Позвали меня большие начальники с собой на тусовку куда-то в горы. На выездной митинг. Они позвали - я поехал. Привезли куда-то в Альпы в гостиницу. Гостиница с 5ю звёздами в Альпах - это очень хорошая гостиница. В фойе кто-то на пианино джаз играет, кругом мрамор, дерево и стекло. Стоит показаться с пакетом на людях, как местные служители отдыха тут же норовят его отобрать и донести до места. В общем, красота.

Шмотки разложил, по округе прогулялся, поужинал и засел в номере книжку читать недалеко от мини бара. Вокруг какие-то немыслимые интерьеры, кресло тоже, ничего себе, удобное. Стук в дверь. Открываю. На пороге стоит симпатичная девица в униформе отеля.
- Добрый вечер! Я пришла подготовить вас ко сну.
Я человек глубоко женатый, почти положительный... Но кто их знает, с их сервисом!..
Сказал, что, дескать, ради бога, проходите, готовьте, я не против. А сам бухнулся обратно в кресло и жду, что дальше будет.

Девица, мило улыбаясь, стягивает покрывало с кровати и исчезает в ванной. Ну тут у меня пульс стал уже просто зашкаливать и во рту сухость образовалась. Сижу сам не свой, жду продолжения.

Слышу, дверь в ванную открывается, появляется эта фея с полотенцем, но, как ни странно, совершенно одетая. Расстилает полотенце перед кроватью, из передника достаёт шоколадку и водружает её на прикроватную тумбочку.

- Спокойной ночи - говорит - приятных снов.
Улыбается и исчезает.

Чего было больше, облегчения или разочарования, я до сих пор не понимаю. В общем, ну их на фиг эти 5 звёзд!

Записки из пожелтевшей тетради.
Часть вторая.


Интересно было наблюдать закат солнца в горах. Мы втроём сидели на броне и с упоением смотрели, как последние лучи солнца, лаская горный хребет, скрывались за перевалом. И вдруг, хлоп и всё, стало темно. Как будто кто-то нажал клавишу на выключателе. И ни какого сумрака, просто стало темно, очень темно. Только трассеры от пуль, и «люстры», которые периодически выстреливали наши погранцы, освещали это чужое ночное небо, на котором даже ковш большой медведицы выглядел как то нелепо, как то не по нашему, он был почти перевёрнут. Стало немного жутковато, и мы забрались внутрь нашего Бемпа, расстелили матрацы, задраили люки и легли спать. Эта была наша первая ночь в этой восточной сказке, в сказочном городке Курган-Тюбе.
- Твердоло-о-о-бы-е-е, подъём!, - звучал с улицы, подкрепляемый ударами рукоятки пистолета о броню, чей-то настойчивый весёлый голос. Открыв люк, я увидел довольно таки молодого и жизнерадостного прапорщика.
- Подъём, сегодня великий святой праздник 7 ноября!, - торжественно произнёс он.
Несмотря на раннее утро, от прапора несло на километр. Мы, выбравшись наружу, с удивлением осмотрели площадку вчерашней выгрузки, и не обнаружив там ни одной машины, уставились на прапора с немым вопросом в глазах.
- А где все?, - спросил после недолгой паузы я.
- Сегодня на рассвете часть машин ушла в Душанбе, а остальные разъехались по погранзаставам, - объяснил прапорщик.
И ещё он говорил, что нам повезло, потому что мы остались в тылу, хотя понятие тыл было спорным. Мы находились в расположении 191-го мотострелкового полка 201-й дивизии. И по расположению патрулей, вышек и траншей, создавалось впечатление, что мы в окружении, что фронт вокруг нас.
Справа от нас была огромная куча угля, слева полковая гауптвахта, а прямо перед нами расположился мобильный узел связи командированный сюда из Екатеринбурга. За узлом связи, на пустыре, стояли два подбитых танка Т-72. Сначала было боязно к ним подходить, но потом, осмелев, мы всё-таки заглянули внутрь... Картина была страшная, было такое впечатление, что при пожаре плавился металл, всё было черно и страшно. Почему-то я на минуту представил, что в наш Бэмп попадает снаряд и происходит возгорание. Пожар, в голове шум, впереди внизу стонет механик-водитель, радист слева лежит, уткнувшись в лужу крови. А я, хватаясь за ручку раскалённого люка, толкаю его вверх, оставляя кожу пальцев рук на огненном металле. И тут меня срезает выстрел...
- Эй, танкисты, харе там лазить, идите сюда, - возвращает меня в реальность голос прапора., - Бегом, пожалуйста.
Мы идём к нему в палатку, так как нам приказали, нас попросили, нас пригласили. В палатке было тесно, грязно и мрачно. Матрацы лежали прямо на земле, рядом котелки с остатками еды. Посередине «праздничного стола» стояла 10-ти литровая металлическая канистра, алюминиевые армейские кружки, пара лепёшек и хурма. И много дыма. Дым, дым, дымммм, дымммооок. Дым висел и дурманил, постепенно становилось спокойно и хорошо.
Прапор налил из канистры всем вина, и произнёс тост:
- За великий праздник 7 ноября!
Я поначалу стал пить большими глотками, но вдруг остановился. Острый привкус бензина не дал мне завершить поглощение столь божественного напитка.
- Ничё, скоро привыкнешь. Вино то классное, а то, что бензином пахнет, то извини. Сархат меняет бензин на вино один к одному, а с двумя канистрами по ночам через патрули не набегаешься. Ты пей, не обращай внимания, успокаивал меня прапорщик.
И я пил. Не смотря на бензиновый привкус, вино приятно согревало, и уже ни куда не хотелось выходить из этой распрекрасной уютной палатки.
После третьей кружки, прапор предложил курнуть, достав из пачки забитые травой папиросы с надписью «Беломор». Мой водитель и радист с удовольствием закурили, но я, как сознательный боец, отказался от этой дряни. Немного погодя прапор предлагает закурить обычную сигарету. Я соглашаюсь, и уже не замечая его подмигиваний присутствующим, а так же то, что он суёт в сигарету небольшой чёрный комочек, я закуриваю.... Всего одна затяжка, и... Я улетел.
Я улетел так, что даже не обещал вернуться. Я выпал с 16.00 и до отбоя. Я очень хотел избавиться от этого «ну очень хорошего чувства», так как мне было совсем плохо. Но обычным вызовом рвоты это мне не помогало, это была не водка, это было что-то новое и непонятное для моего, видимо ещё детского организма. Я не мог найти себе места, периодически просил меня пристрелить, чем вызывал истерический смех присутствующих. Усугубляло ситуацию ещё и то, что вечером должно быть построение перед отбоем в казарме, в которую нас определили жить. В этой казарме жили контрактники, как и почти во всех казармах этого полка. Нам вообще повезло! Мы попали служить с первыми Российскими контрактниками 201-ой дивизии, которым было по 30-40 лет, многие из них были судимы, либо скрывались на контрактной службе от правосудия или от банальных алиментов. Мне предстояла практически невыполнимая задача на сегодняшний вечер - сказать, находясь в коматозном состоянии, при зачитывании моей фамилии на вечерней поверке - Я!
21.30., мы зашли в казарму...

