Торпедная атака

- Лево руля, на курс триста сорок.
- Есть, лево руля, на курс триста сорок.
- Ложусь на боевой курс, Командир БЧ-3, выполнить наведение!
- Есть, выполнить наведение.
- Проходим 10.
- Проходим ноль, проходим триста пятьдесят.
- Наведение выполнено!
- На румбе триста сорок!
- Так держать, обе машины вперёд средний.
- Есть, так держать, обе машины вперед средний.
- Лежу на боевом курсе, торпедный аппарат, Товсь!
- Товсь выполнено!
- Залп!
- Торпеды вышли, замечаний нет!
- ... «Смышленый», мать вашу..., вы что с ума посходили?! Что у вас происходит? - Эфир в полигонах боевой подготовки взорвался живыми и образными русскими выражениями в исполнении Командующего Северным Флотом адмирала Громова, находящегося на крейсере «Киров» и руководящего ходом учений.
БПК «Смышлёный», вооружённый четырьмя практическими кислородными торпедами, должен был произвести стрельбу по эскадренному миноносцу «Расторопный», который, по замыслу командования, произведя манёвр уклонения, поразил бы выпущенные торпеды реактивными глубинными бомбами. Но что-то пошло не так. Эсминец был по левому борту от стреляющего корабля, а крейсер с Командующим - справа и впереди. На шестьдесят первом проекте торпедный аппарат расположен на площадке между мачтами и вращается вокруг своей оси на триста шестьдесят градусов. По какой-то роковой случайности, вместо того, чтобы развернуться влево, аппарат вывернул на правый борт, и торпеды прошли по корме флагмана Северного Флота, оказавшегося абсолютно неготовым к атаке и нагло всплыли в нескольких кабельтовых от его правого борта. Учения были остановлены, комиссия штаба Флота погрузилась в плавсредства для «разбора полётов» и «оказания практической помощи» бестолковому экипажу «Смышлёного».
А в это самое время командование бригады «насиловало» командира минно-торпедной боевой части лейтенанта Малинина.... Когда на борт поднялся Флот, Слава уже практически ничего не соображал. Поэтому он, как в тумане, смотрел на бесновавшегося и крушившего всё на своем пути капитана 1 ранга Баранова, флагманского минёра седьмой эскадры, и пребывал в одной, известной только ему нирване.
Наконец, Командующему доложили, что все неисправности устранены, и корабль готов к повторной стрельбе. Никому и в голову не пришло отменить выполнение боевого упражнения. Корабли вышли в точку рандеву, и раздалась повторная команда: «Залп!». Две торпеды, хищно оскалившись, выпрыгнули из торпедного аппарата и устремились... к БПК «Адмирал Исаченков», находящемуся на противоположном от «Расторопного» борте «Смышленого». Не знаю, какой Армагеддон имели в виду майя, промахнувшиеся с концом света, но, если бы они были в районе стрельб, они покраснели бы от стыда и стыдливо разбили бы свои каменные календари. То, что запланировали они, было бы всего лишь жалкой и неумело сделанной подделкой...
А дело было так.... Накануне выхода в море Слава Малинин обнаружил, что сбит электрический ноль на сельсине командирского прибора. Рассогласование достигло почти ста восьмидесяти градусов, что, в общем-то, было не удивительно, исходя из возраста корабля и изношенности техники. Слава всё подкорректировал, но в суматохе подготовки не успел никому об этом сказать. А мичман, старшина команды электриков БЧ-3, у него был очень ответственный, который, зная о неисправности, решил её устранить. Слава, сказал ему, что электрический ноль в порядке. Ну, а раз электрический ноль в порядке, значит, сбит механический. По-другому не бывает. Механический ноль выставляется очень просто: с вращающегося трансформатора снимается круглая, проградуированная крышка, и выставляется так, как надо. Крепится - и вопрос решен. Таким образом, ошибка на сто восемьдесят градусов появилась снова и торпеды во время первого залпа устремились к «Кирову».
Сразу после стрельбы под вопли флагманского минёра бригады, капитана третьего ранга Лукьянова, Малинин снова проверил электрический ноль и обнаружил ошибку в механическом, о причинах появлении которой узнал только по возвращению в базу. Но дело на этом не закончилось. Появившись на борту, капитан первого ранга Баранов, наоравшись и разгромив лейтенантскую каюту, лично пошёл на командный пункт и начал проверять командирский прибор! В это время командира БЧ-3 фельдшер пытался привести в чувства, а флагманский минер бригады получал разнос от комбрига. Уже догадались, что было дальше? Всё правильно. Убедившись, что электрический ноль выставлен, флагманский минер эскадры переустановил шкалу, считая, что исправил ошибку в механическом ноле.
Самое интересное, что, увлекшись любимой игрой военных в назначение крайних, запугивание и запутывание, никто не удосужился проверить, как аппарат отрабатывает фактически.
Надо отдать Славке должное, придя в себя к повторной стрельбе и преодолевая препятствия в лице бригадного минера, не отходящего ни на шаг и ежеминутно запугивающего его всеми земными и небесными карами, он попытался проверить фактическое положение аппарата. В момент выполнения наведения он запросил командира отделения торпедистов, старшину второй статьи Малдабекова:
- Аппарат вправо?!
- Вправа, командыр.
- Точно? Где правая рука твоя?!
- Так точно, командыр.
Только после этого, Славка доложил командиру:
- К стрельбе готов, - и выстрелил ... по «Исаченкову».
Во время разборов и «оказания помощи» никто не обратил внимания на то, как «смотрит» аппарат. А он после всевозможных разворотов был развёрнут не в нос, а корму корабля. Поэтому Малдабеков был абсолютно прав, утверждая, что аппарат «смотрит» вправо, потому что сидел на нем по направлению к передней крышке (по ходу движения торпед).
И такое бывает в жизни, в которой всегда есть место подвигу. После этой истории все остались живы и на Флоте. А вся минно-торпедная служба заново учила сельсины и вращающиеся трансформаторы и сдавала зачеты, даже те, у кого на кораблях уже были цифровые комплексы. Потому что на флоте виноватых не ищут, их назначают, и в этот раз назначили нас...

