Южная Родезия

Если, увидев название, кто-нибудь подумает, что речь пойдёт о далекой южноафриканской стране, ныне известной как Зимбабве. Или о копях царя Соломона, то он может сразу об этом забыть. Всё уже давно написано, такая вот подстава со стороны классиков. Верн, Хаггард, Киплинг. То, что не написали они, показал Голливуд и его филиалы, разбросанные по всему миру. Хотя, вряд ли они не соврали. И саму Южную Родезию на карте вы уже не найдете, да и стоит ли?
А посему, разочаровано вздохнем и поговорим об идиомах, коими богат великий и могучий русский язык. Никто не задумывался, чем так страшна «кузькина мать», и кто такой Кузька вообще? А чего стоит перешедший в наш язык истошный вопль румынских партизан, разыскивающих среди ночи мать погибшего товарища с очень неприлично звучащим на русском языке именем? Но, мы постоянно и, не задумываясь, их используем....
Я никогда не был в Южной Родезии и вряд ли когда-нибудь побываю, но каждый раз, когда, говоря словами Кинга или Шекли, боюсь ошибиться, «что-то страшное грядет», мне всегда вспоминается именно она, Южная Родезия....
- Что, студенты, все еще живы? Всё это время мы с вами в песочнице играли....
Старший лейтенант Макаров стоял перед застывшим строем первого взвода тридцать первой роты, которому предстоял очередной день практики в бригаде морской пехоты Краснознаменного Северного Флота. Застрявшее чуть выше линии горизонта солнце щедро поливало холодными, но яркими лучами заснеженные сопки и лужи под ними. Начинался новый учебный день первой половины мая тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. Строй, одетый в шинели и каски, сжимающий правыми ладонями, сжатыми в кулаки брезентовые ремни калашей, а левыми прижимающие подсумки, настороженно смотрел за человеком с погонами старшего лейтенанта, над верхней звездой у которых лохматились дыры от вырванных с мясом звезд. За две недели курсанты постигли многое. Уже было не страшно пробираться по горло в снегу, ползти по непролазной грязи и окапываться в вечной мерзлоте. Мы уже поняли, что в жизни нет ничего приятнее команды «Отбой», а есть надо все, что дают, потому что, когда накормят в следующий раз, знает один наш взводный. И то, что кажущийся на первый взгляд нелепым, приказ несет в себе глубокий смысл и способен спасти жизнь подчиненным. Но мы еще не знали, что напоследок нам оставили Южную Родезию...
Макаров был серьезен и в этот раз не балагурил.
- Вас ждут танки. Это на первый взгляд не страшно, но это только, кажется. Главное - сидеть в окопе, врасти в землю, слиться с ней. Пока ты внутри, ты неуязвим. Закатать в Заполярье окоп нельзя. Гранит, мерзлота. Ваш враг не танк, а вы сами. Это и есть ваша Южная Родезия. Справитесь - будет с вас толк. Выскочите из окопа и побежите - офицерами все равно станете, а вот командирами вряд ли. Всегда в вас страх этот будет сидеть. Победите его, победите себя. Вопросы?!
Очень хотелось спросить, почему Родезия, да еще и Южная, но строй молчал, так же молча выполнил команду «направо» и побежал в сторону танкодрома...
Мы встречали танки в ячейках. В одиночных окопчиках, которые смогли выгрызть в промерзшей земле за три часа. На куче камней, так, чтобы видеть всю цепочку окопов, стоял Макаров, наш командир. Мне не было видно его лица, только застывшую фигуру, развернутую в нашу сторону. И я до сих пор очень хочу понять, о чем он думал тогда....
Было страшно...Странно, я же знал, что это все не по-настоящему. Очень хотелось выскочить из маленькой мерзлой могилы и бежать. А что ж тогда чувствуют, когда война, когда все всерьез? И если побежишь сейчас, то, что тогда? Лязг, небо затягивается тяжелым железным брюхом. Я лежу на самом дне, вжимаясь в камни, которые стали такими родными. А танк крутится на месте, земля, камни, какие-то ветки, всё сыпется вниз и засыпает. Ощущение, что хоронят заживо. Страшно, но бежать уже некуда, дорога к свету закрыта. Вот она и пришла, Южная Родезия, мелькает мысль. И странно. Становится спокойно, да и танк, похоже, сползает с окопа. Аккуратно переворачиваюсь на спину, и в глаза молотом бьёт солнечный свет. Корма танка удаляется, и из горла вырывается нечто непередаваемое и очень громкое. Руки рвут подсумок и кидают ему вслед учебные гранаты. Одну за другой.... И что-то меняется. Из окопов поднимаются совсем другие люди, еще не мужчины, но уже и не мальчишки. И ни один, ни один не побежал! А, стоя на куче камней, Макаров держит вверх оттопыренный большой палец и орет свое любимое:
- Моряк на суше не дешевка!