* * *

В казарме горел свет, но было пусто. Нас встречала лишь одинокая тумбочка дневального. Самого дневального не было видно.
- Днева-а-а-а-льный, - заорал наш капитан.
Кричал он долго и настойчиво в пустоту коридора. Через некоторое время, дневальный вышел. Это был рядовой контрактник российской армии, лет ему было около 40-ка. Он был хмур, небрит и помят от недавнего сна, и от него несло свежачком.
- Чё орёшь, капитан? Никого нет, все на свадьбе у Фируза, придут под утро, - зевая нехотя отвечал дневальный.
- Ты как со мной разговариваешь, рядовой? Отвечай по уставу!, - закричал капитан.
- Да пошёл ты, - лениво ответил дневальный и пошел опять спать.
Нас построили, и началась вечерняя поверка. Меня поддерживали под руки, чтоб я не только не упал, но и не пустился в пляс перед строем. Таких как я в строю было ещё человек пять. И после оглашения очередной фамилии, в строю, перед тем как прозвучит «Я», слышались смешки и издёвки. Когда прозвучала моя фамилия, то мой сосед чётко произнёс - «Я», за что я отблагодарил его взглядом. После переклички, наш капитан завернул нам лекцию о том, что российскому солдату неподобает выглядеть как этот отморозок-контрактник, и что алкоголь - это первый враг солдата. Про анашу ничего не сказал, хотя почти весь личный состав был накумарен конкретно...


* * *

Утром, вместо привычной команды «Подъём!», дневальный прокричал:
- Вставайте, сволочи, завтрак проспите.
В ответ он тоже получил немало «тёплых» слов. Рота начала просыпаться. Я вышел к умывальнику, который находился на улице под навесом, сплетённым из лоз винограда.
- Опаньки, это чё за фраерка к нам замело, - услышал я обращение к своей персоне низкорослого мужичка понтоватого вида, с голым торсом, усеянным всевозможными татуировками.
- Связисты мы, - промямлил я.
- Пока связист мотал катушку, танкист еб..л его подружку! - прокричал мужичёк на публику, и заржал вместе со своими сотоварищами.
- Откуда прибыл, боец?, - спросил меня мужичёк.
- Дак, это, с Самары, - ответил я.
- С Кряжа чтоль, - повеселел ещё больше мужичёк, - поиграв при этом мышцами, после чего мне показалось что на спинной трапецевидной мышце заиграли татуированные колокола!
- Ладно, не ссы, солдат ребёнка не обидит, - сказал он, изобразив короткий удар мне в под дых.
Все присутствующие мужики-контрактники опять заржали.


* * *

На завтраке все с интересом рассматривали нас. Мы выглядели школьниками на фоне этих матёрых вояк, над нами постоянно стебались и подшучивали. Возвращаясь после завтрака в казарму, меня тормознули три рослых парня из разведроты. На руках, у которых были кожаные перчатки с обрезанными пальцами, а на головах, вместо уставных головных уборов, были повязаны чёрные банданы.
- Слышь, капрал, постой не пыли, разговор есть, - сказал один из них.
Я остановился. В голове промелькнула позорная мысль - будут бить...
- Я на дембель собрался, а «кожака» у меня нет. Вот ношу «дубовый» как «слоняра». А как с ним домой поеду? Бабы засмеют. Может, одолжишь мне, а как на дембель соберешься, достанешь себе другой, - сказала эта рослая детина мне с такими чувствами, и с таким умоляющим взглядом, что я уже был готов пойти на обмен, но на мгновение замешкался.
- Ты пойми, капрал, - вступил в разговор второй, - нам на эти дебильные феньки здесь глубоко насрать, здесь другая служба, здесь на это времени нет. Но в России всё по другому, и «кожак» должен быть! И главное, «кожак» должен быть подарен, а не забран силой, сечёшь?
- Ладно, я согласен, - сказал я, протянув свой кожаный ремень, за который ещё месяц назад получил 12 ударов по мягкому месту. Вот их тут плющит, подумал я про себя.
Но забегая вперёд, хочу сказать, что через полгода у меня состоялся точно такой, же разговор с вновь прибывшими из России к нам на смену солдатами. Но «дубовый» ремень тот (бойца разведроты) я менять не стал, а поменял лишь «афганку», так как моя, в отсутствии вещевого аттестата (ну мы же были как бы в командировке) совсем была изношена до дыр.
Отсутствие вещевого аттестата заставляло нас одеваться по форме N 8 (форма номер восемь - что спизд..ли то и носим). Через месяц я купил себе десантурский тельник, потом ботинки, так как однажды, утром не обнаружил своих сапог около кровати. Кто-то из нашей компании связистов носил погранцовские зелёные маскхалаты "Берёзка" , кто размалёванный чёрно-жёлтый камуфляж национальной армии Такжикистана, кто «афганский песочек», а кто танкистские чёрные «комбезы», короче говоря, форма N 8...