Лучшие истории 2012 г. из раздела "Остальные"

Значок

- Па-ап, а сколько у тебя прыжков?
Задавая такой вопрос, я преследовал исключительно меркантильную цель. Совсем недавно я прочел книжку про десантников, из которой более всего мне запомнился эпизод, в котором бравым гвардейцам вручали значки с «висюлькой» за сто прыжков. Вот и очень мне хотелось прикрутить такой значок себе на майку. И ходить, гордо болтая «висюлькой». Уж точно не сто прыжков там будет. Больше, наверняка, больше. А отец-то мне, конечно, не откажет. Даст свой значок поносить. Ясное дело, даст.
О том, что мой отец прыгал и очень даже часто, я неоднократно слышал и от матери, и от деда-танкиста, и от дядьки, который иначе чем в летной форме у нас дома не появлялся.
Отец покосился на меня - восьмилетнего, загорелого, босого, поцарапанного, затянутого поверх черных трусов солдатским ремнем со звездой.
- Не знаю, - честно ответил он.
Такого ответа я как-то не ожидал. В книжке десантники прыжки считали, значки цепляли, а мой отец, который даже на фотографиях выглядел круче любого десантника - в особой куртке, штанах со множеством карманов, в прыжковых ботинках с высокой шнуровкой, в шлеме с прикрепленной сверху кинокамерой, обвешанный парашютами по самое некуда - не знает. Да быть такого не может!
- Ну...- начал я неуверенно, - Тут, вот... в книжке... значки... за сто прыжков...
Отец рассмеялся и сказал, что сто прыжков он напрыгивал за месяц. И не особо напрягаясь.
В восемь лет еще очень трудно сопоставить месяц, сто прыжков и значок с «висюлькой». Но самое главное я понял. Значок есть. Значит надо выпрашивать.
- А... вот... значок?... - сказал я. Уже неуверенно.
- Значо-ок? - протянул отец. - Значок, конечно, есть.
Он достал из старого шифоньера пластмассовую шкатулку и, немного покопавшись там, выудил значок.
- Вот такой значок есть, - сказал он. - Смотри.
Подумаешь значок. На его ладони лежал маленький квадратик серого цвета с бурой окантовкой.
Мастер Спорта, - прочитал я. И сверху большими буквами, - СССР.

Оценка - 1,65

Один воин в чистом поле...

В народе принято считать, что первую в Советском Союзе искру национальной розни и пренебрежения, если не сказать грубее, к народам-соседям распалили страны Прибалтики (Латвия или Литва) и союзные республики Закавказья. Конкретно Армения и Азербайджан, начавшие «решать» национальный вопрос резней в Сумгаите.
Более осведомленные упоминают о конфликтах на почве межнациональной розни в знаменитой Ошской долине Узбекистана и в Казахстане, где в Алма-Ате прошел целый ряд студенческих волнений.
Но возьму на себя смелость утверждать, что по сути раньше всех принялись разжигать огонь вражды среди народов бывшего Союза крымские татары, выселенные с полуострова и проживающие на тот момент в республике Узбекистан. Вражда обладала всеми классическими атрибутами, обычно присущими проблеме, и подпитывалась политикой властей. То там, то здесь вспыхивали народные волнения, демонстрации, манифестации, вооруженные столкновения, разгоны как мирных, так и весьма агрессивно настроенных демонстрантов...
Великая страна постепенно превращалась в учебный полигон по развалу самое себя, а затем и в поле брани.
Те времена коснулись и меня. Я пишу о событиях, в которых был вынужден участвовать лично.