К японцам прыгнули на ходу. То есть катер идеально притерся к штормтрапу, и осмотровая группа, как обезьяны, полезла, пересчитывая балясины.
Первым выскочил командир группы.
- Ай`м официр оф Кост Гуард оф Совьет Юнион! - сказал он японскому капитану.
- О`кей, - сказал японский капитан, делая чуть заметный поклон. И, разведя руки в стороны, добавил: - Вэлкам.
Осмотровая группа, грохоча «прогарами», разбежалась, выполняя задачу по осмотру корабля.
- В`хете хере ис а випон бай ю шип? - сказал командир группы японскому капитану. Командир думал, что именно такими словами следует поинтересоваться «А есть ли на борту оружие?»
- Йес, - кивнул японский капитан. Видимо, не первый раз заходил он в территориальные воды Советского Союза. Поэтому «пиджин» понимал.
- Есь. Орузе, - повторил он. Уже на «русиш пиджин». И снова изобразил едва заметный поклон.
А он, похоже, понимает по-нашему, - подумал командир группы. И, уже не заботясь английским, сказал:
- Все оружие сдать. Сюда. - И ткнул пальцем, указывая себе под ноги.
Японский капитан кивнул и, вынув из креплений «соску» громкоговорящей связи, что-то произнес по-своему.
Командир группы пихнул осмотрщика «Номер Четыре», которому инструкцией предписывалось охранять командира группы.
- Наблюдай! - сказал командир.
Осмотрщик провел ладонью по правому боку, где висела кобура и, уверившись, что пистолет на месте, уставился на японского капитана.
Пистолеты, ружья, ножи - ничего особенного. Японцы послушно складывали свое оружие под ноги нашим пограничникам. До тех пор, пока не появился на палубе самурай.
Нет, даже так: «САМУРАЙ»
Самурай держал в руках обнаженный меч и, быстро перебирая ногами по палубе, бежал с криком «Банзай!»
Солнечный луч, разбиваясь на лезвии древнего меча на множество оттенков, так живо напомнил осмотрщику «Номер Четыре» о мирной жизни, что рука просто скользила по кобуре, не в силах найти клапан. Командир точно так же царапал ногтями свою кобуру и никак не мог вытащить пистолет.
Самурай подбежал на дистанцию шага, внимательно глянул на наших пограничников...
- Гы-гы-гы, - сказал он, растягивая тонкие губы в улыбке.
Потом резко взмахнул мечом, не иначе как демонстрируя самый красивый удар «кен-до», именуемый «полет ласточки»...
Потом резким движением вогнал меч в ножны и, с легким поклоном протянул капитану, проговаривая что-то по-японски.
Капитан, с глубоким поклоном принял меч.
- Самурай, - сказал он, медленно розовеющему командиру группы. И приподняв меч, добавил: - Синтай. Настояси.

И много лет спустя осмотрщик «Номер Четыре» просыпался среди ночи с криком. Потому как снилось ему, что несется на него самурай, держа настоящий синтай наизготовку. А рука напрасно царапает скользкую кожу кобуры.

Никто из вас никогда не задумывался, откуда в армии берется еда? Нет, оно в принципе понятно - кое-какую снедь дает подсобное хозяйство, оперативный псевдоним «свинарник». Хлеб чаще идет с ближайшего хлебозавода, по договору. Еще бывает натуральный обмен с местными колхозниками: вы нам солдатиков роту или две на «картошку копать», мы вам пару грузовиков разных корнеплодов на «пожрать». А вот все остальное поступает в воинскую часть со складов. В части, понятен перец, есть и свои склады, но они натурально пигмеи рядом с военными складами округа. Там - целый город, в котором можно запросто потеряться. Гм... потеряться... Думаю, потеряться на продовольственном складе округа - мечта каждого молодого солдата.

Максимку Борискина как-то отправили на склад за продуктами. Ну нет! Задумано-то все было безукоризненно: берем шестерых молодых военных организмов (молодых - это чтобы работали, а не искали: а кого это мы сегодня вместо себя припашем?), сажаем их в кузов советского народнохозяйственного автомобиля ЗиЛ-130, по недосмотру партии в далеком 1988 году попавшего в войска и до сих пор не списанного, назначаем старшего машины в образе начпрода (древний и хитрый старший прапорщик Зулич) и отправляем за хавчиком. На выходе получаем полный грузовик полезной и местами вкусной жрачки. Логично? Ага, щаз-з!