* * *

Дни шли... Похожие один на другой. Настал декабрь, но возможность днём загорать, вселяла надежду на лучшее, не смотря на то, что вечером приходилось надевать бушлат. Жрачка в столовке была не очень, да и лишний раз в столовку ходить не хотелось, так как эти походы заканчивались не всегда весело для нас... Поэтому в нашем узле связи каждый пытался добывать еду сам. Для этого нужно лишь было дойти до рынка. Были бы деньги! Но деньги заканчивались... Но как я позже узнал, они заканчивались только у нашего экипажа. Оказывается, все радиостанции несли боевое дежурство. А так как электричество периодически отключали, то питались они от собственных дизельных генераторов, и деньги у этих экипажей были всегда. Бензин и солярка были здесь на вес золота!
Продажа ГСМ была наказуема, и очень опасна, так как нужно было ночью вынести с территории части канистры с топливом, перебросить их через забор, за те немногие минуты, когда прожектор освещает другую часть территории. На вышках знали о таких ночных вылазках, и при обнаружении передвижения «продавцов» обязательно выпускали поверх голов пару очередей трассеров, сопровождая всё это отборным матом. Было жутковато, поэтому без стакана водки или выкуренного косяка идти решались не все.
Как то вечером я заглянул на "дизельгенератор" (на базе 131 ЗиЛа) к Володьке.
- Слышь, Володька, - обратился я к нему залезая в кабину, - Дело труба, деньги кончаются, что делать?
Володька, развернувшись к спальнику, вдруг достаёт здоровенную картонную коробку.
- На вот тебе на первое время, - говорит он мне, зачерпывая при этом пятернёй из коробки кучу смятых купюр.
Это были Советские деньги, оборот в России которых отменили ещё летом 1993 года. В Таджикистане они продолжали использоваться в качестве денег, так как своей валюты у этой молодой страны ещё не было. Курс Российского рубля к Советскому к осени составлял 1 к 5-ти, а в начале 1994 уже 1к 8-ми и даже к 10-ти.
- Ну ты богач!, - изумлённо сказал я заглядывая в коробку, которая до верха была наполнена картавыми Ильичами красного и фиолетового цветов.
- А толку то! Скоро смена прибудет, и домой! А в России эти бумажки не нужны. Здесь ничего не купить на них, кроме жрачки, правда вот недавно мотоцикл купил, "Урал" с коляской, но домой то его не попрёшь?
- Ну да, - сказал я с грустью в голосе.
- Не расстраивайся, завтра поговорю с начальником узла, он мужик нормальный, что-нибудь придумает.
На следующий день наш капитан, который был начальником узла связи, и мой вот уже второй командир за всего лишь месяц службы в Таджикистане, подозвал меня к себе. Затем достал из планшета школьную тетрадь в линейку и протянув мне, сказал:
- Будешь записывать в неё часы работы дизеля твоего БэМПа и бензинового генератора.
- "Дырчика" что ли?, - спросил я уточняя про генератор.
- Да, а то скоро вы трое у меня совсем исхудаете, а нужно фрукты кушать, там витамины! Будете заводить три раза в день БМП для профилактики и «дырчик» для питания радиостанции.
- А с кем на связь выходить? - растерянно спросил я.
- С кем связываться разберёмся. Да хотя бы с таким же БМП КШ, который в Душанбе укатил. Ты главное часы пиши и расход бензина и солярки. Будет заправщик приезжать, заливай до полных баков. Только ты в тетрадку правильные цифры пиши, а то фрукты зимой на рынке дорогие, - сказал он и ушёл.
А я долго ещё стоял с этой тетрадкой, и не верил своему счастью. Тетрадь эту у меня никто и никогда не проверял...
Первая моя продажа бензина была незначительной и неудачной. Подъехал к нашей машине весёлый такой таджик на веломоторке и попросил у меня налить ему литр бензина.
- Командир, бензин надо, литр надо, налей, - канючил он, стоя у нашей брони.
- Не имею права, - отвечал я, делая при этом ну очень важный вид.
- Давай обмен. Я тебе за это ведро хурмы привезу. У меня такая хурьма, сахар! - не унимался он, - Меня здесь в части все знают, я привезу.
- Привезёшь ведро, налью, - отвечал я, предвкушая лёгкий заработок.
- Мне сейчас ехать в больницу надо, мама у меня там. Я потом привезу.
- Нет! - коротко отрезал я.
- Мамой клянусь, - сказал таджик. Эта ключевая фраза сделала своё дело. Я налил ему литр бензина. После чего он завёл свою веломоторку, и, сделав вокруг меня три круга с таким счастливым лицом, как будто он выиграл лотерею, удалился помахивая рукой.
- Это чё за концерт тебе этот чёрт устроил, - спросил меня подошедший контрактник.
- Ведро хурьмы обещал за бензин, - гордо ответил я помахивая при этом удаляющейся моторке.
- Ну, ну, жди, - усмехнулся он.
- Так он мамой поклялся, - предъявил я неопровержимое доказательство.
- Клятва, данная на языке неверных для них ничто, - подытожил, усмехаясь, контрактник и похлопал меня по плечу..

* * *


Сегодня, после трёхнедельного пребывания нашего узла связи в казарме с контрактниками, наши командиры изрекли архиважное известие:
- Вы переезжаете жить в армейскую палатку, которую установим рядом с вашими машинами!
Очень были рады все, особенно «молодые», так как их просто уже достали эти товарищи с уголовными мордами со своими безобидными просьбами помыть полы или сбегать принести что-то.
И вот палатка установлена! Внутри двухъярусные кровати, печка голландка, которую топили углём, и самое главное - кассетный мафон! А так как весь узел связи, кроме нашего экипажа, был из Екатеринбурга, то на единственной кассете было записано два альбома «Агата Кристи». На стороне «А» кассеты «MAXELL С-90» был альбом «Коварство и любовь», а на стороне «В» был альбом «Декаденс». И эти песни, написанные по обкурке, очень хорошо ложились на наши ещё неокрепшие от курева мозги. Телевизора не нужно было, так как, закрыв глаза, начиналось такое аниме, что «Дрим воркс» нам завидовал! Магнитофон стоял около специально обученного человека, в обязанности которого входило переворачивать кассету каждый раз, когда она закончится. И иногда можно было наблюдать такую картину:
03.00 утра, идёт весёлый зимний ливень, в палатке на фоне не умолкающей «Агаты Кристи» плавают сапоги и прочая обувь. Нас затопило, печь потухла...
- Дневальный, сука! - раздаётся из дальнего угла палатки, - Подкинь угольку.
Но никто не отзывался, дневальный спал, как и все, под стук капель о брезент, закутавшись с головой под одеяла. И лишь только «Агата Кристи» звучала неумолимо в сотый раз подряд:
О декаданс случайные встречи
Стол преферанс, горящие свечи
На патефон надета пластинка,
Гои сидят и слушают Стинга.

Плещется ром и кокаин
Жёлтыми пальцами в тонкие ноздри
Вы предлагаете вместе уйти,
Поздно, милая дамочка, поздно...

А ещё вчера вечером было сухо и весело. Пили водку и курили. Некоторые накурившиеся личности, дослав патрон в патронник, представляли дуло калаша в лоб собеседнику, и под те же неумолимые звуки «Агаты Кристи», кричали: «А так слабо, блядь!» А кто хотел пострелять, ну хотя бы в воздух трассерами, шли со стаканом водки к полковой гауптвахте. Такса обмена была жёсткая: стакан водки - стакан патронов. А «Агата Кристи» всё пела и пела, а капли всё тарабанили и тарабанили по брезенту палатки...


* * *


Как то в одно прекрасное солнечно-таджикское утро нас потрясла стрельба доносившаяся со стороны нашего узла связи. Ну мы все, так сказать свободные от вахты рванули туда...
Дело было так.
Пьяный в хлам контрактник 191-го МСП, подходя к нашему узлу связи в режиме автопилота, ответил на естественный вопрос: Стой, кто идёт?, совсем не по уставу. Он предложил часовому пойти лесом и очень далеко, в результате чего спровоцировал другое требование: Стой, стрелять буду! В то утро в карауле стоял боец со станции «Космос», очень щуплый пацанчик маленького роста (ну ростом как раз с автомат). Он, как его и учили, сделал предупредительный выстрел в воздух, который ну очень не пришёлся по душе контрактнику.
- Ах ты, сука малолетняя, - прокричал он и накинулся на пацанчика, пытаясь отнять у него автомат.
Пацанчик нажал на курок, и в борьбе с пьяным мужичком, выпустил весь рожок по сторонам... Услышав выстрелы, все, кто нёс боевое дежурство на своих станциях, посыпали из своих машин. Дежурный со станции «Тропосфера» Вовка, открыл дверь и тут же поймал пулю в ногу. Он спустился с машины, и истекая кровью, хромая подошёл к кунгу начальника узла связи.
- Меня подстрелили, товарищ капитан - сказал он.
- Отвали Вован, не до твоих приколов сейчас - отмахнулся от него капитан.
- Ну правда, товарищ капитан, - канючил раненый, показав наконец то окровавленную ногу капитану.
- Блядь, - выдохнул капитан, - Нужна вертушка на «Кордон», у нас трёхсотый, - прокричал он в телефонную трубку...