«Жандармы Узбекистана» при полном параде!

Итак, 1988 год, я учащийся 4 курса Ташкентского высшего танкового командного училища имени П.С. Рыбалко. Шестая рота, четвертый взвод. Курсантов нашего танкового училища в простонародье называли жандармами Узбекистана. По аналогии с выражением «Царская Россия - жандарм Европы».
А к курсачам нашего взвода в батальоне прицепилось прозвище «китайцы». Китайцы - потому что взвод, сформированный по остаточному принципу, являлся самым многочисленным во всем батальоне.
Отгремел парад, посвященный 70-летию Советской власти в городе Ташкенте. Грандиозность и торжественность происходящего, масштабность самой подготовки к участию в параде имели поистине былинный характер, и меня, совсем еще мальчишку, завораживали, приводили в неописуемый восторг и трепет.
В период праздничной подготовки мы выгружались в Ташкенте из грузовых автомобилей и выдвигались строевыми колоннами на главную площадь союзной республики.
Радостно приветствовали друг друга, выкрикивая самопальные лозунги, курсанты парадных коробок высших военных училищ: Ташкентского мотострелкового имени Ленина, Самарского автомобильного; курсанты-пограничники, солдаты воздушно-десантных войск...
- Привет, траки!.. Салют, мазута!
- Здорово, помидоры! - беззаботно неслось в ответ («помидоры» по цвету красных погон).
- О, траки катят!
- Эй, баллоны, резиной не воняй! - весело звучало в адрес автомобилистов.
Сурово и молча стояли солдаты погранвойск, с неспешной солидностью пропускали проходящий строй воины-десантники. Чеканили шаг погранвойска. Сверкали на солнце начищенные форменные пряжки. До сих пор вспоминаю, и мурашки бегут.
Величие, слава, мощь страны чувствовались тогда не только в Москве, но и на далеких ее окраинах. Все, и стар и млад, испытывали искреннюю гордость за свое могучее государство.
В ином свете понималась курсантская мудрость «мы - болтики и гаечки в боевом щите нашей страны». Мы - не просто «болтики» и не просто «гаечки». Мы - основа великой державы, то есть - очень важные «болтики» и «гаечки»!

Отрезанные головы в «подарок»

Ликование по поводу парада омрачали недоброжелательные, мягко говоря, действия крымских татар (якобы, неизвестные нам) по отношению к русским и советским.
Первое, что приходит на память из наглых заявлений крымчаков - обещание к 70-летию Советской власти «подарить» семьдесят отрезанных голов.
Старшекурсники младшим пересказывали факт, как в 60-х годах крымские татары подняли бучу, были раненые и вроде как убитые. Вконец обнаглев, крымчаки однажды попытались устроить побоище прямо возле училища. А дальше пошел неуправляемый процесс. Курсанты выпрыгивали в окна, перелетали через заборы, неслись защищать и мстить за своих. Тогда в городе Чирчике произошла настоящая бойня. Крымские татары не ожидали столь дружного выступления именно от юнцов-курсантов. Тогда волна негодования быстро затихла, а власти замяли историю.
С 1987 по 1988 год мы частенько ложились в казармах спать с автоматами или с саперными лопатками, чтоб быть по максимуму готовыми, так как постоянно ожидали убытия то в Алма-Ату на разгон студентов, то в Ошскую долину, то на утихомиривание беспорядков и разгон демонстраций крымских татар по Узбекистану. Сами понимаете, вследствие всего этого крымские татары не пользовались нашим уважением, а их лютая ненависть выражалась в периодических избиениях курсантов и офицеров.

«Рашида Максудовна, выполняй обещание!»

Помню одну демонстрацию, устроенную татарами.
Нас выгнали в оцепление. Оснастили автоматами и рожками, но не дали боеприпасов. Нам никогда не выдавали боеприпасов, и крымчаки это хорошо знали.
Татары издевались над нами, дергали за автоматы и, мерзко ухмыляясь, кричали: «И что ты с нами сделаешь? Тебе твоя родина даже патронов не дала, и в руках у тебя палка!» Естественно, иногда курсанты не выдерживали, и у «палки» появлялся вдруг приклад.
Власти мечутся, сами не зная, что поделать с протестующими, - либо все пустить на самотек, либо каким-то образом реагировать. Да один залп - и все, народ бы успокоился, однако «вышние силы» самоустраняются, предпочитая закрыться в раковину.
Частенько встречались плакаты со словами: «Рашида Максудовна, ты нам обещала!» «Рашида Максудовна» - это Раиса Максимовна. Типичные лозунги, адресованные непосредственно Горбачеву и его жене. Они вызывали недоумение.
Я думал: а кто вообще-то правит страной?