Первую ошибку допустил сам командир полка, полковник Рожков, отправив бойцов на работы до обеда. Не покормив. Голодный «дух» страшнее саранчи. Он ест все. «Царская водка» разъедает золото и считается самой крутой кислотой. А голодный «дух» разъедает «царскую водку». Грузовик еще пылил по окраинам большого города, пробираясь к складам, а в животах у бойцов уже началось голодное бурчание. Вообще-то солдат первого периода жрать хочет всегда. Простой пример: отучить от курения многих не смогли даже десятикилометровые кроссы, когда легкие пташкой вылетают наружу. А вот налаженный в ротах обмен курева на еду - запросто. Не до курева тут, когда кушать хочется. Бросали только в путь!

Вторую ошибку совершил старший прапорщик Зулич, когда грузовик прогрохотал по железным листам приемного пандуса и встал рядом с огромным ангаром «под загрузку». Но об этом чуть позднее. Сейчас «продуктовая команда» высадилась из «зилка» наружу и под конвоем старшего машины протопала на склад. Под его многометровые гулкие своды. Войдя внутрь, солдаты невольно замерли.

- Ну чего встали, бойцы? - обернулся успевший уйти вперед Зулич. - Тушенки никогда не видели, что ли?

Дурацкий вопрос, по-моему. Тушенку все видели. Банку там, ну две. Ну ящик. Ящик это уже до х... много, короче. А вот тонну тушенки в штабеле представить - тут уже фантазия нужна. Здесь же таких аккуратных кубических штабелей, состоящих из ящиков с тушенкой, были сотни. И не только ящики. Прямо под ногами валялись разорванные картонные упаковки и раскатившиеся банки. Причем банки вполне конкретные.

- Эй, эй! Вааааенные! - маленьким колобком закатился на склад пузатенький майор. - Придуприждаю! Хоть одна баааначка пропадет - будит всем плоховато. Лична... лична проверю!

«Придуприждение» было совсем не лишним, так как некоторые солдаты уже начали выпускать изо рта голодную слюну, а Максимка... Нет, тут надо рассказать про Максимку Борискина.

Рядовой Борискин - хохол. Ну то есть по национальности он украинец, по месту проживания ростовчанин, а по жизни - хохол. То есть очень хозяйственный молодой человек. В жизни Максима было две любви: сало и цыбуля. С салом более-менее ясно, а вот цыбулю - лук - Максим обожал просто не по-детски. Хлеб с луком - бутерброд. Лук без хлеба - деликатес. Но и прочие продукты питания рядовой Борискин уважал. Жрать Максимка хотел перманентно. А вы сами попробуйте - из благодатных южных станиц да в нищее Нечерноземье... Там - дикий абрикос-«дикарь» с веток осыпается, и никто его не ест, потому что не надо это никому. Тут - помидоры вечнозеленые, потому что климат такой. Однажды сержанты с «дедушками» поймали Максима, выносящего из столовой два ломтя черного хлеба. В таких ситуэйшнах обычно вручается «душаре» цельная буханка и отдается приказ: сожрать быстро. Быстро, я сказал! А это трудно. Но кого волнует ваше горе? Хоть плачь, хоть блюй, а ешь. Макс сожрал и не поморщился! Охреневшие «деды» хотели еще буханку принести, но хлеборез Маратыч запротестовал. Вам, мол, что, а мне еще полк кормить - хлеб в те годы шел в войска очень скупо.

Очень быстро на складе появился некий персонаж, у коего, как и у Зулича, на погонах было по три мелких звездочки. Не менее быстро отцы нашли между собой общий язык и общих знакомых. И удалились с благой целью - слегка отметить встречу. Предварительно заведя солдат в цех оперативной отгрузки (где уже дожидался отвешенный и отмеренный для полка набор ящиков и коробок) и настрого запретив покидать оный. Вот это и была роковая ошибка старшего прапорщика Зулича.

Нет, ну первые два часа бойцы честно глотали слюну и отворачивались от соблазнительных укупорок. Но сколько же можно? В итоге Максимка, как самый голодный, махнул на все рукой. У картонного ящика с тушенкой слегка (сам собой, честное пионерское!) надорвался уголок, и... цилиндрические банки прекрасно помещаются в рукавах подмышками. Всего-то с трех ящиков по две банки - а руки уже к бедрам по стойке «смирно» и не прижать. В другой коробке нашлось сгущеное молоко - первоклассное, Слонимского завода, из суверенной Белоруссии. И тут парочка банок перекочевала под форму воинов. Потом Макс нашел ящик с персиковым компотом и задумался. С одной стороны, компот это вкусно и здорово. С другой стороны, жестянку объемом в три литра на себе не спрячешь. Проблема? Ага, щаз-з! Прямо в коробке, прямо в банке уголком бляхи ремня пробили дырку, и содержимое банки жадно выхлебали на шестерых.

