нетленка с форума Винского

В первых числах марта 1991 г. я очутился в Кувейте (а впоследствии и в Ираке) в составе ООНовской бригады, которой было поручено заценить послевоенный ущерб и представить соображения насчет того насколько и в каких отраслях ООН может помочь и Ираку и Кувейту. Моей главной задачей было административно-логистическое обеспечение деятельности команды, а дополнительной - составление кратко-информативного обзора об ущербе нанесённом нефтедобывающему комплексу Кувейта (поскольку частью моей работы в ООН в предыдущие 8 лет был энергетический комплекс) - правда СЭВ, но что СЭВ, что Кувейт - один х@й.

Поскольку в энергетике в общем и целом я кой-чего понимал, а в нефтедобыче - намного сильно меньше, то ко мне был придан американский эксперт Джон, который был пенсионером, а до этого проработал везде где все, кто ни попадя, нефть добывали: в Нигерии, Саудовской Аравии, Венесуэле, в Эмиратах и даже на Уренгое успел каким-то образом побывать - откуда вынес несколько жизненно важных истин, из которых меня наиболее поразила и сблизила с ним главная: "Нас эбуд, а мы кръепчаем".

Сначала мы с ним посетили все кувейтское руководство нефтянки, которое сумело в первые дни после освобождения пробиться домой. Беседы с ними были абсолютно бессмысленными: вращая на запястьях Ролексы, эти начальнички на наш вопрос: "Как вы оцениваете потери в дебите нефтяного поля Румайлы?", отвечали типа: "О ужасные, очень огромные потери!!!", "Ну а в смысле баррелей в день?" - "Я не думаю, что цифры уместны когда мы имеем дело с такой трагедией".

Тут я не хочу ни в коей мере умалить кувейтскую трагедию - Саддамушка действительно там покуролесил от души; - речь идет о совершенно невероятной некомпетентности кувейтского руководства, которое даже было не в курсе добычи нефтяных полей до войны. Но Джон - слава богу он был рядом - объяснил мне что начальственные кувейтцы никогда такой мелкой детальной хренью и не занимались: для этого - для работы - у них были подручные британцы, индийцы, паки и т.п., а кувейтский начальник занимался заценкой и закупкой нового Мерса и Ролекса и общим руками водставом. Ну и слава богу, кто-то же должен выигрывать в лотерею, и чаще всего это случается с небезупречными по моральным качеством людьми. Ну вот так мир устроен, что сделаешь

Но слава аллаху и консультанту Джону: на следующее утро он изобрел впечатляющую методику с погрешностью не более 7%, с помощью которой мы смогли оценить ущерб нефтеполя Румайлы. Мы разделились на две команды: Джон и я на вертолете, а более несчастливые люди по земле и за один день поставленную задачу выполнили. Я занимался в основном счётным делом, Джон держал связь с землей и давал мне данные для счета. Часам к пяти второго дня было ясно, что работу мы свою сделали и что у меня есть полный материал, чтобы написать разумный отчет завтра часам к трём дня.

Мы вылезли из вертолета, сели в машину, и я стал вежливо слушать байки Джона как его любили в Уренгое и окрестностях русские девушки (и даже одна татарка - чем он особенно гордился поскольку полностью уверовал в её сказку, что она прямая потомка Чингиз-хана) [Думаю, поскольку он там был где-то году в 1982, то татарка была в чине не ниже майора КГБ - а там бог весть, чего в жизни не бывает].

Мы ехали довольно резво - 80 км или около того, как вдруг Джон заорал, довольно истошно: "Тормози, сворчивай направо!" "В чем дело", стараясь держаться как можно сухо спросил я. "Так там же PX!” с неподдельным восторгом и изумлением от моего непонимания возопил Джон. Действительно, впереди в ста метрах стоял неказистый знак "USAF PX " с указателем, что это направо.