Философия от крымчаков

У сбившихся в отряды крымчаков явно прослеживалась иерархическая структура:
1 - «знающие» (идеологи, философы);
2 - командиры-руководители;
3 - бойцы.
«Идеологи» и «философы» старались мирно, беззлобно и «ласково» беседовать с нами, декларируя опорные тезисы своей платформы и настойчиво убеждая в правоте действий земляков и правильности «святой миссии» по освобождению своего народа.
Интеллигентная прослойка крымских татар демонстрировала необычайно высокие знания истории государства и КПСС, обладала колоссальными знаниями о философских системах, мировых религиях и течениях. Мы-то в науке были не сильны, поэтому кругозор крымских идеологов действительно впечатлял. Зато мы идеологически подкованы - дай бог! Поэтому их «проповеди», рьяные наставления на путь истинный и прочие старания по вразумлению нас приносили мало толку.

Советские или русские?

Под грифом «Изъято из библиотеки и уничтожено» по училищу вовсю гуляла запрещенная советской цензурой прелюбопытнейшая книга мемуаров командира партизанского отряда, в 1941-43 годах дислоцировавшегося в Крыму. Называлась «Крымский дневник».
Не буду пересказывать, советую найти и прочитать, если получится. Один лишь момент прокомментирую: подход к крымским татарам гитлеровские идеологи нашли через мусульманское духовенство, которое и подняло народ на войну против русских гяуров.
Обратите внимание: не «советских», а именно «русских» гяуров (то бишь неверных). Советское и извне и изнутри всегда отождествлялось с русским. Факт.
На тему «кто есть кто» есть хороший анекдот. Этот анекдот в СССР передавали шепотом. Представьте, что я его вам тоже шепотом рассказываю.
Фашисты подбили советский танк. Стучат прикладами по броне и крикливо велят: «Рус, сдавайся!» В ответ - тишина.
«Рус, сдавайся! А то будем жечь!»
Открывается люк, появляется советский танкист и говорит: «Рус нету, казах можна?»
Запад никогда не называл жителей союзных республик советскими. Люди, населяющие многонациональную державу, всегда оставались для зарубежья «рашен» или «рус».
И никаких тут националистических настроений, простая констатация факта.

«Два курсанта, нет гранаты, автоматы без патронов...»

Весна в Чирчике - это почти лето. Благодатный край! Воткни в землю сухой сучок - и сучок расцветет, даже если не поливать.
Я в соответствии с боевым расчетом числился основным посыльным за командиром взвода. Запасной посыльный - узбек Бахром.
Вечером роту вооружили. Ребята собирались спать с автоматами, впрочем, как всегда. Мы уже размечтались с наслаждением отдохнуть, и тут старшина Зайцев вдруг скомандовал: «Посыльным - к офицерам! Строиться перед канцелярией командира роты! Форма одежды свободная». Как снег на голову!
Нас ждал внеплановый инструктаж комроты. Ну и, само собой, распределение задач. Так мы решили.
Я и Бахром оказались в очереди на аудиенцию у командира 6 курсантской роты последними. Срок ожидания растянулся, потому что капитан в первый раз за четыре года беседовал с каждым курсантом-посыльным лично, тет-а-тет! Выходящие из канцелярии отмахивались от любопытных: «Потерпи, сам узнаешь». И с напряженно-озадаченными физиономиями брели чистить оружие. Дошла очередь и до меня.
И, конечно, я был уверен, что речь пойдет об очередном важном поручении. Честно говоря, я этого опасался - у меня в колене был выбит мениск, и я сильно хромал. Устраивать ранним утром кросс не было абсолютно никакого желания. Да еще с автоматом, вещмешком, подсумком - в полной амуниции!
И вот, припадая на одну ногу, но с бравым видом вхожу к капитану Владимиру Ивановичу Горелейченко по прозвищу Гуга.
- Товарищ капитан! Курсант Калугин по вашему приказанию прибыл!
- Значит так, курсант, - капитан прятал глаза, - завтра ожидается чрезвычайно серьезное событие. Возможны провокации. Посыльных могут отлавливать, будьте наготове. Товарища Шмычкова (командира 4 взвода) вы должны доставить в указанное время. Побежите вдвоем с напарником.
«Упс, - подумал я. - Почему посылают на пару, интересно? Всегда бегал в одиночку. Запасной посыльный - исключительно на случай болезни, наряда, командировки... Попробую отмазаться - куда я с больной ногой?»
- Товарищ капитан, у меня мениск выбит, я не могу быстро бежать. Разрешите не бежать?
- Боевой расчет менять никто не будет. Побежите вдвоем.
Время и действия курсанта по боевому расчету расписывались поминутно. Действительно, налаженную систему изменить проблематично.
- Товарищ капитан, разрешите получить боеприпасы!
- Нет.
О как!
- Разрешите тогда не брать автоматы с собой.
2,5 кило веса минус.
- Нет. Побежите с автоматами.
- Товарищ капитан, а если нарвемся на толпу, что мы будем делать с этими палками?
- Выполняйте приказ.
- Есть.

