Деревянная бомба.
1
По местам стоять, БПК «Адмирал Смышленый»
по левому борту принимать...

Еще совсем недавно, чуть больше двадцати лет назад, в то время, когда над океанскими просторами гордо развивался советский военно-морской флаг, в столице Северного Флота, городе Североморске, и случилась эта невероятная история. Сейчас, когда Россия донашивает наследство великой империи, а офицеров превращают в подобие офисного планктона, подобное вряд ли возможно. Исчезает стержень, уходит душа. То, что вчера воспринималось, как само собой разумеющееся, обрастает легендами и становится мифом. Всё становится обыденным, жёстко регламентированным и обеспеченным высоким денежным содержанием. Жаль....
Командир минно- торпедной боевой части большого противолодочного корабля (БПК) «Смышленый» лейтенант Вячеслав Малинин собирался в отпуск. Билет на самолет до Пулкова лежал у него в сейфе, деньги получены, а планы составлены. До вылета оставалось два дня, и сделать оставалось совсем немного, всего лишь поменять реактивные глубинные бомбы, входящие в состав боекомплекта корабля. (Бомба представляет из себя тело, похожее на веретено, весом сто двадцать килограммов и длиной порядка двух метров). Для того чтобы доставить бомбу на аппарель, её надо на специальных носилках пронести полкорабля. Кто же это будет делать? Поэтому на каждом корабле, который швартуется к стенке или пирсу лагом, то есть бортом, существуют железные желоба, представляющие из себя подобие горок для бобслея. Бомба вытягивается бомбометом наверх и вынимается вручную, что, кстати, тоже категорически запрещено. Почему, меня всегда удивляло, ведь это предусмотрено самой конструкцией и назначением пусковой установки. Но у нас всегда что-либо запрещают, особенно, если это совпадает со здравым смыслом. Матросы под руководством мичмана Сергеева привязывали к хвостовому оперению бомбы, из носовой части которой еще в бомбовом погребе был выкручен взрыватель, шкерт (прочную веревку) и аккуратно опускали бомбу на причал, где её принимали и укладывали в транспортировочный контейнер, напоминающий кассетницу на двенадцать бомб. Лишенная взрывателя бомба абсолютно безопасна, поэтому командование всех уровней, как правило, смотрит на подобные действия без фанатизма. Так все шло и в это осеннее утро. Было достаточно тепло, солнце ещё не отправилось на зимнюю гулянку, и контейнеры быстро наполнялись извлеченными из недр корабля бомбами. Завтра должны были привезти новые и забрать выгруженные, а послезавтра - отпуск. Старпом, напроверявшись и наоравшись в первые полчаса выгрузки, которой он должен был руководить, ушел заниматься более важными делами. И, как всегда и бывает, в тот момент, когда никакой беды и не ждали, она взяла и пришла, нагло усевшись на желоб, составленный из трех, скрепленных между собой частей, отчего крепления разошлись, и в образовавшуюся щель скользнула очередная опускаемая бомба. Несколько мгновений, длившихся пару тысячелетий, она висела на шкерте, раскачиваемая заполярным ветром, пока тот не перетерся об острые края. И вдруг, подобно большому, сорвавшемуся с крючка карасю бомба шлепнулась прямо под борт корабля, между ним и третьим причалом.... И утонула... Отпуск превращался в мираж, в Славиной голове, сменяя друг друга, проносились образы святой инквизиции и «доброе» лицо комбрига. Он почти физически ощущал на своей шее жесткие пальцы судьбы....
- Да ладно, Слава, что-нибудь придумаем....
- Что ты придумаешь, Михалыч? Докладывать надо. Ведь ни хрена от этой железки не случится, а панику наведут. Корабли в море выгонят, гэбешников нагонят, водолазов пришлют, а меня просто порвут.
- Это если доложить. А если так.....
Мичман Сергеев что-то настойчиво и долго зашептал на ухо своему командиру.
- Ну, если прокатит.....
- С тебя коньяк, командир.....
Через несколько минут целостность жёлоба была восстановлена, матросам велено держать язык за зубами, благо способов убеждения в те годы было достаточно, и выгрузка пошла своим ходом. А мичман Сергеев помчался в ремонтные мастерские эскадры, которые располагались около второго КПП, прихватив с собой трехлитровую канистру шила (корабельного спирта). Слава закончил выгрузку, передал боезапас под охрану вахте трапа и доложил старшему помощнику командира корабля об окончании выгрузки и о том, что за время ее проведения никаких происшествий не случилось. После этого стал метаться по каюте, как тигр в клетке, куря одну за другой, ожидая своего мичмана.
Сергеев появился часа через два и заплетающимся языком доложил:
- Всё в порядке, Командир. Сделают они бомбу, как новенькую, никто не отличит. Ночью на втором КПП дежурить будет мичман Телега, с «Макарова», он прикроет, и мы ее принесем.
- Не стуканёт?
- Васька-то, да за литр? Никогда.
Вздохнув, Слава открыл сейф и отдал Сергееву две бутылки. Отпускные запасы стремительно таяли.
- Правда, есть одна проблема....
- Что ещё за проблема?
- Да железной болванки у них такой нет. Они того, деревянную бомбу сделают...
- Убью....
- Да ладно, ладно, что ты.... Чай, не дураки мы. В середину толстую трубу вставят и свинцом зальют... Всё в ажуре будет...
Это была самая длинная ночь в двадцати трехлетней жизни лейтенанта Малинина. В три часа ночи в кассету была вставлена бомба, на которую он даже не пошел смотреть. То ли сил не хватило, то ли боялся увидеть, что же все-таки наваял Сергеев со своими собутыльниками....
Через тридцать с небольшим часов самолет уносил Славу в город, у которого еще не успели забрать его имя, Ленинград. Малинин дремал в кресле, разморенный антистрессовыми микстурами, которыми накачался в буфете аэропорта, отходя от своих приключений. Самое страшное было позади....
Но это только казалось. Слава еще не знал, что судьба дала ему лишь временную передышку и, провожая глазами самолет, стояла у корня третьего причала, курила «Беломор», смеясь ему вслед сквозь желтые зубы....


2
Из пояснительной записки к курсовому по механике:
"А в качестве материала для этой шестерни выбираем дерево, потому что никто эту записку читать не будет."