И опомнились. Зулича еще не было, а следы преступления зато были налицо. «Аккуратно» разорванные коробки с консервами, то есть. Пока тащили, кровь долбила в голову, подгоняемая желудками. Голод ослеплял. Но как остыли - стало ясно: такое даже слепой заметит. Красиво сложенный штабель коробок был злостно нарушен.

Надо отдать должное Максимке Борискину - он сообразил все последствия быстрее всего. И решение его хитрый мозг родил тоже очень быстро. В двух шагах от изнасилованного «духами» запаса продуктов стоял, выставив перед собой рога, штабелер - складской погрузчик. Ни слова никому не говоря, Макс подбежал к машине, взгромоздился на узкое кресло водителя, и что-то там такое нажал. Штабелер взвыл как контуженный пылесос и ринулся в бой. Пачку коробок он снес и разбросал в стороны, даже не заметив. Уперся рогами в стену и продолжал завывать электродвигателем.

На ходу «жуя гриб» (с), на складе мгновенно материализовался местный прапор, за ним бодро поспешал Зулич с «бледным видом». Оценив обстановку, местный «трехзвездный» за шкирку выкинул из кабины Макса, быстрыми движениями вырубил восставшую машину, и, выскочив на твердый пол склада, нехорошо улыбнулся. Говорят, акулы так улыбаются, но сам я не видел и врать не стану. Дальше было сказано много слов, и все они одинаково важны, но все они одинаково нелитературны.

Что было потом:

Груз продуктов (в надорванных, разбитых и местами раздавленных коробках) Зулич принял и погрузил в «зилок». А куда деваться?

Похищенную тушенку сожрали начисто еще по пути в полк, и никто этому помешать не смог. Тушенка, кстати, была такая, какую давно уже не делают - настоящее мясо, а не соя пополам с жиром.

Если кто не верит, что сожрать за полчаса по банке тушеного мяса в рыло это реально, я вам искренне сочувствую. Вы просто не знаете, что такое «нехватка».

В суматохе пропала БОЧКА с витамином С - жестяной бочонок на 30 кг с шариками «аскорбинки». И Макс тут совсем не при чем - ну как вы себе это представляете? Под мышки его спрятать? Правда-правда, Макс не при делах. :)

Сгущенку у молодых потом благополучно отобрали «дедушки», раздосадованные пропущенными возможностями. Не ради пропитания, а из принципа.

Макс в итоге отмазался, что «всегда хотел покататься на погрузчике». Ему даже наверное поверили, потому что два наряда вне очереди от ротного - это не наказание, а так, мелочи жизни. Бытовуха.