Что в заначке у толкового курсанта

Я потянулся рукой к ручке двери.
Что за абсурд? Мы должны охранять порядок, а никаких прав и возможностей его охранять у нас нет.
- Подожди, курсант, - неожиданно тепло, что не свойственно было нашему Гуге, остановил он меня. И выдал фразу, которая, видно, и приводила в замешательство остальных:
- У любого толкового курсанта в нычке есть не только холостые патроны.
Вопрос, откуда он это знал, был бы глупым - Горелейченко сам выпускник Ташкентского танкового.
Следующим к Гуге зашел Бахром.
По окончании встречи мы с Бахромом делили патроны. Предупрежден, значит, вооружен, причем в буквальном смысле. Два холостых узбеку - два холостых мне, пять боевых ему - семь боевых мне. В такой очередности и вбили в рожки. Сначала холостые, потом боевые.
Раз в году и палка стреляет.
Как ни готовились, но команда «Подъем! Боевая тревога!» прозвучала, как обычно, неожиданно. Еще не успела догореть спичка (45 секунд), как старшина распорядился:
- Посыльным убыть за офицерским составом!
Мы с Бахромом выскочили в окно туалета, перелезли через ближайший забор и рванули в направлении места жительства командира взвода Шмычкова. Шинели, вещмешки и прочую поклажу оставили ребятам. Мы не бежали по центральной дороге, бежали кустами - береженого бог бережет. Боль в ноге то и дело давала о себе знать. Представляю, как со стороны смешно было наблюдать за бегущим вприпрыжку хромающим курсантиком! Надо было постараться удачно выскочить на главную дорогу, к участку с примыкающей широкой стежкой, ведущей из частного сектора.
Не успели мы туда вылететь, как нас заметила толпа местных молодчиков. На нас угрожающе уставились пар двадцать злобных глаз. Соображая, что с хромым далеко не убежать, даю быструю команду Бахрому:
- Беги! Я задержу! Беги, я сказал!
Бахром:
- Олег, держи, - и бросил мне свой магазин.

«Один воин в чистом поле...»

Ну а дальше такая картина маслом.
Частный сектор. Местные выламывают колья из забора. Похоже, капец. Их двадцать или пятьдесят? Много! Посреди дороги в сапогах, галифе, фуражке с черным кантом хромоногий советский курсант переводит автомат в боевое положение. Холостой патрон дослан в патронник. Мысленно очерчена линия, за которую нельзя допустить толпу. Команда часового: «Стой! Назад!.. Стой, стрелять буду!»
Хохочет в ответ оголтелая орава, молодчики уверены - у меня нет патронов, а в руках не автомат, а «палка».
Выстрел холостым. Досылаю второй патрон. Выстрел. Пауза. Парни стоят, как ни в чем не бывало. Они тоже не дураки, видать. Опытные ребятки, их не проведешь. Знают, что перезаряжать приходится только после холостых. Медленно, как в тумане, осознаю, что мне крышка. Кто-то орет: «У него холостые!»
Толпа двинулась на меня. Но, правда, нерешительно. Оставалось метров десять-пятнадцать. Ближе подпускать нельзя. Ребятки не спешили - курсачу же некуда деваться. В руках колья, дубинки, металлические прутья. Рожи, перекошенные от злости...
Быть избитым и покалеченным - это одно, а вот потерять автомат - уголовное дело.