* * *


Сегодня в нашем полку праздник! Мало кто тогда понимал какой, но это был праздник! Это сейчас мы отмечаем его каждый год, а тогда никто не понимал, что это за день. А в этот день, 12 декабря 1993года, Российская Федерация приняла новую конституцию. И в этот знаменательный день можно было многое, можно было просто праздновать! И именно в этот день к нам в полк привезли кино, «Двойной удар» с Ван Даммом. Это был просто праздник!
В этот день около нашей палатки приготовили огромный казан таджикского плова. А рядом с казаном, стояла железная канистра с местным вином. Но вот приближалось время идти в клуб смотреть кино, а идти было не с чем, то есть идти было скучно. Нужно было найти. Пошли в одну из палаток контрактников, расположенную между казармами на стадионе. Идти было жутковато, так как в этот день все были пьяны...
Мы зашли в палатку, в которой было так накурено, что мы не сразу разглядели толпу, которая смотрела футбол по телевизору, установленном на верхнем ярусе кроватей.
- Куда прёте, связисты, - спросил нас мужик в бандане и с калашом в руках.
- К «Сталкеру», - ответили мы.
- Один идёт, другие нервно курят на улице, - ответил он.
Я нырнул в прокуренный туман палатки. «Сталкер» лежал на кровати и создавал впечатление медитирующего Бориса Гребенщикова. На моё здрасти, он только лишь поднял указательный палец вверх, и закрыл глаза.
- Шана дори?, - спросил я.
- Чё дурак что ли, я русский, - ответил он медленно, не поднимая век.
- Анаша есть?, - переспросил я.
Вместо ответа он выдвинул ящик прикроватной тумбочки, которая была набита в несколько рядов спичечными коробками. Я взял один коробок, положил на тумбочку деньги, и поспешил удалиться из этого ужасного места.
И вот мы идём в клуб на просмотр кинофильма. Идём тихо, изображая очень серьёзных связистов, которые не как все, которые стараются идти строем, которые не курят (как бы). Рассаживаемся по местам и понимаем, что укурен весь полк... Не знаю кто это придумал, но перед просмотром кинофильма нам почему то решили показать советский мультик «Аленький цветочек». Ну тут началось... Сначала раздавались отдельные смешки и фразы с издёвкой по поводу данной композиции а затем и нецензурные замечания по поводу полового воспитания Алёнушки. Но вот мультфильм достиг своего апогея. Под очень грустную и гнетущую музыку, Алёнушка, сорвав цветок и выслушав страшный монолог Чудовиша о содеянном ей преступлении, произнесла решающую для всего обкуренного клуба фразу: «Так вот ты какой, цветочек аленькАй». После секундной паузы, клуб взорвался сумасшедшим смехом. Ржали очень долго и качественно. Народ был разогрет для просмотра боевика «Двойной удар»!

Продолжение следует...

Мама сейчас рассказала, как дед лечил свою молодую жену: ту продуло сквозняками в фанзе, в которой тогда квартировала семья офицера, и она начала кашлять. Кто-то сказал, что жженый сахар хорошо помогает от кашля. Вот он и взял кусок колотого сахара побольше, чтоб с запасом, и, зажав щипцами, начал жечь его над огнем примуса. На запах пришла супруга.
- Что ты тут, кхе-кхе, коптишь? - спросила она и дернула мужа за руку.
Расплавившийся сахар раскаленной каплей тут же капнул ей на ногу. Она заорала от неожиданности, схватила руку мужа, все еще державшего нагретые щипцы с обугленным куском сахара, второй рукой, обожгла еще и ее, после чего схватила первый попавшийся под здоровую руку предмет - лежащий на табурете передник - и начала отхаживать им благоверного, который не столько пытался увернуться, сколько избежать повторного контакта супруги с горячими предметами.
Спустя некоторое время, успокоившись, оказав себе первую помощь при ожогах, она сказала, что хорошо, что под руку попал передник - могла ведь и доска разделочная... На что дед ответил, что жженый сахар действительно помогает при кашле - пока ты орала, ни разу даже не кашлянула :)