Тут надо пояснить для читающей публики, что PX - это типа советского "Военторга", но от последнего он отличается в выгодную сторону тем, что там на товары нет никаких налогов и цены заметно (хотя и не намного) ниже , чем в обычном супермаркете. Тогда я его увидел первый раз, после этого видел раза два-три ещё - и все они разные: по выбору товаров, по ценам и т.п.

Мы встали рядом с забором, около КПП и Джон свистящим шёпотом с видом чрезвычайной серьёзности спросил меня; "Ты выпить хочешь?"

Это был трудный и многогранный вопрос. Во-первых, при жаре в 45 градусов Цельсия на выпивку не тянуло. Во-вторых, я был усталый и потный и в мыслях у меня было только помыться и растянуться голым на кровати у вентилятора. НО! В-третьих, я отчетливо понимал, что мой отказ подорвет веру Джона в легендарную способность русского человека хотеть выпить всегда и везде, а с национальным достоянием шутить было бы безответственно. Поэтому я твёрдо заверил его "Да, конечно!!" и не удержавшись спросил "А как?"

Вопрос был весьма резонным, т.к. провоз, приобретение, наличие и распитие алкоголя в Кувейте были (и остаются) уголовно наказуемыми деяниями. Конечно, никакой полиции в это послевоенные дни и духу не было, но всё же нарушть закон было как-то непривычно.

"Говно вопрос" - заверил Джон. "Ты только помалкивай (вход в PX был разрешен только американским военным) и держись подле меня". Что я и сделал.

Джон подошёл, пропихнув меня как бы вперед, к маявшемуся на часах ужасно рыжему солдатику без двух передних зубов и стал его расспрашивать о ходе жизни. Боец сообщил ему, что ход того, что выдается якобы за жизнь чрезвычайно хуев и он этого скрывать не намерен. Говорил он с ужасно смешным южным акцентом (как оказалось потом, он был из Кентукки) и я, хотя половину его речи не понимал, еле удерживался, чтобы не заржать.

После пары минут малозначащего трёпа, Джон взял быка за рога: " Ну а вот разжиться чем-то жидким, типа покрепче чем "Спрайт" как-то здесь можно?" "Да для хорошего человека всё можно сделать, но непросто, очень непросто всё это" пробормотал солдатик, глянув на меня. Джон сделал мне знак, чтобы я шёл себе в магазин, а сам продолжил переговоры. Я поошивался минуты три в этом убогом военном сельпо, где самым ходовым товаром было несъедобмое дерьмо типа "Spam” и разнокалиберные картофельные чипсы, купил себе тоже, чтобы не выделяться, штуку какой-то малосъедобной гадости, и тут меня взял в оборот Джон.

С видом чрезвычайной серьёзности и сосредоточенности, он сообщил мне, что сделка близка к завершению и необходима лишь моя подписка как пайщика. Суть сделки была такова: гарантирована доставка завтра после полудня a fifth (т.е. 0,75 литра) либо виски, либо джина, либо водки по цене за штуку. Какой именно придет напиток - не гарантируется. Оплата - половина вперед.

Сказать, что моя душа запела - было бы неправдой, потому, что закупать какое-то дерьмо по цене раз в 10 дороже, чем я смогу через неделю затовариться в duty free на Бахрейне противоречило здравому смыслу. Но здравый смысл здесь был не при делах - Джон знал, что русский человек, как всегда и везде, очень хочет выпить, и он расстарался практически для меня, поэтому надо было соответствовать его видению моих национальных особенностей. "Отлично!", сказал я. "Я думаю надо две брать", задумчиво сказал Джон. "Нет, три"- решительно сказал я: соответствовать, так полностью. "ОК, отслюни полтинничек" завершил Джон этот краткий, но интенсивный business brain-storming.