«Ирония судьбы...» или новогодняя вахта

В том, что 31 декабря мне придется заступать дежурным по БЧ-5, я нисколько не сомневался. Офицеры и мичманы спешили встретить праздник либо в семьях, либо в дружеских компаниях. А тут такая подходящая кандидатура: командир отличного отделения, отличник БП и ПП, секретарь комсомольской организации боевой части и т. д., и т. п. Как пояснял мичман Герасимчук, объявляя суточный наряд: «В праздники на вахту ставим самых надежных».
Правда, наш «Достойный» готовился встретить новый год, стоя в доке судоремонтного завода. Это несказанно облегчало бремя ответственности дежурного по БЧ-5. Отпадала необходимость следить за состоянием готовности турбин и дизелей, работой парового котла и пожарных насосов, распределением солярки и воды в цистернах. Перед постановкой в док все запасы топлива были откачаны, а механизмы остановлены. Электричество, воду и пар подавали с берега. Дежурному по БЧ оставались «пинать» дозорных по живучести, чтобы они вовремя делали обходы, и контролировать выполнение распорядка дня. Ну, еще приходилось следить, чтобы вахта в ПЭЖе (пост энергетики и живучести - «штаб» БЧ-5) не впадала в слишком глубокий сон. А то бывало, что проснувшись, вахтенные обнаруживали пропажу журнала дежурства или микрофона от «Каштана».
Впрочем, к той праздной ночи дежурить по БЧ мне уже приходилось в течение года - сначала в звании «страшного матроса», а затем старшины 2-й статьи. Так что дело было привычное.
Собственно говоря, вахту мне пришлось принять сразу после обеда. Командир БЧ, торопившийся на автобус, уже был в шинели. Он выслушал наши с Герасимчуком рапорты, расписался в журнале, сказал пару напутственных слов и «убыл фактически». Следом устремился мичман.
До развода оставалось часа полтора, когда я направился в ПЭЖ, чтобы лишний раз взбодрить истомившихся вахтенных. Мой путь пролегал через столовую команды, где стоял телевизор. В обычные дни его включали только для просмотра программы «Время», но в тот вечер корабль жил по праздничному расписанию, поэтому возле телевизора собралось десятка два зрителей. По царившему среди них оживлению я понял, что показывают что-то интересное, поэтому подошел и пристроился с края. В случае необходимости - три шага, и я на месте.
А на экране телевизора шел мультфильм: под бравурную музыку по всему миру расползались типовые панельные дома. Его сменила панорама заснеженного «спального» района Москвы, и зазвучала песня: «Со мною вот что происходит, ко мне мой старый друг не ходит...» Затем появились титры с названием фильма - «Ирония судьбы или С легким паром!»
В то время на телевидении даже не знали, что фильмы надо шинковать на кусочки, чтобы между ними напихать рекламные ролики. Поэтому я, не отрываясь, смотрел, как судьба играет Женей Лукашиным и другими героями той невероятной истории. Сидел, забыв обо всем на свете.
К действительности меня вернули перезвон колоколов громкого боя и команда, прозвучавшая по трансляции: «Заступающим на вахту приготовиться к построению на развод». Пустив внутренний таймер, я позволил себе постоять еще минут пять, а затем опрометью бросился в кубрик. Когда в динамиках раздалось «Построиться на шкафуте», я уже был в шинели и выходил из тамбура.
Дежурным по кораблю заступал старший лейтенант Смирнов. Он не стал долго держать нас на морозе. Короткая, но энергичная речь об ответственности дежурства в праздничную ночь, а затем практически на одном дыхании: «Равняйсь!» - «Смирно!» - «Вольно!» - «Разойдись!»
На ходу назначив из вахтенных сидельцев в ПЭЖе, я сбежал по трапу, бросил шинель дневальному и рванул обратно к телевизору. Как раз началась вторя серия. Еще на подходе к столовой услышал заразительный смех старлея Смирнова. И точно - он уже оказался там, на почетном месте в первом ряду. Я тоже присел на банку и снова погрузился в другую реальность...
Фильм оказал на меня странное действие. Я был ошеломлен, смят, даже растерян - оказывается, есть какая-то другая жизнь, не втиснутая в корпус корабля. В ней люди дружат, влюбляются, поют замечательные песни, читают пронзительные стихи.
«Откроет душу мне матрос в тельняшечке, как тяжело на свете жить, бедняжечке...» Это же про меня! Мне, мне тяжело служить! И чем ближе к заветному маю, тем становится тяжелее. «Годковское» томление духа: тонкости службы познаны, в специальности первый класс, а вокруг все те же лица, те же выкрашенные «слоновкой» переборки, тот же прекрасный, но порядком надоевший вид Кольского залива.
Фильм закончился, а странное состояние, охватившее меня, не проходило. В голове продолжало звучать: «Со мною вот что происходит...»
Дальнейшая ночь запомнилась чередой отдельных картин. Новогодний ужин команды. Столы поставлены «покоем», чтобы все могли усесться перед телевизором и услышать поздравление от Генерального секретаря родной до боли партии. Бой кремлевских курантов.
После часа ночи проверяю отбой личного состава. Из рубки дежурного офицера доносится голос Смирнова, рассказывающего вахтенным что-то смешное. Заглядываю, чтобы доложить, и вижу, что старлей под хорошим градусом.
Перед тем, как оправиться спать, обхожу корабль. Возле телевизора в ожидании показа зарубежной эстрады группа собралась годков. Старшина-химик, пьяный до невменяемости, держит на коленях коробку из-под торта «Наполеон». Столовой ложкой он пытается зачерпнуть крошки, но координация подводит. Каждый раз поднесенная ко рту ложка оказывалась пустой.
Проходя по темным коридорам, повторяю про себя: «Трясясь в прокуренном вагоне, он стал бездомным и смиренным...» И стараюсь сохранить в себе удивительное ощущение - предчувствие будущего счастья. Новый год наступил, скоро конец зиме. Затем весна, и с ней ДМБ. А там - новая, интересная, долгая жизнь...
Праздничная ночь 1976 года. Как давно это было!..

Шоферские истории.

ДВА ВЕСЕЛЫХ ГУСЯ
Часть первая.