Антиутопия

Давно минуло в небытие время восторженных романтиков, готовых влюбляться и мечтать, бежать за звездой босиком по росе и верить в чудеса... Да и было ли оно? Согласитесь, тяжело жить, руководствуясь рецептами счастья, почерпнутыми из произведений, восторженно воспевающих юных дев, ожидающих на берегу моря своего прекрасного принца под алыми парусами, на белом коне или, на худой конец, на черном «бумере». Одно утешение, что никто этим рецептам следовать и не пытается. Ну, может быть, за небольшим исключением совсем уж на голову упавших наивных дурочек. Остальным, как правило, мама еще в детстве доходчиво объяснила, что в наше время алые паруса могут легко обернуться красными фонарями, прекрасный замок улыбчивого принца - публичным домом где-нибудь в Турции, а сам прекрасный принц, он же мужественный капитан Грей - сутенером или маньяком-насильником.
Трудно осуждать заботливых родителей, подсовывающих своим подрастающим чадам вместо трепетно-наивных книжек старины Грина, пособия по ОБЖ, инструкцию по рукопашному бою и газовый баллончик в комплекте с электрошокером. И горе той волшебной фее, что спускается в наш грешный мир со своей примитивной волшебной палочкой и пристает к первой попавшейся Золушке со своей дурацкой тыквой. Она, бедолага, при этом сильно рискует получить по тыкве собственной.
***
Ее звали Анна. Просто Анна. В конце концов, если была просто Мария, то почему не может быть просто Анны? Впрочем, к делу это не относится, с таким же успехом ее могли звать Верой, Ниной и даже Анжеликой. Словом, ее могли звать, как угодно.
Каждый день она шла на рынок, где предлагала придирчивым покупателям свой товар. Нет-нет, она торговала не игрушечными корабликами, сделанными старым моряком. На прилавке у нашей Анны лежали «ножки Буша», толстенькие, аккуратно упакованные курские бройлеры, синюшные цыплята неизвестного происхождения «для супа» и еще много всего разного. Но не будем делать рекламу ее хозяину. Уж поверьте мне, он совершенно того не стоит.
Разумеется, ни в какие романтические глупости наша Анна давно не верила. День ее походил на день, неделя, на неделю, а месяц... ну месяца все-таки между собой различались - летом было жарко, пыльно и душно, зимой - холодно даже в валенках и ватнике, которые она прикупила на толкучке с развалов за сущие копейки, а осенью и весной еще и промозгло. И не было никакой надежды, что это когда-нибудь прекратиться. Казалось, жизнь ее превратилась в сплошную ленту Мебиуса и теперь всегда будет только так...
Впрочем, иногда случалось и некоторое разнообразие. Например, вот этот день выдался каким-то особенно пакостным. С самого утра дело не заладилось. Хозяин наорал на бедную Анну совершенно ни за что. Просто потому что маялся с похмелья и по этой причине поругался утром с женой. А всем его работникам была хорошо известна их старая семейная традиция - ругаться и питаться раздельно. В том смысле, что жена ругалась дома, а муж - на работе. Потом пришла сумасшедшая бабка из соседнего дома, которую в лицо знал весь рынок. Старая ведьма дотошно перевешивала на контрольных весах весь приобретенный товар, а потом устраивала скандал. То, что опытные продавцы, наученные горьким опытом, взвешивали ей товар «с походом» - только бы отвязаться от вредной старухи - не помогало. Бабка все равно долго и нудно ругалась, обзывая их «кровопийцами» и «крохоборами», вызывала милицию, представителей администрации и контролеров и требовала вернуть ей деньги за покупку в качестве «возмещения морального ущерба», словом, развлекалась по полной программе. Проще всего было бы сразу отдать ей продукты даром. Но сумасшедшая имела дурную привычку набирать товара сразу на целое состояние - побольше и подороже, а такую «гуманитарную помощь» больной старухе Анна отстегнуть никак не могла. В конце концов, она сама работала за копейки и жила, что называется, от зарплаты до зарплаты. К тому же, в таком случае сумасшедшая стала бы таскаться к ней каждый день - прецеденты уже случались.
После такого начала дня ждать чего-то хорошего уже не приходилось. Ничего хорошего и не произошло. Покупатели попадались какие-то капризные и скандальные, опостылевшие куры в коробке оказались смерзшимися в монолит и никак не хотели разбиваться, а когда разбились, выглядели словно жертвы авиакатастрофы в морге, так что втюхать их даже самым непритязательным покупателям еще надо было постараться. На улице с самого утра моросил гнусный серый осенний дождь, и хотя Анна стояла под крышей в «павильоне», тягучая промозглая сырая мгла проникала и туда.
Но все когда-нибудь кончается, так что в конце концов наступил вечер. Дома нашу героиню ждали кошка, теплый душ и диван, но до них еще предстояло добраться. В целях экономии Анна предпочитала пешие прогулки, тем более, что идти было всего минут сорок, а дождь к вечеру прекратился, и она привычно поплелась по хорошо знакомому маршруту...
А город жил своей жизнью, не обращая внимания на бредущую с тяжелой сумкой молодую женщину. Да, впрочем, с какой стати ему было озадачиваться ее проблемами? Мало ли своих... Вот у посетителей ресторана при самой дорогой городской гостинице было чем заняться. Шумный гомон хорошо поддатых и не менее хорошо одетых мужиков, куривших у входа, заставил проходившую мимо Анну, прижаться к обочине дороги, возле которой как раз затормозило такси.
Вывалившийся из машины пассажир мог направляться только в этот оазис богатства и веселья, куда же еще? Такие в живой природе не встречаются - они живут исключительно на обложках дорогих глянцевых журналов. Этот тип как раз и выглядел так, как будто только что вылез из этой самой обложки и даже глянец не удосужился стереть с наглой физиономии рекламного красавчика. Без пальто или куртки, прямо в дорогом костюме, блестящих под фонарями туфлях с холеным загорелым в неведомых тропиках лицом. Он был явно не из этой жизни - не из Анниной уж точно. И даже не из той, которую она привыкла видеть в этом самом ресторане - там все больше тусовались местные бандиты недавно ставшие бизнесменами, хотя уже и переодевшиеся по этому случаю из привычных треников в пиджаки «от Зайцева», ошибочно принятые ими за «от Кутюр». Собственно, потому-то Анна и задержалась удивленным взглядом на столь диковинной в здешних местах заморской птице. Примерно так, как если бы вдруг на сельском подворье среди привычных индюков и гусей с петухами увидела страуса или павлина. По странной прихоти случая и пассажир такси именно в этот момент вскинул на нее глаза...
Их взгляды пересеклись и...
Если вы ждете романтического продолжения этой истории, то напрасно. Дальше все пошло совсем не по тому сценарию, который предлагается в разных вариантах в многочисленных дамских романах, хотя вначале тип из такси и попытался было следовать классике жанра.
- Мадам! Мадмуазель! Ви есть кто я искаль! - возопил он издевательски коверкая слова с явным намерением посмеяться над бедной Анной. - Ви должен идти со мной! Ви будете звезда кино! Я снимать фильм...
Жизнь давно приучила Анну терпеть, сжав зубы любые оскорбления. Трудно выжить за прилавком, будучи трепетной ромашкой, так что задеть ее было трудно - мат грузчиков, незаслуженные оскорбления от хозяина точки, скандалы покупателей среди которых попадались всякие - ничего из этого давно не трогало ее и пролетало мимо ушей, не нарушая душевного равновесия, но это... Согласитесь, это было уж слишком! Кровь прилила к вискам и прежде чем она успела подумать, что делает, ее нога сделал шаг назад, рука с тяжелой сумкой размахнулась по широкой дуге и врезала этой самой сумкой с размаха прямо по наглой роже...
А надо сказать, сумка в руке у Анны была далеко не дамская. Там лежали пять замороженных окорочков, совсем уж раздрызганных, которые точно не удастся продать, а из зарплаты за них вычтут, пара кило рыбных обрезков, которые для ее кошки презентовала знакомая продавщица рыбы, стеклянная банка с битыми яйцами от продавщицы яиц за четверть цены от целых и еще по мелочи всякого - менее существенного... Короче, удар всем этим по голове снес наглого приставалу начисто - он рухнул как подкошенный к ее ногам в звенящей тишине, что внезапно воцарилась вокруг... Впрочем, наверное Анне это только показалось, так как сразу за этим на нее взрывом обрушился шум и крики, подстегнувшие ее, словно удар хлыста. Ужас от осознания содеянного и того, что сейчас вся орущая толпа из ресторана кинется к ней и... что они с ней сделают ей даже представлять не хотелось, да она и не стала - страх придал сил и ускорения. Анна, как ошпаренная кошка, перелетела через поверженного на мокрый заплеванный асфальт противника и помчалась, словно на крыльях... ну в общем - вся окрыленная.
***
Как Анне удалось оторваться от погони, да была ли эта самая погоня, она так и не поняла - в себя пришла только после того, как захлопнула за собой дверь в квартиру и она обессилено рухнула прямо на пол в собственной прихожей, размазывая по лицу слезы, непонятно от чего вдруг накатившие, когда все уже осталось позади...
Впрочем, Анна умела справляться с собой, справилась и теперь. Все еще пошатываясь на гудящих после такого внезапного марафона ногах, она прошла в ванную, умылась, накормила удивленно притихшую кошку и только потом подошла к старому серванту в котором держала свои документы. То что она искала, находилось в самом дальнем углу, задвинутое разными необходимыми вещами. Да и зачем ей это могло бы понадобиться? Уже точно - никогда...
Анна глубоко вздохнула, открыла твердые корочки документа и с отвращением посмотрела на такую когда-то желанную надпись - актерский факультет Высшего театрального училища имени Б.В.Щукина. Вздохнула, сдержав последнюю, невесть откуда взявшуюся слезинку и сунула назад ненужную бумажку - подальше с глаз. В конце концов этот идиот, вздумавший пошутить с замученной и замурзанной теткой с сумками ни о чем таком даже не догадывался - просто развлекался... Не убила же она его? Впредь умнее будет, да и ей придется теперь какое-то время ходить не по этой улице, а по соседним. Или ездить пару остановок. Не разорится... Короче - забыть и жить дальше - и хрен с ним со всем... жаль только, банка от удара разбилась и яйца вытекли...
***
Спустя два часа в номере гостинице побитый, но вполне себе уже пришедший в чувство давешний Аннин «знакомец», прикладывая мокрое полотенце к огромному синяку на физиономии, страдал на чистейшем английском,.
- О! Какое лицо! Какое лицо, Егор! Какие глаза и экспрессия! Я искал этот взгляд... Нет, Егор, ее надо найти! Теперь я не смогу снимать... Без нее - не смогу! Аксинья! Именно такая должна быть Аксинья!... Без нее не будет фильма!
- Да брось ты, Джеймс... Лучше выпей. - его собеседник лениво развалившись в кресле потягивал дорогой виски. - Просто сумасшедшая баба, курица какая-то заполошенная. На что она тебе? Полно безработных актрисулек - найдем и с такими глазами, и не с такими... Слава Богу - легко отделался, док сказал, удачно попала, без травм обошлось. А то хрен ее сумасшедшую эту знает, что у нее в том бауле могло быть? Некоторые дуры и гантели носят...