Время неумолимо. Оно стремительно пожирает минуты, часы, дни... Давно закончился отпуск, из памяти стали уходить три тридцать первых декабря подряд, которые приключились на «Смышлёном», и Славу уже перестали называть «мастером торпедного удара» после его знаменитой на весь флот стрельбы по крейсеру «Киров». История с бомбой, казалось, окончательно забылась....
На период болезни минера с новенького эсминца «Расторопный», больше известного на флоте под именем «Растопыренный», старший лейтенант Малинин был временно прикомандирован на его место, тем более что выходы «Смышлёного» в море на ближайшее время не были запланированы. К тому же, Славе, в перспективе, даже светило это место, так как минер планировался на классы. А это уже корабль первого ранга, повышение в должности, перспективы. Ведь, несмотря на все свои косяки, Слава был хорошим специалистом и командиром. Это был шанс, кораблю в самое ближайшее время предстояло «покатать» группу генералов, прибывших на стажировку из Академии Генерального Штаба, показать всю мощь Северного Флота и, само собой, непереходимую пропасть, отделяющую пехоту от флота.
- Что, Командир, опять бомбы грузишь? Смотри не утопи, - съехидничал мичман Сергеев, подошедший к Малинину, который грузил очередные РГБ уже на эсминец.
- Типун тебе на язык, Михалыч. Сука ты, а не матрос. Только забывать стал.
- Не ссы, Слава, если бы хотели за жопу взять, давно взяли бы. Да все нормально, ребята хвост настоящий поставили, от утилизированной бомбы, хрен отличишь... А на базе, сам знаешь, лежит наша красавица и ждет утилизации, старенькая она, я смотрел....
- Иди, давай. Вернусь, пошутишь у меня..... Каркает, ходит.
Но, похоже, мичман Сергеев действительно сглазил. Слава делал все правильно. Его матросы, как чумовые, носились с носилками в руках, нося бомбы с причала на бак, аккуратно закладывая их в элеватор погреба без помощи пусковой. О желобах не могло быть и речи, хотя, придя проверить, как идет погрузка, злой Славин гений, флагманский минер эскадры, капитан первого ранга Баранов, все же сказал:
- А с желобами быстрее было бы....
- Нет, Василий Петрович, корабль новый, все по инструкции.
- Ну-ну..... Поумнел.... Надо быть осторожнее.
Когда все бомбы были загружены, Слава, спустившись в погреб поинтересовался, как идет снаряжение взрывателями бомб первого залпа. Отложив в сторону мартышку (железный ключ с двумя штырями, которыми вкручивается в бомбу взрыватель), матрос ответил:
- Да в одну не лезет, тащщ.... (Тащщ - уникальная форма флотского обращения матроса к офицеру, полигон для филологических изысканий).
- Дай я.... Не лезет.... Вставлять надо правильно и полезет...
Взрывать лез, но не накручивался. Когда Малинин усилил нажим на мартышку, из отверстия показалась деревянная стружка.... Судьба, у которой Слава становился любимым персонажем, решила проверить его в очередной раз. По невероятному стечению обстоятельств, его же деревянная бомба, бумерангом вернулась к нему. Конечно же, на базе оружия, никто и не собирался ремонтировать и подкрашивать бомбы. Да, честно говоря, без этого можно вполне обойтись, пока не истекли сроки технической пригодности, поэтому нет ничего удивительного, что они полгода спокойненько пролежали на складе и вернулись к Славе. Это был полный пердомонокль...
- Черт с ней, потом разберемся, ставим следующую.
У Славы снова появилась передышка. В набор первого залпа бомба не вошла, война в ближайшее время не планировалась, поэтому смена бомб была маловероятна. Очередная смена боезапаса, когда деревяшка была бы обнаружена, должна была состояться только через три года, если, конечно, кораблю не придется раньше вставать в док или завод. Но он вроде новый. А за три года..... Всё может случиться. Примерно такие мысли крутились в Славиной голове, когда он шёл к старпому. Докладывать об окончании погрузки.
- Что-то Вы бледный, Малинин.... Не заболели?
- Всё нормально, товарищ капитан второго ранга, устал просто....
- Молодой еще уставать. Навязались на мою голову. У вас, румынов, опять бардак. Половину боекомплекта просроченного подкинули...
- Что! Бомбы надо будет менять!!!
- О, юноша, да на Вас лица нет. А все говорят, Малинин герой, киллер, чуть штаб флота не утопил.... Успокойтесь, кисейная барышня, не менять, а отстреливать, заодно генералов этих повеселим. Пусть эти сапоги посмотрят, как моряки воюют. Иди, разбирайся с накладными, партии, у которых в течение трех ближайших месяцев истекает срок пригодности, готовь на отстрел. Список мне.
- Когда список-то?
- Вчера. И еще, завтра выход, тебе надо сделать следующее.....
- И сколько у меня есть времени?
- Лейтенант, ты меня поражаешь, ведь уже старший. Сколько времени? Позавчера, вчера и сегодня. После отбоя доложишь. Иди. Подожди. Не пьяный?
- Да нет, что Вы.....
Дрожащими руками Слава листал накладные и наряды на полученный боезапас. Искомая бомба подлежала уничтожению путем отстрела. Это было спасением. В истории ставилась окончательная точка. Но как? Как можно выстрелить деревянную бомбу?! А если не выстрелить? Если просто сделать запись, что выстрелил? Отстрелить надо двадцать четыре бомбы, в залповом режиме кто её отследит. Это хорошо, замечательно. Но куда деть эту дурацкую бомбу и взрыватель???! Ведь лишняя остается... Деревянная. Из погреба не вынести. Только пилить. А взрыватель? Он же настоящий. И не оставишь, куда тогда бомба делась?! Ой, мама, роди меня обратно! Голова шла кругом, а Судьба, ехидно потирала руки и принимала ставки от всех заинтересованных лиц. У Славы оставалось два дня.... Всего два дня для того, чтобы её победить...



3
- Я сегодня не такой, как вчера, - напевал старлей, спускаясь в погреб.
- А вчера-то уже не прошло..., - подпевала ему реактивная глубинная бомба...

Двадцать четыре бомбы, поблескивая поцарапанными бортами и плотно прижавшись друг к другу, теснились на элеваторе первой подачи. Деревянная бомба стояла самой последней. Объяснив старпому, что стрельба предстоит ответственная, а личного состава Слава не знает, старший лейтенант лично крутил «мартышку», снаряжая бомбы. А что ему оставалось? При его попытке вставить взрыватель в пустышку, правда неминуемо бы всплыла.
- Как там румын со «Смышленого»? А-то говорят, залетчик известный?
- Да вроде нет, товарищ Командир, сам взрыватели вкручивает, из погреба не вылезает, давно я таких минеров не видел...
- Страпом, может его доктор осмотрит? Подозрительно это все.
- Так ведь стрельба, лучше потом, когда вернемся.
- Ну-ну, смотри за ним....
В ночь перед стрельбой Слава решал мучительную головоломку, пытаясь решить, как ему списать бомбу, которую он даже не собирался загонять в бомбомёт. В голову ничего не лезло, кроме бредовых идей о подрыве корабля, во время которого следы бомбы окончательно затеряются. Впереди маячил трибунал и, в лучшем случае, Побережье, если, конечно, повезет. В целом мире, который для Славы сузился до габаритов эскадренного миноносца, только одну человеку он мог довериться, приятелю еще со времен стажировки, комбату артиллеристу Андрею Воробьеву. К нему он и пошел, захватив с собой бутылку коньяка, благо сосед Андрея по каюте стоял вахтенным офицером.
- Ну, Сява, это полный аут.
- Да я знаю, делать-то что? Вернемся в базу, а бомба лишняя. Был бы мой корабль, придумал бы что, а тут?
- На своём ты уже придумал. Ладно, допивай коньяк, ножовка в погребе есть?
- Конечно. А зачем?
- Зачем, зачем, пилить твою бомбу будем.
- Точно, вынесем её кусками и утопим.
- Мы с тобой прямо маньки, блин, потрошители.
- Точно, а чтоб утонула, мы взрыватель с ней утопим, он точно железный.
- Ты уверен?
- А чёрт его знает, проверить надо.
Бомбовый погреб хорош тем, что стены, пол и потолок у него железные. А железо очень толстое. И войти в него можно только через люк, который тоже железный и закрывается железной крышкой. В таких идеальных условиях два старлея, вооружившись ножовкой и фомкой, ломали «Галатею» мичмана Сергеева. Отпиливая головную часть и ломая зубцы об металл, Вячеслав «тихим добрым словом» поминал своего «сундука», представляя, что ножовка ходит по его шее. Потом был полный риска и опасности переход на ют, переход, которому позавидовали бы авторы «Бондианы», а голливудские сценаристы немедленно побежали бы вешаться, а те, кто покрепче, - занимать места на бирже труда. Ведь если бы их хоть кто-то заметил, выносящих огромную сумку с «расчлененкой»....
Уже за полчаса до входа в полигон Слава сидел на своем КП и ждал команды... Осталось совсем немного, и все страхи и сомнения растают, как дым. Совсем немного. Чуть - чуть...
- Славян, нас по погоде в базу возвращают, стрельбы не будет. - Перед Малининым, бледный, как тень отца Гамлета, появился Воробьев, сменившийся с ходового.
- Это полный .....
- Конечно, румын.... И я подписался. Что же теперь?
А где-то, далеко-далеко, а может, вообще нигде, Судьба медлила вытаскивать последнюю карту. Она уже сама не знала, куда приведет её развлечение, придуманное от скуки... Но впереди показался Кильдин Западный, надо было что-то решать и она, залпом опрокинув стакан шила и занюхав рукавом, сунула в рот «беломорину» и, зажмурившись, достала карту.....
- Командиру боевой части три прибыть на ходовой пост к командиру бригады!
Крик по трансляции вывел Славу из ступора, в котором он прибывал после сообщения приятеля. «Уже все знают», - мелькнуло в голове и почему-то стало спокойно-спокойно....
- Товарищ комбриг, старший лейтенант Малинин, по Вашему приказанию прибыл!
- Ну, и что скажешь, Малинин? Сколько ты из меня кровь пить будешь?
- Да я..... Это... К стрельбе готовлюсь.
- Знаю, как готовишься. Торпеды уже все на флоте утопил? Теперь за бомбы взялся! - комбриг 56 бригады капитан первого ранга Бражник расстреливал глазами Славку, который ощущал себя сипаем, привязанным к пушечному жерлу....
- Какие бомбы?
- Какие, какие, реактивные, глубинные! Что застыл, как соляной столб? Дрожишь весь, тоже мне, фрунзаки пошли. Тебе сейчас двадцать четыре бомбы утопить предстоит. Генералы разорались, что им стрельбу не показали, Командующий приказал отстрелять на переходе, пока Западный проходить будем. Чтоб ни одной осечки, чтобы они в трубы сами запрыгивали, иначе, вместо них полетишь. Понял?!!
- Дда....Понял, товарищ Комбриг! Разрешите идти?!
- Валяй!
Когда Слава сел за сто первый прибор, то с первого раза даже не смог подать питание. Руки дрожали, мысли путались..... Судя по всему, у Судьбы выпала правильная карта....
- Ложусь на боевой курс! Командиру боевой части три РБУ - 6000 к стрельбе окончательно приготовить!
- Есть!
- Лежу на боевом, выполнить наведение!
- Наведение выполнено!
- Товсь
- Есть товсь!
- Залп!
- Залп произведен, бомбы вышли, замечаний нет! Товарищ командир, выстреляно двадцать Четыре бомбы.
- Есть. Вахтенный офицер. Запись в вахтенный журнал.
Слава лежал в каюте и балдел.... Теперь никто и никогда не сможет его прихватить. Он навсегда распрощался со своим деревянным проклятием.... Всё, бомба была «отстреляна», её уже не было. Всё было позади, впереди была целая жизнь, дальние страны, счастье и звание капитан - лейтенанта.....
Судьба, забравшись с ногами на стол и допивая Славин коньяк, с улыбкой смотрела на него и придумывала новые каверзы, о которых ему совсем скоро предстояло узнать. А утопленная полгода назад бомба спокойно лежала на дне, у третьего причала и, может быть, лежит до сих пор, хотя, кто знает....