Жили у бабуси два веселых гуся.
Один серый, другой белый - два веселых гуся...
(Русская народная песня)

Гуси были еще те. И веселые - обхохочешься. Естественно, напарники. Серый именовался в жизни Серегой. А Белый звался Саней и носил фамилию Беляков. В гараже их так и звали. Серый и Белый. Два друга и собутыльника представляли собой весьма комичную пару. Особенно когда вместе куда-либо направлялись. Высокий и прямой, как флагшток, Саня был высотой под два метра. Срочную службу ему довелось проходить в Роте Почетного Караула московского гарнизона, и строевая выправка, намертво вколоченная за два года службы, осталась с ним, видимо, навсегда. Серега, маленький и квадратный, был на две головы ниже напарника и в отличии от более рассудительного и серьезного Сани, что называется «с шилом в жопе», неистощимый на всякого рода авантюры. Характером очень напоминал моего Толяна. И будь они напарниками, трудно даже представить, что бы произошло. Однако, Господь знает кому что положено, и для разнообразия, не иначе, а может быть во избежание, дал Сане Серегу а мне Толяна .

В любом городе у Серого были приятели и собутыльники... Ну относительно собутыльников, надо признать, они и у Белого водились во множестве. Двух веселых гусей хорошо знали в окрестных забегаловках и пивных. И врач Михал Петрович, случалось попросту не ставил с утра штамп в путевку одному, а то и обоим друзьям, поскольку могучий выхлоп, исходивший от тех наутро после очередного возлияния, легко мог сшибать ворон с ближайших деревьев.
У Белого, правда, был хитрый вариант, о котором доктор не подозревал, и которым, к слову, Саня пользовался не часто. Если ситуация требовала присутствия на работе, тот подсылал вместо себя на медосвидетельствование младшего брата. Погодки, они были одного роста, очень похожи, носили одинаковые усы и прически. И отличить одного от другого было довольно сложно. Особенно когда Михал Петровичу перед сменой нужно было пропустить через свой кабинет минимум полсотни человек за весьма ограниченный промежуток времени. Доктор должен был еще успеть в поликлинику, где у него начинался рабочий день в кабинете с табличкой «Нарколог».
На автобазе доктора ласково кликали «Бормотологом». Прозвище, судя по всему, имело корни в дешевых плодово-ягодых напитках, именуемых «бормотухой»...

Доктор сидел по утрам в кабинете инженера по технике безопасности, проверял шоферов, ставил или не ставил штамп в путевки, первое все же чаще. И отбывал на работу. После приема в поликлинике, «бормотолог» вновь приезжал на автобазу, чтобы освидетельствовать тех, кто работал в вечернюю смену. За это ему приплачивали, и доктор честно отрабатывал положенное.
Как-то Белый, правда, чуть не погорел, когда, поставив штамп в путевку двойнику, доктор попросил подвезти его до поликлиники. У брата прав не было, а сам Белый уже выглядывал из за угла, готовый прыгнуть в кабину и ехать на карьер, где к обеду похмельный выхлоп должен был пройти сам собой. К счастью для напарника, крутившийся за дверью кабинета Серый, который неделю назад за пьянку был переведен приказом на месяц в слесаря, быстро успел нырнуть под «Камаз» и отжать клапан ресивера. Брат, к слову, ни капли не волновался - знал что Серега выручит. Так и произошло. Вышедший вслед за доктором, он громко выругался, глядя на издающий змеиное шипение, самосвал:
- Бля, чертово ведро! Похоже, трубка на*бнулась, теперь не выехать!..

Вот так они и жили. Два веселых гуся. До тех пор, пока не решили влиться в набирающее все больше оборотов, кооперативное движение. Опять же, с подачи неугомонного Серого. Тот, уверенный, что на вольных хлебах они будут зарабатывать значительно больше, сумел-таки убедить напарника. Может сыграло роль еще и то, что в очередной раз был переведен с понижением даже не слесарем а подметалой, а Саня как-то неосторожно обмолвился, что на себя работать лучше. Чем заронил в голову напарника вредную мысль. Хотя, вредную ли?.. Хрен знает. Автобазе до того чтобы загнуться, как и всему народному хозяйству страны, оставалось как минимум, лет семь. Страну еще не разворовали, и Советская власть казалось, никогда не закончится... Поэтому уходить с работы, где был стабильный заработок, на вольные хлеба, было рискованно. Но, кто не рискует, тот не пьет шампанского, и друзья решили начать новую жизнь.