ЛКБС. Линейно - кабельный батальон связи.
Это был главный жупел для запугивания курсантов в учебке : будешь хреново технику учить, попадёшь в "линейно - кабельный" ! Между тем, из 15 прибывших по окончании полтавской учебки в город Гомель, у 12 -ти были только отличные оценки. :)
В учебке у сержантов была излюбленная веселуха. Подкараулить заснувшего на занятиях курсанта, накрутить ручку индукторного вызова ТА-57 и замкнуть провода через открытые участки тела (шея, уши). Ещё популярны были всевозможные построения. Например, : строиться с тумбочками или с матрацами. Учитывая, что казарменное помещение было уставлено койками в два яруса, а расстояние между ними составляло ширину табурета, то складывалась довольно весёлая картина. Или ближний к проходу взвод занимается выравниванием по натянутой нити подушек, полос одеяла и табуретов, а находящийся за ним, возле окон ломанулся в умывальник...тоже весело! Стоит отметить, что все команды в учебке выполнялись бегом. Бегом зайти в столовую, бегом выйти из неё...Во время приёма пищи пот мелкими струйками стекал с носа в миску. После команды "закончить
приём пищи!" следовала "заправить столы!" По идее, внизу стола на гвоздике должен был висеть такой скребок из толстой резины, но реально его, как правило, не было. Как и не было корки хлеба, которая могла бы его заменить. За столом съедалось всё под чистую, включая куски отварного свиного жира. Жир посыпался крупной солью, красным молотым перцем, чтобы не так противно было, третье отделение алюминиевой солонки, предназначенное под горчицу постоянно пустовало. Но и без неё гастрит уже был обеспечен. Вечером что-то жгучее "подкатывало"к гортани, - на "гражданке" я ещё не был знаком с изжогой.
Ещё сержанты любили практиковать "метод воспитания через коллектив". Дают, например, пять минут подшиться. Потом построение для проверки. Был один москвич Горелов Андрей, который постоянно не успевал. Следовала команда всем подворотнички оторвать и подшиваться заново. И так неоднократно, пока личное время не кончится. В итоге письма домой оставались ненаписанными , не считая общего дискомфорта. Андрея периодически "воспитывали" в бытовой комнате и в других помещениях роты, но ничего не помогало. В очередной раз он становился в строй с подворотничком, пришитым лишь наполовину. Итог был трагичным. Сначала его отправили в госпиталь на проверку, а потом комиссовали. А ещё чуть позже его земляк из одной школы получил письмо от матери, в котором помимо прочего говорилось, что Горелов Андрей был выловлен в Москве реке с рюкзаком камней за плечами.
Напомню, что на дворе стоял июль месяц, а действие происходило в Полтаве, где в эту пору столбики термометров зашкаливают за 30 градусов в тени. На плацу при четырёхчасовых занятиях строевой подготовкой асфальт старался принять форму воздействующей на него подошвой кирзача. А тут ещё, как назло, ветерком запах свежей выпечки из-за забора доносит. Надо заметить, что перестройке желудка новобранца с гражданской пищи на армейскую, поначалу сопутствовало постоянное ощущение чувства голода. Так что слюни так и текли от того ветерка.
Но всё это было ничто по сравнению с занятиями по защите от оружия массового поражения ( ЗОМП ). Сержант Коломиец расстёгивал ворот гимнастёрки, снимал пилотку и командовал : бегом марш! И шестидесятиногая гусеница, облачённая в резиновую химзащиту, с автоматами, подсумками и противогазами начинала своё движение. Вскоре поступала команда "Газы!" и гусеница превращалась в тридцатиголового слонёнка. Ощущения незабываемые, когда стёкла маски противогаза запотевают настолько, что становится ничего не видно, а при каждом выдохе из-под резины вместе с пузырями воздуха струится ручьями пот. И вот тут наступает кульминация действа : сержант даёт вводные "Вспышка слева/справа, вспышка сзади/спереди". По правилам нужно падать на землю головой от "вспышки", убирая автомат под себя, но башка у курсантов уже соображает плохо, падают как попало. Вот уже кто-то получил при падении мушкой чужого автомата по голове, раздаются жесточайшие маты, которые не способны "погасить" даже маска с хоботом и бачком. При пробеге очередного круга сержант вдруг замечает, что у курсанта Павлика "хобот" не прикручен как у всех к бачку, а болтается свободно. СтОит отметить, курсант Павлик много курил, это было заметно даже на фоне остальной курящей братии и даже обычный кросс давался ему тяжко. Сержант Коломиец останавливает строй, разбирается с Павликом и тут же даёт три штрафные круга. Снова проверенный метод воспитания "через коллектив". Тяжелее всего приходилось "очкарикам". Надеть маску поверх очков нереально, а убрать в карман, стопудово их раздавить. Да и так не видно ведь ни фига через стекла маски, когда по ней пот струями течёт! Мой друг из Серпухова Саврасов Вадим носил очки минус 4 диоптрии. Когда он их на время снимал, то говорил, что на месте моего лица он видит жёлтое пятно ( я стоял напротив на расстоянии вытянутой руки).
Второй отзвук Великой Отечественной (внуки погибших) не щадил никого : Вадима призвали после первого курса Плехановского, таких среди нас было много, сказали : отслУжите, потом доУчитесь.
Отдельным наш ЛКБС был в далёком 1943 году, когда боевой путь проходил и получил название Зволенский за участие в освобождении от фашистов словацкой земли под городом Зволеном. Об этом свидетельствовал красочно оформленный "Боевой путь части", помещённый в Ленинской комнате.
А в описываемый период времени он входил в состав бригады связи, насчитывающей вместе с нашим батальоном шесть частей. Таким образом, на Первом посту красовались шесть знамён. Бригада являлась резервом Верховного Главнокомандования ( РВГК ). По боевому расчёту она должна была обеспечивать связью наступающую армию по каналам штаб фронта - штаб армии.
Для охраны линии ротного участка, к слову сказать, предназначался взвод десантников. Так что всё серьёзно. Соответственно, ниже генерала "поднять трубку" никто не мог .
На нас не распространялись ограничения четырьмя килограммами поднимаемой тяжести, как у радистов.На учениях у нас не было белых простыней, даже у комбата. И не было 50 - ти метровых катушек кабеля, как в аппаратных уплотнения.
Стандартная длина кабеля 500 метров. Весь кабель укладывается в бункер в кузове Урала 370К так называемой "восьмёркой", перемещающейся от левого борта к правому и обратно слой за слоем. При правильной укладке со стороны заднего борта наблюдается отвесная стена из кабеля с муфтами, расположенными посредине бункера.
Связь дальняя, кабельная. Ротный участок 60 км , батальон - 200 км .
Во время разворачивания линии в кузове находились 2 связиста, следившие за правильным разматыванием кабеля и, по возможности, перебрасывающие его за дорожные знаки подальше от дорожного полотна. Когда кабель уложен в бункер с ошибками, возникали "петли", которые выносили солдата с кузова на землю. Петля может собрать значительное количество кабеля, так что приходилось останавливать разворачивание, для того, чтобы его распутать. Особенно часто причиной "полёта" становился штатный АКМ , с невозмутимым постоянством торчащий у бойца за плечами. Только единожды на трассе Минск - Бобруйск всё оружие было собрано в ящики под усиленную охрану. В районе развёртывания милиция производила спецоперацию по поимке беглых зэка.