Памяти отца - ветерана ВВС.
Орден.
Твой орден. Твой единственный орден, один из первых боевых орденов некогда великой державы, рубиново-красная эмаль пентограммы с бойцом в буденовке и винтовкой наперевес на щите... Его не несли на красной подушечке вместе с твоими медалями, провожая тебя в последний земной путь в тот летний, не по-прибалтийски солнечный и жаркий день...
Когда в далеком феврале 1978 года его вручали тебе, то начальник политотдела, поздравляя тихо добавил: «Да, как же долго он Вас искал...».
Ты не любил рассказывать о своем предвоенном детстве, с голодом 1933 года на Киевщине, о своей военной юности, эвакуации, учебе в Одесской спецшколе ВВС в г. Пянджикенте (ныне Таджикистан) и в нескольких летных училищах в городах Средней Азии. Об этом я узнавал от своей бабушки (твоей матери), обрывками от твоих старших сестер и случайно от твоих тогдашних однокашников.
Первый раз орден блеснул своими лучами в начале твоей воинской службы. И узнал я об этом случайно. Организация, в которой я проходил службу в конце 80-х «попала» под проверку Генеральной инспекцией МО СССР. Кто знает, что это такое, особенно, как говориться, на «своей шкуре», тот меня поймет. После выполнения зачетных упражнений по курсу стрельб из ПМ часть офицеров осталось выполнить/подтвердить спортивные разряды по стрельбе. Спортивную стрельбу контролировал привлеченный на проверку из войск генерал-лейтенант С. После моего доклада «стрельбу закончил», он подозвал меня к себе, попросил повторить свою фамилию и имя-отчество, спросил, знаю ли я где учился отец в годы войны. Генерал оказался твоим однокашником по спецшколе. Потом вы учились в одном летном училище в Голодной степи, но в разных эскадрильях. «А ты знаешь, что твой отец совершил геройский поступок в конце войны?» - спросил он меня. С его слов, во время учебных прыжков вашей эскадрильи, у одного из курсантов не раскрылся парашют и ты спас его, вы приземлились вдвоем на твоем. Подвиг? Да, но... Война заканчивалась, ВВС уже не нуждались в таком числе летчиков, подготовленных по схеме «взлет-посадка», училища переформировались и сокращались, начальнику училища важно было сохранить должность, а начальнику ПДС (парашютно-десантная служба) вовсе не улыбалась перспектива штурмовать Зееловские высоты рядовым бойцом штрафбата... ЧП замяли, да и училище вскоре расформировали...
Второй раз тебя просто-напросто облапошил участковый уполномоченный милиции родного села твоей матери. На отлично сдав в январе 1950 г. первую сессию в ВВИА им. проф. Н.Е. Жуковского, ты поехал в отпуск на родину. Дело молодое, гулял у родственников в соседнем селе и, возвращаясь домой, в общем-то случайно, задержал опасного преступника и сдал его участковому. Участковый все лавры присвоил себе, а тебя отговорил: «да оно тебе нужно, будут таскать на допросы, а ты на 10 дней отдыхать приехал»; «да ведь ты и слегка выпивший был»; «не волнуйся я все сам оформлю», а в академию «письмо благодарственное пошлю». Письма не было, а участковый получил орден и перевод в Киев.
Третий раз... я думаю, что и ты сам не очень-то об этом жалел. Указ от 11 февраля 1958 года отменил награждение боевыми орденами за выслугу лет и тебя наградили медалью «За безупречную службу» II степени.
Четвертый раз. После окончания академии ты три года служил в лидерном полку на Ту-95 в г. Узине, инженером, а потом старшим инженером полка. В период освоения этой, до сих пор стоящей на вооружении, машины инженерам по специальности довольно часто приходилось летать на борту, дополнительным членом экипажа. Из всех привилегий - только кислородная маска. А летали зачастую по интересным маршрутам, таким, как Узин - Новая Земля (бомбометание на полигоне) - пролет на параде в честь Дня ВВС в Тушино - Узин. После третьего рапорта, «отмашку» на написание которого лично дал комдив, а впоследствии командующий ДА и заместитель ГК ВВС генерал-полковник Решетников В.В., ты был «отпущен для обучения» в адъюнктуру родной Жуковки. А в 1959 г., когда ты уже был адъюнктом, закрытым Указом Президиума Верховного Совета СССР большая группа летчиков и инженеров ДА, твоих однополчан, была награждена боевыми орденами за освоение новой техники.
Пятый раз. Ты все время тянулся к преподавательской работе, еще в детстве мечтал стать учителем истории в своей сельской школе. Но после окончания адъюнктуры и защиты диссертации, во время хрущевских гонений на ВВС, тебе пришлось продолжить службу не в военном вузе, а в НИИ и совсем не по своей научной специализации. Но и в этом ты и коллектив, руководимой тобой лаборатории преуспел. Поэтому с большим скрипом и не с первого раза твои тогдашние начальники отпустили тебя на преподавательскую работу во вновь открываемое высшее военное авиационное инженерное училище. Ну а через год очередной закрытый Указ и очередное награждение офицеров твоей бывшей лаборатории «за выполнение важного задания партии и правительства...»
Шестой раз. В середине 70-х училище уже сделало несколько выпусков инженеров в войска. Отзывы были в подавляющем большинстве очень хорошие. Доложили Главкому ВВС. Он приказал представить лучших преподавателей к награждению орденами. Твоя кафедра была лучшей на факультете и одной из лучших в училище. Но... Твое представление завернул начальник училища. По мнению очень многих людей - необъективно.
Да, долго тебя искал твой единственный орден, целых 33 года и нашел с седьмой попытки... Он, вместе с твоими медалями, сейчас у меня. Твои взрослые и состоявшиеся в жизни внуки не успели подарить тебе правнуков. Но когда они появятся и немного подрастут, я достану твои награды и расскажу им про их прадеда...