Руководство родной автобазы, пряча ехидную ухмылку, пошло навстречу новоявленным частным предпринимателям и продало за копейки списанный «крокодил». Каковой уже почти год украшал собой задворки предприятия.

Крокодилом в России называют, помимо пресмыкающегося, все что угодно.
У связистов крокодил - это зажим для проводов, по форме действительно напоминающий крокодильи челюсти. На блатной фене - это поезд. Поскольку длинный и зеленый.
Да и во многих профессиях присутствует этот термин, которым, как правило, называют различного рода захваты и зажимы. Но вот почему у шоферов крокодилом назывался ЗиЛ- 133, мне так и непонятно. Может из за длины?.. Действительно, длинный кузов у него...

Конечно же, раскулачен грузовик был весьма и весьма сильно, но движок и ходовая присутствовали. «Были б кости - мясо нарастет!» - заявил Белый, и друзья принялись делать из «крокодила» машину, призванную поднять их благосостояние на немыслимую высоту . Различными путями, правдами и неправдами, они добывали потребные для ремонта детали и материалы. Рассчитав, что зимнего времени им вполне хватит на приведение машины в боевое состояние, они продолжали работу на автобазе, по вечерам и в выходные занимаясь ремонтом «крокодила» уже во дворе у Сани, и предвкушали длинный рубль в сезон. Благо по дальнякам оба болтались, и контактов в различных местах Союза Нерушимого у них хватало.
Планы были наполеоновские, взялись они за них серьезно и даже прекратили пить. Временно, правда. Как сказал Серый : Выкатим - обмоем!
И даже Новый год у друзей прошел под знаком трезвости - так велико было желание поскорей завершить дело.
Наконец, в солнечный апрельский день, произошло явление крокодила народу.
Что и говорить - выглядел аппарат внушительно! Какими путями, где и как друзья смогли все это достать - остается загадкой. Но трудов было вложено немало. Как они сумели зарегистрировать "крокодила" - тоже неведомо. Под стандарты грузовик явно не подходил. Потому, что кабина стала длиннее более чем вдвое, и теперь напоминала кабины американских траков. Внутри все было утеплено и обито толстым ковром. Широченный спальник, размером с двуспальную кровать был тут же оценен Толяном, который даже забрался туда на «посмотреть» и долго и завистливо матерился - у нас в кабине такого простора, конечно же, не было. За кабиной с двух сторон торчали вверх выхлопные трубы, украшенные заслонками в форме растопыренной пятерни. На крыше Серый укрепил в ряд четыре галогенки, замаскировав их от вездесущих ментов, верхним срезом отбойника. Управляемая специальным тросиком, пластиковая крышка на салазках съезжала вверх, и в образовавшейся амбразуре, как счетверенный пулемет, открывались блестящие фары. Помимо этого на бампере, торчащем на полметра вперед, были расположены противотуманки. Для того чтобы питать все это великолепие, был подвешен дополнительный генератор.
Белый, кстати, был против всех этих излишеств. Но Серега, насмотревшись американских фильмов типа «Конвоя» и «Лихорадки на белой полосе», загорелся ездить на чем-то похожем. Потому помимо фар навешал дудок, для эффективной работы которых пришлось прицепить еще один ресивер. Дудок было четыре. Разных. Одна когда-то украшала собой тепловоз. Когда все это великолепие дудело - всю легковую мелочь аж с дороги сдувало! Длинный кузов был затянут светло-серым тентом под цвет кабины.

Что и говорить - это было зрелище! Крокодил, с кучей фар и дудок, дымя обеими трубами, шел по трассе грозно и неотвратимо. Хотелось стать маленьким, сжаться в комок и скатиться в кювет, прикинувшись ветошью.

Чтобы ехать было веселей, в кабине располагались четыре колонки, магнитола и усилитель. Причем, колонки можно было даже выставлять наружу если вдруг возникнет такое желание. Единственное, чего там не было - это маленького телевизора. В те времена они были в большом дефиците, и подобный девайс друзья очень мечтали пробрести. На заводе в Рязани изготавливали как раз такие, и я, из очередного рейса туда, сумел притащить один экземпляр. Телевизор собирался на оборонном предприятии, и имел тошибовскую начинку с самсунговским кинескопом в российском пластмассовом ящике. Кстати, очень долговечный и надежный оказался аппарат.
Долго и безуспешно напарники пытались у меня его выторговать. Естественно, ничего у них не получилось - телевизор нам самим был нужен. Единственное, что я смог для них сделать - это дать контакт в Рязани, где за дополнительное вознаграждение им могли подогнать точно такой же. Специально за телевизором друзья туда, конечно, не поехали. Но надеялись, что очередной рейс пойдет мимо Рязани - и тогда уж кабина «крокодила» будет соответствовать всем их требованиям!