Раз в году и палка стреляет

«Прощай, офицерские погоны!»
Или пан или пропал. Вот такая альтернатива.
Вскидываю автомат, да провались все к чертям! Щелкает затвор. Жму курок.
Протрещала очередь боевых патронов, «султанчики» от разрывов заскакали по асфальту и песку. Секундный ступор толпы... Лихие мальчонки аж рты поразевали!
Рожок из автомата долой! На фиг два холостых патрона! Рожок уже подсоединен к автомату. Действия отработаны и отточены до автоматизма за четыре года учебы. Взглядываю на враждебную толпу из-под козырька фуражки.
Хм... А толпы-то нету... Лишь удаляющиеся спины, скрывающиеся за забором, за поворотом, и вопли: «Курсантам дали боеприпасы!»
Проворно собираю разлетевшиеся по траве и песку гильзы - и в кусты!
Добежал до самых густых зарослей. Сел, отдышаться не могу, нога дико болит, руки трясутся. Лихорадочно размышляю: теперь точно посадят! Скандал! Советский курсант воспользовался боевыми патронами и распугал мирное население!
Так, заметаем следы. У хорошего курсанта всегда найдется старый подворотничок. Пойдет на тряпку. Быстро разбираю автомат. Масленка, шомпол - все на месте. Никогда я с таким усердием не чистил автомат, настолько быстро и качественно! Закопал стреляные гильзы.
Откуда эти навыки? Закон самосохранения? Страх за судьбу? Боязнь так и не наполнить смыслом «бесцельно прожитые годы»?..

«Кто стрелял - тот молодец!»

Прихромал в казарму. Бахром бочком подошел, шепчет:
- Ты живой? Слава богу.
- Отойди, ничего не было. Молчи, - прошипел я.
Старшина командует: всем приступить к чистке оружия. Я в отличие от других старательно произвел полную разборку автомата.
Среди курсантов пошел слух - кто-то стрелял боевыми. Товарищи, смутно догадываясь о «виновнике торжества», помогли мне как следует почистить автомат.
- Сдать оружие! Построение на завтрак!
После еды построились на плацу военного училища. Стоим, ждем, долго ждем. Наконец на трибуну проследовали начальник училища и важные гражданские лица.
Генерал:
- Бла-бла-бла... крымчаки, выступления, манифестации... кто-то стрелял боевыми... Кто стрелял - тот молодец!.. Три шага вперед!
«Ага, разбежался! Нашел дурака!»
Меня пацаны подталкивают:
- Николаич, не ты стрелял?
- Делать мне больше нечего. Откуда у меня боеприпасы?..
- Ну-ну.
С трибуны разнеслись по плацу слова генерала, случайно сказанные вблизи микрофона и адресованные начальству в штатском:
- Видите, никто не сознался. Я же сказал, что это стреляли не мои.
Слова генерала не предназначались для наших ушей, просто ветер неудачно подул. И микрофон нечаянно включился.
Идем на лекцию об устройстве боевых машин. Прибегает дневальный и вызывает в роту старшину. Объясняет причину вызова с занятия преподавателю:
- Проверяют оружие во всем училище!
Шесть часов лекций сижу как на иголках. Ничего не происходит. Занятия окончены, и роты повзводно стекаются в батальон к казарме, где курсантов встречает старшина. Кто-то задает ему вопрос:
- Что случилось, что искали?
- Искали автомат с нагаром, из которого недавно стреляли боевыми патронами.
- Нашли?
Я напрягся и слухом и телом.
- Не, не нашли. Самые чистые, правда, оказались в 4 взводе. Странно, не правда ли?
Я как раз мимо старшины направлялся в казарму, всем своим видом демонстративно подчеркивая свою незаинтересованность темой.
Старшина:
- Слышь, Калугин, а самый-то чистый твой!
Я пожал плечами.
Многие догадывались! Многие! Но никто не выдал.
Вечером в канцелярию вызвал командир роты Горелейченко.
- Ответь чисто для меня, по-честному, ты стрелял?
- Куда стрелял, товарищ капитан? Нет, что вы! Я законы Советского Союза чту. В людей стрелять нельзя. Стрелять можно только часовым на посту.
- Именно эти выстрелы враз прекратили все выступления татар. Кто это сделал - молодец. Ладно. Идите.
Гуга хорошо знал ТТХ своих подчиненных.
Было это или не было, правда это или ложь, никто уже не разберется. Написал от первого лица - захотел минуты славы. Но ведь кто-то стрелял? Это факт. Такой же факт, как и прекращение волнений аж до самого моего выпуска в июле 1988 года. Что было потом, мне неведомо.
Вручая предписание на убытие к новому месту службы, уже новый командир роты напутствовал молодого лейтенанта-танкиста:
- Поедешь в Закавказье. Теперь там будешь защищать Советскую власть.
Помолчал и добавил, прищурившись:
- Так же, как в Узбекистане. Опыт уже имеешь.
- Вы о чем, товарищ капитан?
Хлопал я глазами, глядя ротному прямо в лицо, всем своим видом выражая полное непонимание намеков.
- Иди уже... - махнул рукой капитан.