Лучшие истории 2012 г. из раздела "Щит Родины"

А мы в них даже и не стреляли, почти.

Август. Амур. Начало краснорыбьего хода. Отдельные экземпляры кеты уже начинают прорываться вверх по реке, чтоб отметать икру. Жара. Но на реке хорошо. Только мошка да комары заедают у берега. Пограничная застава оберегает реку. Граница по фарватеру. Но китайцам это как по джонке веслом - бесполезно. Хорошо если веслом, а то ж с моторами узкоглазые лезут. Вот вчера, например.
- Я Река-1- Берегу. За островом скопление «рисов» за фарватером, - «рис» это китаёза, - снимают сети, поставленные ночью в нашей воде. Иду на выдавливание, - нельзя по ним стрелять, по козлам этим узкоглазым. Низзя и кирдык. В инструкции по охране госграницы так и написано: «...запрещается применять оружие по нарушителям государственной границы, зашедшим на территорию Советского Союза с хозяйственно-бытовыми целями и пересёкшими государственную границу СССР. Как то: сбор грибов, ягод, выпас животных, рыбная ловля, охота, сбор и рубка дров...» - вот.
- Я Берег,- отзывается застава, - оружие не применять, выталкивайте их, парни, - легко сказать, попробуй сделай.
Возникает у экипажа обычной южанки, состоящей из четырёх вооруженных пограничников, резонный вопрос: « Млять! Как пресечь нарушение рубежей нашей Родины кучей китаёзов и выдворить их в Китай, не применяя оружие?» - притом, что рисоглазые знают, что стрелять нельзя. Их - двадцать лодок, и на берегу в готовности ещё столько же, а у нас одна южанка и полные мозги бесполезной и бессильной злости.
Так вот, наши умные руководители применяют термин - выдавливание. Это значит, что при всей нашей мощи и силе, например, на море, американский фрегат таранится малым пограничным кораблём своим форштевнем и, при этом вскользь, сметает с палубы пиндоса всё, что у него там понастроено. От радиолокационных и других антенн до артиллерийских и ракетных установок. Только после этого янки тоже жаждут крови ПСКР и, пока бомбомёт не развернётся в сторону свежевыкрашенного борта, и пока артустановка не опустит сдвоенные стволы, уперев их в надстройку корабля вероятного противника, и пока над морем не покажутся вертолёты с подвеской, и пока не вжикнут над палубами наглых нарушителей наши истребители с заполненной по не хочу боевой составляющей, будут амеры нас провоцировать. Будут идти своим курсом в наши воды. Будут не обращать внимания и игнорировать присутствие корабля развивающегося, по их критериям, государства.

На Черном море оно полегче, да. Там береговая зона обороны. Аэродромы. ВМБ. И то приходится ломать надстройку абрикосовому хаму собственным навалом при максимальных оборотах винтов.
А у нас тут тайга, млин. И из-за двадцати «джонок» с японенскими движками и нескольких сетей сюда «Мурена» не примчится с морскими десантниками на борту. И выкручивайтесь, господа советские пограничники, сами. Потому как по всему руслу одно и то же творится. И отбиваются как могут от этой напасти на реке наши начальники застав.
А оно как-то не очень приятно, когда по телефону или по высокой стойке или в шифрограмме тебе пояснит.
- Ты что, капитан, меня не понял? - рычит комендант участка, с которого снимает стружку начальник отряда.
- Разрешите хотя бы в воздух стрельнуть? - чуть не рыдает НЗ.
- Я те, плять, стрельну! Выдавливай!
- Чем их выдавливать? Тащ майор? Их вон - двадцать с ямахами! А у меня три лодки и мотор, который «Вихрь» - на ладан.
- Руками выталкивай! Бортами дави, веслами нажимай! Но чтоб, ятить-колотить, ни одного нарушителя в зоне ответственности за фарватером! Завтра замкомандующего летит с проверкой вдоль границы. Чтоб порядок был! И меня ни ипёт как! Но без оружия.
- Тащ майор! Какими бортами? Их - двадцать бортов! Я пока одного выталкиваю - оставшихся девятнадцать с лодок сеть снимают! Мои погранцы их вёслами толкают, а они нас вёслами к заставе прут с трёх лодок и ржут в упор, хоть из РПГ по ним сади!
- Я те дам, РПГ. Партбилет на стол положишь! Никакой стрельбы в воздух, а тем более, на поражение из боевого оружия! И всему личному составу под роспись довести! Кто ослушается - трибунал за нарушение инструкции по охране госграницы! Десять лет строгача! Ты всё понял, капитан? Или тебе звёздочки на погонах жмут? - начальника комендатуры можно понять, его начальник отряда в дугу гнёт. А того округ любит так, что хоть в ОЗК на ковёр приезжай и по телефону с оперативным ответственным беседуй. А у меня тут высокие материи не проходят.
- Товарищ капитан, разрешите доложить? - наряд стоит на мостках мокрый, злой и побитый. На руках синяки, царапины. Схлестнулись-таки с китаёзами вёслами. Да куда там, их десять, а моих четверо. Вытолкали молодых пацанов чуть не к самой заставе, что на берегу. Насмеялись. И пригрозили ещё. Слёзы от бессилия на глазах сержанта - старшего наряда. Позор джунглям. И я как мудак должен им повторять о запрещении.
- Тащ капитан? Они нас матом по-русски посылают, а мы смотрим? Они нас вёслами на собственной территории за фарватер выжали, а нам и сделать-то ничего невозможно, почему? Лодку едва не перевернули совсем. А там сами знаете течение такое, что не каждый спортсмен выплывет. Уж лучше вообще не охранять, чем так позориться, - вывод сержанта не окрыляет, а бесит. А что сделать, это же не суша.

Вон, соседи, в КСАПО понаделали групп повышенной боевой готовности. Собрали туда самбистов, дзюдоистов, боксёров и каратистов со всего округа и в прикаспий выпускают с нунчаками, палками, дубинками, когда белая рыба с чёрной икрой на нерест идёт. Эта банда так выдавливает иранцев на свою территорию, что местные дантисты с сопредельной стороны скоро героями Ирана станут. Так там суша. А у нас вода. Тубийоку в прыжке не пробьёшь сразу по всем, кто на лодках сети ставит, на удушающий приём не взять на воде толком, хуком не дотянешься к соседней лодке, если перед тобой весло выставлено. Одного, может, и кинешь через себя, а остальные как?
- Завтра сам пойду, - сказал капитан. Лучше б не ходил.
- Слишь капитана! Ехай назада! На берега! Не мешай риба ловить! Да! -
- Софсем уходи! А то утоненишь! Вода холодний! - ржали ирисы, толкая лодку и брызгая вёслами по воде. Страшен в гневе советский офицер, если он мокрый, униженный и обвешан родными матюками от зелёной фуражки, залитой водой, до самых кончиков хромачей, что теперь сушить надо. И жуть от капитана подчинённые чують смертную. Потому, как молчит начальник. Не орёт, не упрекает, не ищет недостатков, а тихо и яростно идёт в канцелярию пограничной заставы.
- Старшину ко мне! - коротко бросает он дежурному вместе с брызгами и каплями воды, что разлетаются по линолеуму пола взлётки при каждом шаге.