И вот, наконец, дождались!

Лето. Ночь. В средней полосе в августе ночи темные. «Крокодил», груженый яблоками, тяжело идет по трассе. Серый и Белый, невероятно довольные удачным заездом в Рязань, кидают взгляды на долгожданный телевизор.

- Ну наконец то! - Серый довольно улыбался, - Теперь мы при телевизоре. Вот только жаль, что прием не всюду здесь. Да и на ходу мало что увидишь. Слушай, а видики есть для машин?
- Должны быть, - Саня сосредоточенно всматривался в ночь, - только где ж у нас его найдешь? Это там, на Западе все есть
- Надо обычный переделать - вслух размышлял Серега, - Есть у меня один мастер, телевизоры чинит, и другую аппаратуру тоже. Надо у него спросить, может возьмется.
- Ты сперва груз продай, потом долги раздай, потом видик найди и денег на него. На телевизор и то занимали... - проворчал Саня
- Не боись! Продадим, раздадим и еще останется! - Серега довольно потирал руки, - есть у меня контакт в Мурманске - сдадим сразу, а потом там рыбой загрузимся...
- Какой рыбой?! Какой Мурманск?! Охладись! Лето на дворе. Ты рыбу пока довезешь - она сварится не доезжая Апатит даже! - возмутился Саня, - Сдадим в Питере, потом домой сразу. И вообще, хорош мечтать, давай смени. Я уже три часа рулю.
- Давай! - Серый охотно перебрался за руль.
Процедура смены водителя на ходу была у них отработана давно. Как, впрочем, и у нас тоже. Дело нехитрое, когда кабина просторная - через спальник на раз-два меняешься, секундное дело.
Саня повозился на спальнике, устраиваясь поудобней, Серега вытащил сигарету и, приоткрыв форточку, щелкнул зажигалкой.
- Ну, даже если учитывать, что ментам в общей сложности четыре ящика пришлось отдать, все равно мы в хааааарошем плюсе будем..
- Не кажи гоп!.. - проворчал Саня философски, - Еще не все менты на трассе кончились.
- Фигня, прорвемся!... Да он что, охренел что ли? - Серый щурился на яркий свет встречной, - Переключаться даже не думает. Ну, я ему сейчас! - со злобной радостью он защелкал тумблерами, приводя всю свою дальнобойно-световую артиллерию в боевую готовность.
- Да успокойся ты! - лениво откликнулся Белый, - ну забыл переключиться, мигни ему и все дела.
- Уже мигал. Не хочет... Нееет! Я зря что ли фонари на крыше устанавливал? Зря второй генер вешал? - Серый потянул тросик, на крыше открылась счетверенная батарея галогенок., - Щас я его научу правила соблюдать!
С этими словами Серый, не отрывая сощуренных глаз от так и не думающего переключится встречного, щелкнул общим тумблером и включил дальний. Вместе с дальним вспыхнули галогенки на крыше, и противотуманки на бампере, заливая пустую ночную трассу ослепительным белым светом.
А пару секунд спустя, всю кабину как будто осветило солнцем. Выжигающим, безжалостным и проникающим, казалось, под череп. Серый, ударив по тормозам, съехал на обочину и с матом тер глаза, перед которыми плыли концентрические радужные круги.
А затем, через совсем короткое время, пока Серый приходил в себя, параллельно трассе, издевательски прогудев на прощанье, прогрохотал тепловоз.
- А у него-то фонарь всего один на крыше! И помощнее будет! - захлебывался смехом на спальнике, утирая слезы Саня, - Ну вот говорил я тебе, что нахрен эта иллюминация не нужна!
Серый, тоже утирая слезы, выступившие совсем по другой причине, виновато бубнил
- Так кто же знал, что тут трасса параллельно железке, да еще так близко!.. Я думал чайник какой борзый.
- Машинист наверное тоже решил что ты чайник борзый! - не мог успокоиться Белый, - Ты про теорию Эйнштейна что нибудь слышал?
- Какую еще теорию, какого нах Штейна?
- Был такой ученый - отдышавшись, поведал Саня
- Ну и?
- Ну вот он сказал как то, что все относительно - глубокомысленно заявил Саня.
- Кому сказал? Тебе что ли?
- Не, вообще сказал. Больше я, правда, ничего о нем не знаю - признался Белый, - Рулить то можешь?..
- Да могу... - Серый вырубил иллюминацию, продолжавшую освещать пустое ночное шоссе, включил поворотник и вырулил на трассу.

До Питера было еще не близко...