Назавтра, на счастье, мне не надо было летать и я уселся писать отчёт (на машинке пишущей, мой юные читатели, с белой мазилкой и черной копиркой, а не на никаком нихера ни ноутбуке), а мой соратник Джон со товарищи убыл в поле добыть недостающие данные для завершения моего аналитического опуса.

Вскоре после полудня Джон ввалился в мой номер с завершающей табличкой по горящим скаважинам, но главное с сияющей улыбкой на лице. Заговорщицки вращая глазами, он открыл свой походный рюкзак и выставил на для моего восторженного любования четырёхгранную бутылку коричневой жидкости на которой было начертано "Whiskey Jimmy Walkman" (почувствуйте разницу) и изображен бредущий в пространство мужик явно страдающий подагрой.

"Ну, не совсем настоящий," - сказал Джон, "но, в условиях Кувейта люди типа пьют и бога славят". Я тут же горячо подтвердил, что я практически этот напиток от оригинала не отличаю и пить буду взахлеб.

И тогда...

Тут я должен разъяснить, что всё предыдущее была просто приcказка.

Я спросил Джона: "А как это вообще-то возможно было достатить эти три бутылки?" "Ведь всё запрещено страшными карами американским командованием и потом их же как-то надо доставить в Кувейт - за счет других жизненно важных грузов - аммуниции, жрачки и т.п.? И как ты с этим часовым легко так договорился?"

"Ах, мой юный друг, как мало ты занешь реальную жизнь" - лицо Джона приобрело мечтательно-ностальгическое выражение.

И он рассказал.

В 1951 году его призвали на Корейскую войну. Во время какой-то атаки он повел себя по-геройски, получил какой-то значительный орден, был сильно ранен, два месяца отлеживался в госпитале, а по выписке ему предложили должность заведующим одним из больших PXов. Он сначала возмутился - типа хочу на передовую, беззаветно биться с врагом, но "один умный человек" (как сказал Джон) убедил его - бери, пока дают, всю жизнь меня за этот добрый совет будешь вспоминать. Умный человек оказался прав.

Вскоре после того, как он вошёл в должность и разобрался с делами, Джон понял, что основная задача PXа - это не продажа жвачки и прочей мутоты бойцам, а подпольная переправка выпивки в войска, на передовую (там был типа сухой закон). Система, насколько я помню действовала так. Выпивка приходила, по-моему, из Филиппин в ближайший порт уже расфасованная в снарядные ящики 80-миллиметрового (или как-то так) калибра (на Филиппинах была целая индустрия по производству таких поддельных ящиков). Джон был вторым звеном после порта - его задача была переправить эти ящики оптовым распределителям уровня фронта (которые тоже действовали под прикрытием PXов) , которые дальше уже отправляли их розничным заказчикам в войска.

И дело пошло!

Джон ни до, ни после таких денег в руках не держал. Достаточно сказать, что через полгода службы в этой скромной должности зав.Военторгом, он уже смог закупить своей корейской гёрлфренде кондо в Сеуле (на каковой подарок она, увы, не отплатила добром, но это отдельная и печальная история - не буду рассказывать, чтобы вас не прослезить), отправить маме деньги в Миссури и регулярно расслабляться по крупному когда ему выпадал R&R в Японии для отдыха от его тяжелой службы.

И всё бы было хорошо и катило бы как по маслу! Но, увы, простым людям типа Джона (в отличие от непростых типа Потанина, Абрамовича и Дерипаски) всегда какая-то спица попадает в колесницу!

А всё от недостатка собранности и дисциплинированности, как когда-то воспитывал меня замкомвзвода мл.сержант Арабаджи. Эх, его бы к Джону тогда, чтобы он его малешко воспитнул. Но нереально.

Короче, Джон расслабился. Започивал на лаврах. И вследствие недостатка собранности и дисциплинированности, на необходимость которых сурово и требовательно указывал в свое время мл.сержант СовАрмии Арабаджи, блистательная бизнес-карьера Джона потерпела сокрушительное крушение.