- Пиндец китайцам, щас патроны раздаст, - пытается предугадать связист события на боевом расчёте.

- Петрович тащи-ка мне из склада АТВ боеприпасы в оружейку, - неожиданно спокойным тоном говорит старшине замоченный в Амуре офицер.
- Василий Тимофеевич, я это щас принесу, только скажи, что задумал? Списанными боеприпасами по рисам стрелять? - истёртые боеприпасы в оружейке меняют каждые три месяца. Сменённые патроны, как правило, расстреливают на стрельбище, ныкают по заначкам и делают сувениры на дембель.
- Не, Петрович. Будем приказ командования исполнять. Зачистим фарватер на участке заставы от хозбытовых узкоголовых, - начальник заставы переодевался «на ходу» разговора в подменное полевое обмундирование. В ХБ он стал больше похож на того русского солдата из Великой Отечественной войны, которого прижали к Москве. И сзади заградотряд. В голове приказ номер 227 «Про ни шагу назад!» А в душе обида за состояние дел в Отчизне и желание, если не отомстить, то дать понять наглым китаёзам, что чревато, блин, недооценивать врага, как говаривал их Конфуций. Забыли, суки, кого китайские императоры себе в личные телохранители набирали и почему. Славян набирали, большущие деньжищи платили по те временам и дорожили ими как своей репутацией. Напомнить пора, у кого тут высшее образование на реке есть, а у кого его полное отсутствие присутствия.
- А патроны? - не верит старый прапорщик капитану.
- Заменить согласно плану, - рубит с металлом в голосе начальник заставы.
- Есть заменить, - и старшина уходит.

За дверью канцелярии кипит повседневная жизнь. Надо расчёт сил и средств на следующие сутки составить. И начальник заставы ставит себя в пограничный наряд по обеспечению проверки государственной границы СССР, проходящей по фарватеру реки Амур с семи утра до одинадцати - старшим. С групповым оружием - с пулемётом. Одевает свои рабочие солдатские сапоги, чистит до блеска и в таком виде выходит на боевой расчёт. Пограничный народ на боевом тревожно безмолвствует.
Растёт напряжение на заставе. Ясно всем, задумал что-то начальник заставы. Не зря же он в песочек переоделся. Он в нём только занятия по рукопашке проводит, на стрельбище ходит, да на комплексной полосе пограничника показуху делает.
- Вопросы есть? - заканчивает боевой расчёт начальник заставы. Вопрос есть. Он огромен и интригует всех. Но задать его никто не решается. - Напоминаю, что с девяти до четырнадцати над территорией будет пролетать вертолёт командующего для проверки состояния дел на участке нашей ответственности. И, старшина, чтоб никакая зараза в трусах по дорожкам не ходила. Часовой чтоб стоял аки влитой на вышке и немедленно докладывал об изменениях. Каптёр и дежурный после боевого расчёта в канцелярию. А сейчас - командирам отделений провести дополнительный боевой расчёт, распределить обязанности, доложить старшине и на ужин.

- Товарищ капитан, разрешите войти? - кивок, - Тащщ капитан, дежурный по заставе ефрейтор Дёмин по вашему приказанию прибыл.
- Дёмин, СПШ в кобуре принеси и запиши на меня в книге выдачи оружия, - дежурному некогда удивляться, ему наряд на службу готовить надо. Он быстро уходит. Каптёр провожает ефрейтора поднятыми бровями. Задача каптёру ещё более любопытна.
- Лисичкин, у нас картошка ещё осталась на овощном складе? - вопрос прост, но к чему клонит шеф, непонятно.
- Так точно, до завоза хватит, - всё-таки неуверенно отвечает каптёр.
- Тогда принеси мне штук десять клубней покрупнее. Даже тащи двадцать, только помой хорошенько прежде. Понял? - челюсть отвисает у каптёра, но он быстро соображает, что, наверное, домой хочет лично начальник заставы жене принести несколько килограммов отборной крупной картошечки. Видно, соскучился по хмырю жареной с лучком на сале картохи начальник и его родные. Так это запросто и со всей душой. Каптёр улетает за картошкой, а на стол начальнику заставы ложится коричневая кирзовая кобура СПШ с патронами в мягких петлях патронташа под клапаном, принесённая дежурным.
- Де тут у тебя расписаться? Ага, - начальник чиркает шариковой ручкой в журнале выдачи и приёма оружия, - всё, свободен. Ночью старшина ответственный, все приказы через него, - напоминает на всякий случай дежурному НЗ.
- Есть, - дверь за дежурным закрывается. Больше никто не может помешать капитану творить своё дело на благо защиты рубежей нашей Родины. В двенадцать ночи довольный капитан с ремешком кобуры СПШ через плечо выходит из канцелярии. Дежурный провожает до крыльца и передаёт начальника под бдительное око часового.
- Так, дежурный, я там у коровника выстрелю пару раз из СПШ, так чтоб без лишнего паникёрства, ясно? И часового со связистом предупреди, понял?
- Есть, тащщ капитан.
Старшина смотрит удаляющемуся в сторону коровника командиру с интересом.
Через некоторое время за чёрной громадой хозбытовых построек пару раз негромко хлопает СПШ. В отличие от обычного выстрела ракета в небо не летит.

На следующий день утро встречает заставу летним холодком, обильной росой и дополнительными телефонными нервотрепками, напоминаниями и угрозами.
- Приказываю выступить на охрану границы Союза Советских Социалистических Республик..., - слышится из комнаты приказа.
- Вопросов нет, приказ ясен. Есть выступить на охрану границы СССР с задачей: «Не допустить безнаказанного нарушения государственной границы союза...»,- ну как обычно. С шефом оно как-то надежнее идти против кучи китаёз посредине бурной речки. И пулемёт - он одним своим видом успокаивает.