Кроме 20 км кабеля (взводный кусок) у нас было :
два НУПа - необслуживаемых усилительных пункта ( такой металлический кубик с метровой стороной, с четырьмя ручками по краям, весящий 120 кг). Задействованы были только 2 ручки ввиду дефицита личного состава. Один ОУП - обслуживаемый усилительный пункт, аппаратная на базе ЗИЛ 131,
прицепной вагон на колёсах (КТП). Это основное жилое помещение для линейщиков. Оно оснащено печкой - буржуйкой, четырьмя лежанками как в плацкарте поезда две внизу, две сверху ; служебной связью, работающей в симплексном режиме через тангенту; НУП - ом.
Под нижними нарами в коробах хранились "кошки" для залезания на столб опоры электропередачи, в зимнее время валенки, шанцевый инструмент : лопаты, лом, кирка, топор и паяльная лампа.
Представьте себе ситуацию : идёт разворачивание на норматив, и, вдруг, ответвление дороги вправо. Кабель на проезжую часть не бросишь, нужно устанавливать либо воздушный, либо подземный переход.
Воздушный можно сделать при наличии двух деревьев с этой и той стороны ответвления, при расстоянии между деревьями не более 15 метров (иначе его не натянуть, он будет провисать под своей тяжестью). По правилам положено, что посредине дорожного полотна расстояние от кабеля до земли должно составлять не менее 8 метров.
В случае отсутствия деревьев приходится искать проложенные под полотном канализационные трубы (только в армии я понял, для чего их закладывают!:) ) . В общем, по зиме можно очень сильно попетлять, так как долбить грунтовое полотно не представляется возможным!
Раз с этим подземным переходом чуть не потонул, да и выкупались все в марте месяце.
Дело было, как обычно, ночью, уже и приказ о дембеле зачитан, а тут, манёвры! Нашли трубу подходящую, кому лезть? В команде три деда и замполит старлей, учитель истории в прошлой жизни (балласт полнейший, на его вопрос о том какие у него обязанности, ему ответили : громко и чётко передавать команды водителю, ну и фонарик дали, чтобы посветить мог).
Водитель, по неписанному правилу, остаётся в кабине, механик-земляк из Нарофоминска и так в соплях весь, а тут ещё сапоги резиновые на мне оказались ... полез сам, не считаясь с замкомвзводством.
Очень быстро выяснилось, что от резины на ногах толку мало, оказалось глубоко и сапоги залило через верх. Вылез на противоположенную сторону, стоя на краю трубы, подал им муфту кабеля и начал подтягиваться сам. В этот момент пальцы скользнули по щебёнке, и я начал падать назад. Гляжу, а эта плита тоже падает вслед за мною. Видно, раздолбаи дорожные рабочие поставили плиты, не забетонировав их.
Хорошо, между моим падением и падением плиты возникла пауза, благодаря чему она попала не на мою грудь, а лишь скользнула по коленям в воде уже.
Хуже обстояло дело с кабелем. Плита прихлопнула его как раз в месте соединения двух длин, на муфте.
Ситуация патовая, время на развёртывание неумолимо тает, в случае невыполнения норматива из учений выпадает не только наш ЛКБС, но и остальные подразделения бригады связи, не взирая на их результаты.
Наро-фоминский земляк снимает шинель и прыгает ко мне. Вдвоём пытаемся в воде раскачивать плиту, а водила с замполитом по типу зацепившегося крючка, дёргая под разными углами пытаются вытащить кабель.
Слава Богу, на оставшемся участке линии переходы не понадобились и мы спокойно сушились в кабине Урала, задрав ноги под потолок. Урал хоть и тихоходная машина, но сильная. Когда было необходимо замаскировать точку, он бампером мог ломать стволы деревьев толщиной с голень, особенно гружёный кабелем.
Самая тяжёлая работа у линейщика на зимних учениях. Под утро обычно заканчивается развёртывание. Механики в своих аппаратных начинают настраивать каналы, выставлять соответствующие неперы - затухание сигнала, аналог децибелу в радио .
Линейщику отдыхать некогда, надо собираться в обратный путь (10 км), чтобы "причесать" всё то , что ночью второпях накидали.
Но лебединая песня - это всегда свёртывание. Раз недели две на трассе Минск - Бобруйск связь качали, а зима выдалась на редкость снежная (1984 год). Когда в часть вернулись, сугробы вдоль дорожек были выше человеческого роста, старожилы не припоминали такой зимы!
Для чистки трассы использовали грейдеры, которые счищали с дороги снег аккурат на проложенную нами линию. Кроме этого, днём снег под солнцем разогревался, а ночью замерзал, так что образовалась крепкая корка наста.
Короче, как хочешь, так и доставай! Пробовали Уралом его тащить - рвётся. У него допустимая нагрузка 70 кг на метр была и стоимость метра дороже рубля.
Вот это было веселье! Залезаешь в снег " в общем, вам по пояс будет" и начинаешь его дёргать вверх. А он вместо обычных 10-15 метров лишь на полметра высовывается! Снег забивается в голенища сапог и там тает от тёплых ног. Водичка стекает на дно и замерзает в лёд. Такие вот "стельки" получались. Тут уже не до укладки, хоть как-нибудь лишь бы собрать, а там уж в автопарке перемотаем!
Вы спросите, почему бы не воспользоваться валенками? В валенках на линии делать нечего. Первый же попавшийся воздушный переход объяснит вам, что значит по деревьям в валенках лазать.
Раз как - то переобулся на точке в валенки, а сапоги на буржуйку поставил просушить. А там в КТП деды отдыхали (меня после всех линейных дел в караул поставили). И вот в КТП какому - то козлу показалось холодно, он встал, нахреначил полную буржуйку дров и лёг снова. Минут через двадцать, в самый разгар, послышались громкие маты. Дверь КТП распахнулась настежь и оттуда вместе с чёрными клубами дыма один за другим вылетели мои сапоги, совершенно непригодные к дальнейшему прохождению воинской службы. А ведь претендовать на новую пару положено не ранее пройденных 11 месяцев службы!
Тема холода очень часто поднималась в полный рост. Особенно тяжко холод переносили наши южные собратья. Существовала даже крылатая фраза : северный ветер "имеет" южного человека!
Причём "имеет" довольно - таки конкретно! Вот два примера. Азербайджанец Абульфаз габил оглы (заглаза просто асфальт) настолько замерзал в тулупе на посту в карауле, что , придя в караульное помещение, не снимая его, отправлялся прямо в комнату отдыхающей смены, а остальные часовые этого поста (моложе призывом, конечно ),
вынуждены были круги бегОм нарезАть, чтобы хоть как - то согреться.
Мой погодок казах Тагаев отмочил ещё прикольней. Будучи на втором году службы, едва заступив на пост, тут же залез в люк теплоцентрали и, в тулупе прижавшись к трубе, заснул.
Я не знаю, как можно так спать! У него сгорела кожа снизу бедра и половина задницы. Он лёг в госпиталь, где ему сделали несколько пластических операций по пересадке кожи!