Неоконченная война

История эта посвящается Дню Победы. А победа в Великой Отечественной Войне досталась ценой огромного количества человеческих жизней. Некоторые цифры и факты: безвозвратные потери в ходе боевых действий составили 8 860 400 советских военнослужащих, пропали без вести, попали в плен 3 396 400 человек, около 1 162 600 были отнесены к неучтённым боевым потерям первых. Вернулись из плена 1 836 000 военнослужащих, не вернулись — 1 783 300. Судьбы сотен тысяч солдат так и остались невыясненными, и до сих пор продолжаются поиски мест захоронений погибших воинов.
Война считается неоконченной, пока не выяснена судьба последнего солдата. Масштабы потерь были таковы, что практически каждая семья потеряла на войне хотя бы одного родственника. Гибель одного человека - трагедия, гибель миллионов превращается в статистику. И чтобы миллионные цифры о погибших и пропавших без вести солдат не превратились только лишь в обезличенную статистику, мы должны помнить своих близких.
Своими родственниками, участвовавшими на войне, я начал интересоваться еще в детстве, когда впервые увидел среди хозяйственных инструментов шило, на деревянной рукоятке которого было высечено имя «Фаузи». С этого момента, можно сказать, и началась для меня Отечественная Война. Оказалось, когда-то изготовил этот добротный инструмент, исправно служащий по назначению уже третьему поколению, старший брат моей мамы.
В домашнем архиве, благодаря бережливости бабушки, сохранились различные письма, справки, квитанции, представляющие для потомков историческую ценность. Самыми ранними из документов являются датированная 1922 годом квитанция о страховании строений и 10 - рублевый кредитный билет 1909 года выпуска. Бумаги не потерялись, несмотря на то, что бабушка и мама после войны неоднократно переезжали. Среди старинных бумаг и документов в бабушкином сундуке я и нашел единственное фронтовое письмо дяди, написанное латинским шрифтом, датированное октябрем 1941 года. Письмо это представляет собой вдвое сложенный лист со штампом «Просмотрено военной цензурой 179», призывными словами И.В.Сталина, адресом назначения на одной стороне и содержанием письма на другой. «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами» - гласит лозунг Сталина над адресом. Сохранилась и пожелтевшая фронтовая фотография дяди с надписью «Не скучай, вспоминай». В письме он сообщает, что находится на фронте, 29 октября получили зимнее обмундирование: теплое белье, портянки, шапку... К 50-летию Победы была выпущена книга «Память» со списком погибших 1941-1945 г.г., в котором имеется короткая запись, немного проясняющая его судьбу: «Губайдуллин Фаузи, 1919 г.р., 78 ЗСП, кр-ц, пропал без вести в янв. 1942 г.» К сожалению, других сведений о нем пока нет, кроме того, что его 78-й запасной стрелковый полк дислоцировался под Ленинградом в Выборгском районе, где шли ожесточенные бои.
О младшем из братьев некоторые данные имеются по сохранившимся документам из старого сундука. Он был призван в РККА в 1942 году и, согласно данным книги «Память», был стрелком 897-го СП и пропал без вести феврале 1943 г. Те же сведения повторяет справка, выданная бабушке исполкомом сельсовета 24 мая 1948 года. В ней сообщается, что «...ее сын, Хасанов Фарит Губайдуллович, 1922 г.р., был мобилизован в июле 1942 г. Находясь на фронте, пропал без вести». Кроме этой справки также сохранились некоторые документы фронтовика. Братья имели разные фамилии, так случалось в те годы, что часто одному брату давали фамилию по имени деда, другому - по имени отца. А 897-й стрелковый полк входил в состав 92-гвардейской стрелковой дивизии 1-гвардейской армии Украинского фронта.
Согласно скудным сведениям из книги «Память» пропал без вести в 1943 г. также и мой дед, мобилизованный в возрасте 52 лет в так называемую «трудовую армию». Год рождения деда в книге указан 1900-й, но точная дата - 1891 год установлена по его единственному сохранившемуся документу - профсоюзному билету рабочего торфяной промышленности Народного комиссариата электростанций. Где дислоцировалась войсковая часть деда, как он погиб, где его могила, до сих пор неизвестно.
Бабушка надеялась, что ее близкие могут быть живы, после войны отправляла запросы в различные инстанции, но все безрезультатно. А когда пора было замуж дочери, долго не разрешала, все повторяла: «Еще не вернулись братья, отец. Вот они вернутся, тогда и выдадим тебя». В деревню не вернулись ровно 100 солдат - 90 имен насчитывается в книге «Память», еще 10 солдат в книге не зафиксированы. Мама, будучи уже в годах, по девичьей памяти, видимо, помнила каждого из них поименно и кто на какой улице жил.
Другой дед, со стороны отца, участвовал в боевых действиях до 1944 года, был демобилизован после ранения. Он решил задержаться в освобожденной Бессарабии, чтобы заработать средства для строительства дома, но вскоре умер и был похоронен в г. Бельцы. Его последнее письмо сохранилось, и написано оно было на татарском языке, но арабскими буквами.
Пятый по счету родственник, дядя моего отца погиб на Курской дуге и похоронен в братской могиле. И осталась от него только единственная фотография в форме танкиста.
Мы хорошо помним своих воевавших предков, а пройдет еще несколько десятилетий - последующие поколения уже могут и забыть о них, и, как следствие, историю Великой Отечественной. Поэтому необходимо продолжать поиски сведений о своих без вести пропавших предках, бережно хранить их письма, документы, фотографии как память о воевавших за мир и свободу солдатах. Чтобы Великая Отечественная Война не оказалась для наших потомков «неизвестной войной».
http://foto.mail.ru/mail/ilusm/_myphoto/137.html
http://foto.mail.ru/mail/ilusm/_myphoto/138.html
http://foto.mail.ru/mail/ilusm/_myphoto/139.html
http://foto.mail.ru/mail/ilusm/_myphoto/140.html
http://foto.mail.ru/mail/ilusm/_myphoto/141.html
http://foto.mail.ru/mail/ilusm/_myphoto/142.html
http://foto.mail.ru/mail/ilusm/_myphoto/143.html
http://foto.mail.ru/mail/ilusm/_myphoto/145.html
http://foto.mail.ru/mail/ilusm/_myphoto/146.html
http://foto.mail.ru/mail/ilusm/_myphoto/147.html