Навстречу южанке за фарватером на нашей стороне выстраивается целая банда из пятнадцати лодок с рисами, выбирающими из сети ночной улов. Шесть лодок собираются в стаю и хотят блокировать пограничников, пока их сотоварищи выбирают богатую добычу из мокрых ячеек.
- Сто насальника, не просох после вчера, исё хоцеся? - хохот рыбаков и их рожи никак не действуют на капитана. Лодки сходятся.
- Вы находитесь на территории СССР, требую немедленно покинуть наши воды и переплыть на свою часть реки! В случае сопротивления или невыполнения буду вынужден принять все меры к выдворению вас с нашей территории, - в ответ злобные лица.
- Капитана, плыви отсюда, пока цел, стрелять вам запрещено, а у меня рыбаки так и хотят вас искупать в Амуре-реке, - намекает прыщавый заводила на то, что перевернуть лодку китайцам ничего не стоит. Численный перевес почти впятеро и по людям и по лодкам.
- В случае сопротивления буду вынужден применить оружие, - невозмутимым тоном продолжает НЗ.
Китайцы угрожающе приближаются, в руках у них не только вёсла, но и багры со стальными крючьями на конце. Зацепят, качнут один раз лодку, полетят погранцы на один борт, добавят пару дырок в дюралевую обшивку и, если не перевернёмся, то воду будем до самой заставы черпать, а не нарушителей выдавливать. Вот и первый багор дотянулся до лодки. Солдаты пытаются отбиться вёслами, но китайцы на первой лодке приближаются быстро, и пока двое отбиваются от весел, третий цепляю дюраль багром.
- Тащ капитан, разрешите в воздух? - пулемётчик хватается за свою машинку на дне лодки.
- Отставить,- в руке у начальника появляется давешнее СПШ и нацеливается прямо в лоб самому ближнему китаёзе между наглых и узких глазок.
- Не бойся, - кричит самый главный, успокаивая, - он стрелять не будет, бей его багром по пистолету, они ничего потом не докажут, - науськивает из-за спин самый основной нападающий. СПШ деловито вспыхивает и грохочет коротким всплеском выстрела. Из двадцатишестимиллиметрового ствола вырывается сноп пламени и ракетная составляющая сигнальной ракеты. Десять метров, шесть метров, восемь метров для СПШ не дистанция.
«Пинздейц, - убил шеф рисоглазового, нас спас, а сам подставился»,- подумал пулемётчик, - "Ну, птля, щаа я вас размажу за начальника!"
Рулевой пограничник дернулся от выстрела, но против течения держал лодку ровно: «Молодец, шеф! Что ж теперь будет?»
Третий погранец потянулся за автоматом, предупреждая китаёзов движением, что если сунутся, то стрелять и он умеет, а шефа сбросить в воду не даст: «Отольются вам, падлы, наши мокрые портянки. Зато лезть не будете»
Четвёртый пограничник заворожено наблюдал последствия выстрела. Выпущенная почти в упор картофельная пуля в виде двадцатишестимиллиметрового цилиндра, сшибла китаёзу с ног, влупив строго между глаз. От удара браконьер и нарушитель моментально потерял сознание и рухнул как подкошенный ударом громадной кувалды. Этим дело не завершилось. Картоха отрекошетила от крепкого лба и пышно разлетелась в стороны, имитируя разброс мозгов из головы поверженного. Шеф спокойно разломил сигнальный пистолет пополам. Выкинул использованную гильзу. Вытащил из кобуры новый, сунул в ствол, соединил половинки пистолета и спокойно бабахнул в голову следующего нарушителя с багром. Эффект был ошеломляющим.
- Убили! - завопили на лодке, подвергшейся картофельной зачистке. С остальных плавсредств наблюдали зловещую со стороны картину. Офицер поднял огромный пистолет, выстрелил в голову собрата-рыбака-браконьера в упор, голова разлетелась на мелкие мозговые куски, и части ума плюхнулись в мутную амурскую воду. Затем русский пограничник перезарядил пистолет, и второй китаец свалился без головы внутрь лодки и почил там в бозе невидимый и неподвижный за непроницаемым бортом браконьерской посудины. Крик поднялся невозможный.
В ответ на вопли шеф приказал:
- Лодку на буксир, этих всех повязать, и поехали к следующей, - взятые на абордаж китайцы не посмели даже сопротивляться, как это было ранее. Агрессивный манёвр южанки и два выстрела из СПШ добавили в караван начальника заставы ещё одну лодку и пять нарушителей. Следующий рывок южанки не оставил равнодушными всех китайцев на нашей территории. Иностранные рыболовные суда рванулись в разные стороны от сумасшедшего офицера и его безбашенного оружия.
- Рулевой, давай к заставе.
- Берег, я Река-один! Приготовиться к приёму нарушителей пограничного режима. Ещё три раза съездил начальник заставы на фарватер. К одиннадцати часам дня на самом рыболовном месте Амура была тишь, благодать, и полный порядок.
- Ты как это умудрился сделать, капитан? - пытал своего подчинённого начальник комендатуры.
- Как приказывали, - зловредно отвечал наш шеф коменданту.
- Вот как надо охранять рубежи нашей Родины, - показал вниз на девственную чистоту вод Амура замкомандующего. - Узнать, чей участок, и представить к награждению и внеочередному званию на подведении итогов, - коротко скомандовал он, не глядя. Порученец умудрялся услышать и записывать распоряжения в болтанке и грохоте летящего над рекой вертолёта.

А сетку мы на следующий день сами начали проверять. В наряде-то всегда СПШ есть у одного из пограничников. А поди разбери, что там в стволе? Картошка или настоящий боевой осветительный заряд. А коменданту пришлось рыбки из китайской сетки отвалить, да и с соседями опытом поделиться хотелось, но начальник запретил. Как в воду глядел. Пришлось в следующем году новый способ придумать, как хозбытовиков «выдавливать», а то эти китайцы совсем обнаглели.
Мы ж у них рис не сеем в поднебесной для себя.

Оценка - 1,78

Вас там не было

Однажды утром сын спросит: "Папа, а откуда у тебя этот шрам?"
Ты ответишь: "Да это так, когда я служил, сынище", и весь день будешь ходить и думать о том, что даже жена уверена, что шрам - от арматурины, на которую ты упал, когда строил котельную. Такие войска - почти стройбат.
А ночью тебе приснится война, на которой ты не был.

Соседский Вовка вернулся из горячей точки с орденом, теперь Вовка ветеран. Вовке двадцать лет. У Вовки удостоверение и счет на сберкнижке, на который каждый месяц падают Вовкины "гробовые". Вовка их пропивает. Вовку приглашают в школу и он рассказывает, как был на войне.
А ты на войне не был. У тебя дочь, которой опять надо оплачивать институт. У дочери огромное пузо. Ты скоро станешь дедом. Мальчик? Девочка? В общем-то, неважно. А еще тебе хочется быть ветераном. Чтобы уважали еще больше, ведь есть же за что.

В конце концов, ты плюнешь - да ладно, столько лет прошло, все подписки давно протухли, и пойдешь в военкомат. Военком, который знает тебя уже лет десять, удивленно посмотрит на тебя, полистает личное дело, в котором почти ничего не написано и спросит: "Что ж ты раньше ничего не говорил?"
Ты промолчишь и не станешь объяснять про двадцать пять лет и про то, что нельзя было..

Через пару месяцев военком пригласит тебя в свой кабинет - не повесткой, нет, какие повестки старому знакомому? Просто позвонит и попросит тебя заглянуть, а когда ты придешь, как в плохом кино достанет из шкафа бутылку водки, два стакана и, не глядя в глаза, тихо скажет: "Извини, брат... Вас там не было..."

"На ваш запрос исх. N ххх/хх Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации сообщает, что военнослужащие в/ч ХХХХ участия в боевых действиях на территории ...ской Республики не принимали"

ВАС ТАМ НЕ БЫЛО.

Оценка - 1,61

Лучшие истории 2012 г. из раздела "Авиация"

Понедельник. 18 часов 30 минут. Осень 20....г.
Аэродром «Грозный-Северный»

- «Эрмитаж» 132-му выключение на стоянке по готовности».
- «132-й по готовности выключайтесь».
- «Принял, 132-й».
Дуничкин устало откидывается на спинку сидения и закрывает глаза.
- Время. Выключаем? - спрашивает Дубцов и берется руками за краны останова двигателей.
- Давай... - говорит Виктор, не открывая глаз. Бортач закрывает краны. Двигатели останавливаются, несущий винт начинает замедлять движение, лопасти постепенно опускаться, и борттехник начинает притормаживать винт.
- Рано еще, не спеши - все так же не открывая глаз, говорит Дуничкин бортачу. - Не слышишь, что ли...
Игорь опускает тормоз немного вниз.
- Левый 55, правый 58, - говорит Чухинцев, останавливая секундомер после замера выбега ротора турбокомпрессоров. - Игорь, тебе записать или запомнишь?
- Запомню. - Дубцов опять приподнимает тормоз, и винт нехотя останавливается. Лопасти устало опускаются. Подъезжает топливозаправщик. Группа наземного обеспечения подтягивается к борту.
- Ну что, на сегодня все, что ли?- спрашивает правак, и с большим удовольствием зажмурясь, потягивается. - У-у-у-у... Всю жопу отсидел, блин...
- Че-то да, многовато сегодня, кстати, сколько? - Дуничкин открывает глаза и тоже потягивается: - У-у-у-у-уммм...
- Та-а-ак... Итого за сегодня... Итого... м-м-м-м... - Алексей листает свой блокнот и, чиркая на НПЛ главным оружием любого штурмана - карандашом, сообщает:
- Итак, господа, за сегодня у нас 21 полет, 4 часа 28 минут, 36 человек пассажиров, два «трехсотых», один «двухсотый», груз не считал. Примерно килограмм 200. Вот такой букет на сейчас. Ну что, по пивасику?
- Никаких пивасиков. Походу мы сегодня ночью дежурим. Виталич вчера еще нас поставить хотел, но мы так вчера отличились, что...
Бортач поставил трап и уже переругивался с АО-шниками, радистами и вооруженниками, успевая одновременно открывать капоты и заправлять вертолет:
- Вить, сколько льем?- сидя на ферме, спрашивает Игорь у выходящих летчиков.
- Давай до 4000 пока. Если что, дольем потом. А то походу дежурим сегодня. Может, дернут куда, все легче будем. - Дуничкин расписывается в журнале и отдает его технарям. - Саня, мы там сегодня малость обороты потеряли, ты шибко не акцентируй, ладно? - обращаясь к подошедшему объективщику (специалисту группы объективного контроля, который проявляет пленки системы САРПП-12ДМ и анализирует параметры полета.)
- О, а че было? - объективщик подходит к Дуничкину и без спроса вытягивает у него из пачки сигарету.
- Да Леха вон на площадку учился заходить.- Виктор убирает сигареты в карман. - Оружие не забудьте! Леха, чехлы на ПВД не забудь, и пошли на доклад. Виталич вон уже машет.