Один раз нам выпала не очередная проверочная "Тревога" ( в наше время её называли "сбор!"), когда дата и время, как правило, известны чуть не за месяц, а реальная, внезапная.
Как потом говорили, "в верхах" произошла смена руководящих кадров и вот один из принимаюшей стороны, абсолютно инкогнито приехав в Гомель из Москвы, прямо из кабинета начальника вокзала набрал номер оперативного дежурного по бригаде и объявил "Тревогу".
Вот это был шок! Автопарк не заправлен, водители размазаны по нарядам, начиная с кухни и заканчивая караулом, сухой паёк, и не сухой также не выданы, ни дров ни угля не припасено, а за окошком 20 - 25 мороза! Климат Белоруссии влажен, и 15 градусов местного мороза можно было смело приравнять к 20 градусам мороза московского, а то и больше!
По условиям учений та техника, которая через 40 минут после объявления "Тревоги" не покинула автопарк и не прибыла на пункт дислокации по боевому расчёту, считалась "убитой" и в дальнейших учениях не участвующей. В связи с этим, за неимением водителей за руль садились все, кто имел хотя бы минимальный опыт общения с автотранспортом.
Когда уже пробросили линию, по служебке передали, что старшина засел на ГАЗоне 66 с провиантом и объявили конкурс на наличие горючки. Долго никто не отзывался.
К усталости и холоду примешался голод. Произведя ревизию заначек, обнаружили пару замороженных луковиц и немного комбижира с кухни. Пытались штык-ножом делать из этого бутерброд. Главное, у всех, кому положено, полно патронов ( нашу часть непременно "заказывал" военком для проведения в Гомеле стрельб для старшекурсников студентов), а подстрелить-то и некого. И деревни никакой на маршруте нет, как назло.
При свёртывании линии в кузов сажают неопытных связистов из числа молодых . Одного возле кабины, другого возле заднего борта. Они укладывают петли (верхние и нижние дуги "вомсьмёрки), которые подаёт им более подготовленный связист призывом постарше. Чтобы кабель не проскальзывал в наледи, образованной на внутренних частях рукавиц, он работает голыми руками при любой погоде. С непривычки кисти рук перестают слушаться хозяина уже на 5-6 длине (чуть менее трети взводного участка). Когда в трескучий мороз исполняешь в х/б с расстёгнутым воротом без шапки на бункере замысловатый танец, аж пар валит, невольно замечаешь любопытствующие взгляды укутанных в тулупы и шубы гражданских лиц из проезжающих рейсовых автобусов. Чего никак нельзя сказать о молодых, вынужденных в ватных штанах прогревать железный кузов "Урала". Зато у молодых был отличный стимул к овладению навыками линейщика.
По окончании манёвров в части по команде "Подъём!" вскочил с койки и тут же сел обратно пробило резкой болью от пяток в затылок. Ноги приняли неестественно округлые формы. И нечего было думать загнать их в кирзачи, подобранные старшиной в "холодных каптёрках" среди БУ. Проходивший мимо боец скептически заметил, что дело явно пахнет госпитализацией, дескать было у него такое же.
В санчасть стояла длинная, метров на триста очередь - сороконожка. Кто хромал на левую, кто на правую, а кто на обе вместе! :)
Старослужащий сержант армянин невозмутимо окунул палку с ватой в йод и нарисовал на ногах "сетки". На этом моё знакомство с "военно-полевой медициной" было закончено. Дальше предбанника санчасти я за полтора года службы так и не продвинулся. Это армянское ЧМО даже освобождения от физо не удосужился написАть!
Вообще, в структуризации бригады прослеживался очевидный национальный принцип.
Так санчасть была армянской, свинарник азербайджанский, столовая узбекская, оркестр русский, "начальник" спортзала казах, почтальон москвич. Причём, ротация работников столовой происходила примерно так. Старослужащий узбек выбирал из построенного пополнения своих земляков и проводил с ними инструктаж на родном наречии, после чего молодой уверенно отвечал на вопросы прапора, что он "повер", что документ об этом находится у него дома. Вот, собственно, и всё "собеседование". Крыс ни в тарелке, ни в казане я не видел не целиком , не по частям, а вот тараканы встречались запросто, и раз видал как повар черпаком здоровым при попытке выловить мяса для контрольной порции дежурному по части выудил из котла чью-то майку!