подбегают две раскрашенные девицы с прическами фасона «я упала с самосвала - тормозила головой» Волосы блещут буйством колеров - такое впечатление на головы вылили несколько банок краски. Слышатся возмущенные крики, дескать, гребаные автобусники, понаставили тут своих сараев, и прочее... Минут через десять обстановка становится пожароопасной - один из юнцов смачно плюет на борт автобуса и начинает в бешенстве пинать его ногой.
- Может пойдем , а то еще эти засранцы автобус поломают - привстаю я с кресла.
Тимо с улыбкой удерживает меня за локоть и кивком показывает на стоянку, по которой медленно двигается полицейский микроавтобус. Стражи порядка прекрасно видят всю картину, «фолькс» останавливается за спиной продолжающего футболить борт автобуса, сопляка. На плечо юноши ложится тяжелая рука констебля, вопрошающего, судя по всему, чем это он тут занимается. Девицы наперебой начинают возмущаться автобусниками, запершими их красивую машину. Полицейский - мужик примерно нашего возраста, невозмутимо просит владельца машины предъявить документы. Второй юноша лезет в бардачок и протягивает техпаспорт, затем вынимает из бумажника права. Констебль, забрав документы, приглашает его пройти для составления протокола на предмет нарушения правил. Показывает на знак «стоянка запрещена». Тот понуро следует за полицейским. Весь лоск и все понты волшебным образом куда то улетучились. Пропал золотой мальчик - хозяин жизни! Мгновенно трансформировался в нашкодившего мальчишку... Через пять минут он вылезает из полицейской машины, держа в одной руке документы, в другой квитанцию штрафа. «Фолькс» отъехал от стоянки, через пару минут у Тимо в кармане запиликал телефон.

- Привет, Юха! Да... Да, я конечно, детей в бассейн привезли... Видел я все - в кафе напротив сижу ... Вот кофе допью и минут через десять- пятнадцать подойду... Ничего, пусть посидят подумают. На сколько ты их штрафанул то?.. Да я понимаю, что им эти деньги- тьфу и растереть- папаша заплатит, однако в реестре нарушений уже засвечен... Как?.. И тоже за парковку?! Ах, за скорость... Теперь еще раз попадется на чем нибудь - и права на полку положит. Ну, давай, удачного вечера!
- Юха, - поясняет он мне - Мы с ним в школе в одном классе учились. А сейчас на дороге часто встречаемся - он в полиции работает, я на автобусе... - Тимо встает и благодарит хозяйку за кофе, та улыбается и приглашает заходить почаще.
- Ладно, пойду, автобус подвину, а то скоро уже и дети выйдут, ни к чему им на этих попугаев любоваться. - Тимо неторопливо подходит к автобусу. Юнцы стоят, цедя сквозь зубы ругательства, и злобно глядят исподлобья, однако активных действий больше не предпринимают. Тимо, наклонив голову, смотрит на грязные следы кроссовок на борту автобуса, затем переводит взгляд на их хозяина. Тот стоит в вызывающей позе и нагло ухмыляется, затем плюхается за руль и выжидающе смотрит на Тимо, который неторопливо отпирает автобус и забирается внутрь. Через недолгое время широкая вольвовская корма начала медленно отползать от блестящего авто. BMW взревел мотором, выскочив из за автобуса, с визгом шин пролетел вдоль стоянки, вошел боком в поворот, вывернул и понесся по пустынной улице....

Сине-белый полицейский «Фольксваген», радостно завывая сиреной и вспыхивая мигалками, вырулил из за угла, и устремился следом...

БУХГАЛТЕРСКИЙ РАСЧЁТ.

Разбор итоговой проверка флотилии по итогам очередного года боевой подготовки проводил начальник Главного штаба ВМФ. Проверяющие из Москвы по очереди выносили на обозрение выявленные вопиющие недостатки. Иногда поднимались виновные, чтобы здесь же, не отходя от кассы, получить заготовленную для них порцию воспитательного воздействия.
Полковник из отдела устройства службы трагическим голосом известил собрание об обнаруженном им безобразии: в каком-то помещении артиллерийского склада в посёлке Дунай остекление окон было выполнено в "одну нитку". Поднятый начальник этого злополучного, дважды взрывавшегося склада майор Колобовников выглядел спокойным и уверенным. Разве это тот случай, по которому должен расстраиваться воин-афганец, награждённый орденом Красной Звезды?
- Что вы на это ответите, товарищ майор? - жёстко спросил высокий московский начальник.
Ответ был по-армейски краток, чёток и мудр:
- Если бы мне вместо уважаемого товарища полковника выделили сумму денег, эквивалентную затратам на его доставку сюда, питание и размещение, я бы застеклил абсолютно все помещения во вверенной мне войсковой части как минимум в "три нитки", товарищ адмирал!