Понедельник. 21 час 00 минут. Осень 20....г.
Аэродром «Грозный-Северный» Комната экипажей Ми-8

Вечер закончившегося трудового дня летчиков банален и неинтересен. После ужина, который не отличается разнообразием предлагаемых блюд, но который, надо отдать должное нашим женщинам-поварам, приготовлен был очень даже неплохо, пилоты занимаются, что называется, «по плану». В основном, конечно, спят. Адреналин дня дает о себе знать, и большинство, приняв дежурную рюмку «Легионера» (водка «Легионер» - по 0.5 или 0.7 в прикольных треугольных бутылках. Кстати, по марке преобритаемой в Моздоке и потребляемой на всей остальной территории нашей Родины водки можно запросто вычислить, как минимум, год участия в БД.) основная масса «ПаЙлоТов» бессовестно хрючит, завернувшись в спальник. Кто-то кидает кубики в нарды, кто-то тупо пялится в экран привезенного с собой в командировку телевизора, ну а кто-то продолжает драться с «Легионером», прикрываясь штурманскими портфелями и прочей лабудой.

Леха Чухинцев, сидя за столом, подбивает итоги трудового дня, с завистью косясь на коллег, которые неторопливо уничтожая очередного «Преторианца», закусывая «победу» припасенным на всю командировку сальцом. (Правак каждого экипажа перед командировкой готовит на весь свой экипаж запас «мяса белого медведя». Как известно, правый летчик в командировках отвечает за три «Ж»: «Жилье», «Жратва» и «Женщины». С первым и последним «Ж» в данном случае все понятно, а вот с третьим... Каждый солит (коптит и пр.) по своему особенному рецепту. Естественно, присутствует обмен опытом и продуктом между коллегами. Иногда такое доводилось пробовать!!!!)
Дуничкин заходит в «камеру» и, видя тоскливый взгляд правака, устремленный в сторону своих собратьев:
- Алексей, ты слюни-то подбери, а то наступишь, споткнешься и упадешь. - Садится за стол рядом с штурманом.- Ты все за вчера подбил?
- Да. Вроде нормально все. А чё?
- Короче, по вчерашним нашим приключениям. Виталич сказал, что пока ничего непонятно. То ли наградят, то ли посадят.
- Вот, блин, удивил... Все как всегда. Наказание невиновных и награждение непричастных. Ничего нового. В конце командировки запишут одно поощрение в виде одного ненаказания. - Чухинцев, склоняясь над «двушкой» (карта масштаба 1:200 000), что-то увлеченно стирает ластиком. - Вить, да хер с ними со всеми, пусть магнитофон слушают, САРПП смотрят, там все равно криминала никакого нет. - Опять смотрит в сторону «Колизея» - Командир, может, по «писярику» для снятия стресса?..
- Я ж сказал, МЫ СЕГОДНЯ Д-Е-Ж-У-Р-И-М. Все. Вопрос закрыт. И так уже отличились. Алексей, сегодня НИ ГРАММА! Понял? И Игорю передай. Кстати, где наш «Буратино» ходит?..
Открывается дверь и входит Дубов. В руках две упаковки по 6 полторашек пива. Под каждой подмышкой по ДВА ЛЕЩА. Запах свежей копченой рыбы мгновенно заполняет пространство комнаты. В «камере» мгновенно устанавливается тишина, нарушаемая только негромким бубнением телевизора и похрапыванием спящих пилотов.
- Игорь... Это что?.. - Дуничкин дрожащим пальцем показывает на принесенный бортачем «бакшиш».
- Это нам вчерашние «Рексы» презентовали. Счас ихние траверзом проезжали мимо. Через ДСЧ передали. Это я удачно на стоянке задержался, да, командир?! - Дубцов кладет истекающую янтарным жиром рыбу на стол. Чухинцев, за малым успев прикрыть своим телом полетную карту и пуская слезы умеления :
- Ну че, все-таки по пивасику а, командир? Ну как, братва, поддерживаете?
Братва, естественно, не могла отнестись наплевательски к столь широкому проявлению щедрости экипажа Дуничкина, и под восторженное уханье, чмоканье, подпрыгивания и приседания, больше присущее семейству приматов, нежели бравым покорителям пятого океана, начали накрывать поляну.
- И-ххоррек...Ты подонок и негодяй... - захлебываясь слюнями, Витя дрожащей рукой успевает схватить одного ЛЕЩА и, прижав его к груди, пятится к стенке. Насупающие на него леДчики с горящими от возбуждения глазами и вытянутыми в сторону Дуничкина ножами, скальпелями и прочим холодным оружием пытаются отнять законный трофей майора. - «Дерево», сволочь, мы ж дежурим сегодня...
Друзья, вы видели глаза кота в «Шрэке»? Глаза бортового техника стали раза в три грустнее и печальнее.
- Вот же бл....дь какая... - ни к кому особо не обращаясь, огорчается Дубцов и опускается на стоящую рядом табуретку.
Пилоты, вдавив бедного майора в стенку :
- Витю-ю-ша, отда-а-ай рыбоньку, обещаем, мы ее не больно зарежем.
- Мы вам тоже, наверное, может быть, что-нибудь оставим.
Загипнотизировав Дуничкина и отобрав «чешуйчатую жертву» у майора, группа «упырей в погонах», уже предвкушая трапезу, жужжа, толкаясь и шипя друг на друга, рассаживается за стол, звеня кружками и стаканами.
- А ну замерли ВСЕ!!! - Вопль правака Чухинцева подобен возгласу экзорсиста. В помещении мгновенно наступает тишина. - Данной мне штурманом полка властью над картами и сборниками, во имя карандаша и транспортира, я клянусь на РЛЭ Ми-8МТВ, что сегодня НИКТО ИЗ ВАС НЕ ВЫЙДЕТ ИЗ СУМРАКА!!!
В камере наступает коматоз...
Алексей, взяв со стола отобранный у Дуничкина трофей, идет к выходу, стараясь не наступать на выпавшие от удивления челюсти коллег по цеху. Проходя мимо оцепеневшего за компанию со всеми бортача, Чухинцев цепляет в довесок две полтарашки пива:
- Че расселся, чучело, пошли, борт откроешь, а то эти вурдалаки счас не только пиво выпьют... Завтра свою законную долю поделим.
Хлопнувшая входная дверь выводит из оцепенения ЛеДчиков:
- Витя.., а мы не поняли... И шо Ето было такое?..
Дуничкин хмыкнув и пожав плечами надевает шевретку и выскальзывает вслед за своим экипажем.
- Ну че мужики, понеслась душа в рай?....
- Разливай!!!....
- Виталича позвать не забудьте!...