СВЯЗЬ И РОДЫ.

На флоте говорят, что «потеря связи - потеря управления».
Эту фразу чаще всего повторяют флотские связисты, подчеркивая тем самым свою исключительную значимость и необходимость.
Тральщик маневрировал в полигоне боевой подготовки Северного флота. Успешно отстрелявшись по мишеням в рамках сдачи задачи К-2, наступил момент вынужденного, но долгожданного безделья. На море полный штиль, вода как зеркало, что само по себе для Баренцева моря, скорее редкое исключение, чем правило.
На мостике командир и старпом. Последний был явно не в себе. Ходил туда сюда, нервно курил и было видно, что он был чем-то сильно обеспокоен. Командир косил взгляд на старпома, но интересоваться не стал, резонно решив, что не стоит лезть человеку в душу, захочет, мол, сам скажет.
Наконец старпом решился.
- Товарищ командир! Разрешите связаться с Североморским госпиталем.
- Зачем это? - опешил командир.
- Да перед самым выходом в море я жену отвез рожать...
- Рожать? Это хорошо! Нет, ты это хорошо придумал...Главное во время...А нельзя было утрясти свои личные дела до похода?
Старпом виновато потупился. Командир сжалился и разрешил.
И началось...
- «Байкал», дай «дворец»... «дворец»? Это «дворец»? Что? Я спрашиваю, это «дворец»?
- Да «дворец», «дворец»... Чего орешь, как потерпевший...
Старпом:
- Ну наконец-то! «дворец», дай «рапиру» ...
И так далее, и так далее... Надо перебрать с десяток позывных, прежде чем доберешься до нужного абонента. Пока перебираешь - состариться можно.
Старпом орал на весь полигон. Бакланы от его рева взмыли с ближайших скал и рванули от греха подальше. А старпом упорно продолжал. Наконец он «добрался» до госпиталя. Но тут стало еще хуже. Связь была на исключительной высоте. Вернее ее качество было ниже плинтуса.
- Але... Але... Это госпиталь? Это госпиталь, я спрашиваю!
С той стороны в трубке толь «буль, буль».
За несколько минут таких диалогов, старпом был на грани умопомрачения.
- Связиста ко мне!!!
Примчался связист.
- Что у вас со связью?
- Все нормально! Все работает, - докладывает связист.
- Какой нормально?.. Мы же сдаем задачу К-2, а я даже с госпиталем связаться не могу.
И тут прорвало...
- Госпиталь слушает!
Старпом аж ликом просветлел. Послав связиста к едреней фене, он продолжил наступление на радиоэфир.
- Госпиталь! Дай родильное отделение!
Дали.
- Але! Але! Барышня, скажи, Иванова родила ? Что? Не слышу! Иванова родила?
Что? Не слышу... Я не глухой... Да ты сама вынь беруши из ушей... Что? Так родила или нет? Как не родила? А ну-ка дай мне ее на трубу!
Подошла жена.
- Ты родила? А? Еще нет? А почему? Слушай, а чем ты там занимаешься?
Жена бросила трубку, послав благоверного ко всем чертям...
За полчаса старпомовского мракобесия, командир не проронил ни слова. Он и не мог проронить. Его от смеха слезы душили, особенно от последней фразы. Но все-таки он твердо решил, что по приходу в базу для связистов начнется совершенно новая жизнь, ведь «потеря связи - это потеря управления». Без связи даже бабы вовремя рожать не могут.