Уже вторник. 03 час 25 минут. Осень 20....г.
Аэродром «Грозный-Северный»

Протитвный лязгающий звонок ТА-57 вырывает оперативного из лап Морфея и бьет по голове фактом присутствия командировочного бытия. Та длинноногая блондинка с чувственно-порочным ртом, которую оперативный созерцал в компьютере оказывается просто сном.... Вот сука.....
- Майор Макаров. Слушаю.
- Владимир Андреевич не доброй, к сожалению, ночи тебе. Срочно поднимай дежурный экипаж. Санрейс. Кстати кто сегодня?
- Дуничкин товарищ командир.- Остатки сна мгновенно улетучиваются.
- Опять Дуничкин.... Да уж.... Если бы покойник сходил с бубей ,было бы еще хуже... Ладно, Давай его срочно к трубке. И готовь резервный экипаж.
- Есть товарищ командир!- Макаров убегает к летчикам.

Дуничкина мучили кошмары. Копченые лещи плыли по Дону, выпрыгивая из воды как дельфины и бликуя на солнце желтой, крупной чешуей. Блики были очень сильными и попадали прямо в глаза гребущему из последних сил майору. Самый жирный лещ подпрыгнув выше всех залетает в лодку к Дуничкину и сшибает его на спину:
- Виктор просыпайся давай!- Говорит Лещ и холодными плавниками отдающими запахом сигарет хлопает майора по щекам.
Дуничкин в ужасе открывает глаза:
-Мля..... Рыбы же не говорят....- Наводит фокус.- Андреич, ты?!
- Нет, НЕПТУН МЛЯ!!! Бегом за задачей к телефону с праваком, командир ждет!
Дуничкин мгновенно придя в себя вскакивает с кровати и толкает правака, который свесив руку со второго яруса нежно похрапывал всем своим молодым организмом.
- Леха, подъем срочно! Хватай карту и в дежурку!

- Понял товарищ командир. Вылет через 10 минут.- Кладет трубку. - Записал? Давай пулей свои причиндалы хватай и на борт. Оружие не забудь! - Кричит Дуничкин в спину Чухинцеву. - Мое захвати я на запуск!

Возле вертолета в свете фар от подъехавшей АПА уже метался Дубцов снимая заглушки и чехлы от ПВД, понимая , что в данном случае, когда каждая минута проведенная ими на земле равна минуте жизни раненых пацанов, блок-пост которых был обстрелян «духами» полчаса назад делить обязанности между собой и Чухинцевым просто глупо.
- «Эрмитаж, 132-му запуск на стоянке»
- «132-й запуск разрешил. После запуска взлет по готовности разрешаю Взлетный 81»
- «Принял 132-й»

Вторник. 03 часа 42 минуты.
Ми-8 борт N135
- «Эрмитаж», 132-й взлет произвел борт порядок. На первом 100. Выход правым по заданию с набором 900. На связь с «Фиалкой» 132-й»
- «132-й по заданию с набором 900 выполняйте. На Связь с «Фиалкой». «Эрмитаж».
- «Разрешили 132-й».
Дуничкин установив на вариометре скорость набора 8 м/с:
- Леха, посчитал?
- Да, нормально. Млять... Там вход в ущелье....
- Безопасная высота там какая?
- 1680....
- Сука....Считай на прямую на Старые Атаги. Над ним будем снижаться..... Ну и погодка мля.... - Дуничкин доворачивает вертолет на курс указанный правым летчиком.

- Витя мы над точкой снижайся правым.
- Понял.- Дуничкин став в правый крен начинает снижаться по спирали.
- «Воздух, я Три Тройки. Слышим вас, пока не не наблюдаем. Мужики ,побыстрее бы...»
- «Стараемся Три Тройки. Обозначьте себя. Не видно ни хера...»
- «Воздух, даю огни. Наблюдаете?»
- «Пока нет. Ваше место Три Тройки?»
- «Возле мОста. Перекресток Дачу-Борзой - Чишки. Перед Дуба-Юртом»
- «Секунду Три Тройки...» - Леха , орентируй.
- Секунду...- Правак вертит карту подсвечивая себе маленьким фонариком. - Ага... Понял... Витя, мы там в такую погоду не сядем. Там ворота в Аргунское... Справа 970, слева «Штука»....
- Сука... Предложения?
- Через Лаха-Варанды к перекрестку на Алхазурово смогут выехать?
- «Три Тройки ответь «Воздуху»
- «На приеме Три Тройки»
- «Ты на броне?»
- «Да, Три Тройки»
- « Три Тройки, Через Лаха-Варанды к перекрестку на Алхазурово сможешь подойти? Воздух.»
- «Секунду воздух.... Да. Буду через 10минут.»
- «Воздух принял. Жду.»- Леха давай курс.

Через 8 минут.
- «Воздух, Три Тройки. Я на месте. Слышу тебя хорошо»
- «Три Тройки обозначь себя»
- «Даю огонь. Наблюдаешь?»
- «Три Тройки. Не наблюдаю. Дай прожекторы вверх. «Воздух»
- «Секунду «Воздух»..... Наблюдаешь?!»
- «Три Тройки наблюдаю тебя. Строю заход» - Дуничкин наблюдая световое пятно начинает заход на площадку. - Экипаж внимание! Всем смотреть землю! Игорь, с 50 метров даешь отсчет через каждые два. Алексей, карту в сторону, страхуешь меня.
- Принял...
- Принял.- Алексей кладет «двушку» на блистер и берется за управление.
- 50, 48, 46,.....34, 32 - Отсчитывает высоту борттехник .
- Витя, ветер 100 градусов.
-Понял.- Дуничкин сосредоточен до предела. Вертолет «вываливается» из облаков.
- «Воздух, наблюдаю тебя!!!» - «Три Тройки» от радости, что вертолет прилетел решает ему помочь:
- «Воздух, тебе подсветить по курсу?!»

- Все, площадку вижу, сажусь- с облегчением в голосе говорит Виктор. Алексей кивает и отпускает ручку управления отворачивается к блистеру за картой.

Забыв, что понятие «по курсу» для него и пехоты разное, Виктор отвечает:
- «Три Тройки подсвети. Воздух».
В то же мгновение два прожектора ловят в перекрестие лучей заходящий на посадку борт.
- «БЛЯ-Я-Я-ЯДЬ!!!!! УБЕРИТЕ СВЕТ!!!!» - ЛЕХА, Я НИХЕРА НЕ ВИЖУ!!!
Ошалевший от светового удара по глазам Дубцов выпадает в грузовую кабину. Чухинцев не убравший с педалей ноги и рефлекторно закрывший глаза в момент «взрыва сверхновой» хватается за управление:
- Я НОРМАЛЬНО !!! ВЗЯЛ!!!! - подхватывая начинающий уже сыпаться вниз вертолет.
- «БЛЯДЬ!!! ТРИ ТРОЙКИ ТЫ БОЛЬНОЙ!!!» - Дуничкин орет на абонента. Свет «софитов» от БТР-ов гаснет. Занавес.
Спустя еще 40 минут.
- «Эрмитаж 132-му»
- «132-й. Ответил «Эрмитаж»
- «Эрмитаж» К Вам с «Фиалки» на 300 подход, условия 132-й»
- «132-й ко-второму на 300. Заход по большой коробочке. Посадочный 81. На точке 10 баллов на 200 видимость 5. Давление 748 точка 9. Ветер у земли 110 градусов 5 метров. «Эрмитаж».
- «132-й условия принял. Посадочный 81. Расчитываю ко второму на 300...»

Вторник начался...

Оценка - 1,88