Сурь примерно была в том, что вместо того, чтобы отправить партию псевдоснарядных ящиков во фронтовой PX (Военторг), Джон, по разгильдяйству просмотрел, что их направили во фронтовой пункт артиллерийского довольствия. А ящиков было много, речь шла о серьезных деньгах.

Ошибка в ужасе обнаружилась на следующее утро, Джон в полуобмороке звонил артиллеристам и страшно кричал: "Вам по ошибке была направлена партия снарядов неправильного калибра! Их использовать нельзя, иначе и Вы и всё кругом взорвется и испепелится! Немедленно по получении телефонограммы отправьте их ко мне, на место отправления". На что он получал сухой и уверенный ответ: "Снаряды получили, ящики вскрыли и проверили. Это именно тот калибр который нам подходит. Ничего никуда возвращаться не будет. И больше сюда чтоб не звонить, иначе взрываться будет все у Вас! Конец связи!" Ну и что тут можно сказать и сделать? Да ничего...

Джон попал на очень большую сумму бакинских рублей. Как он из этой истории выворачивался и как сумел демобилизоваться with honorable discharge - это еще надо повесть писать, а творческие силы иссякают. Но вспоминал он эту историю без горечи, скорее с юмором и философaски: ну, понятно, время раны залечило.

Я в продолжении его рассказа охал и ахал в нужный местах (и без притворства). Помолчали.

Потом Джон сказал: "Я знаю, блин, что ты думаешь, что вот коррупция туда-сюда". Я сделал большие глаза и отрицательно, но неубедительно замотал головой.

"А вот без неё хер бы мы с тобой счас сидели бы и так душевно выпивали бы - ни где-нибудь, а в этом раздолбанном Кувейте, где ты и за мульён сто грамм своей водки не достанешь!" И я согласно закивал головой.

"Кстати", деловым тоном спросил Джон, "мой кентукский кореш доложил, что есть хороший шанс, что завтра будет водка в доставке. Я подписался на всякий случай. Ты поучаствуешь?"

"Безусловно" - твердо сказал я.

Фраза- 5
В любом обществе бывают колоритные фигуры, которые одним своим присутствием могут менять «атмосферу» в компании, а метким и своевременным словом перечеркивать существующие традиции. Таким человеком, в штабе Черноморского флота в девяностых годах, был заместитель командующего - начальник управления боевой подготовки контр-адмирал Михальченко Николай Михайлович, о котором и пойдет далее разговор.
Итак, как все знают, наше общество без прихлебателей представить невозможно. А как подмечено в одной басне, что подхалимов не любят, но подхалимаж уважают все, перейдем к сути. В каждом штабе есть достаточное количество прихлебателей, которые в рот смотрят начальнику и угодливо готовы выполнить любое приказание, если оно позволит им засвидетельствовать свое почтение и личную преданность. Вот так и на первом этаже штаба черноморского флота, где располагалось управление боевой подготовки, периодически дефилировали, столь необходимые для услаждения начальственного слуха и ока вышеуказанные лица.
Дело было 7 марта 199... года. День был так себе. По традиции народ готовился отметить наступление государственного праздника (тогда очередной виток борьбы с алкоголем не раскручивался над офицерскими головами) и из отдельных кабинетов уже пахло весной - салатами и духами. В коридоре в томительном ожидании слонялся народ, но до времени «Ч» было еще рановато. Начальственные кабинеты как обычно были закрыты, что позволяло вяло шутить о предстоящем событии. Но праздник праздником, а служба идет своим независимым от настроения чередом и для проведения «разведки боем», чем это занимаются офицеры, из своего кабинета, засунув руки в карманы брюк вышел, а точнее выплыл как ледокол, начальник управления контр-адмирал Михальченко. Вокруг него сразу начали собираться офицеры, одни, чтобы доложить о выполненных приказаниях, другие чтобы неожиданно, как снег на голову получить их, а отдельные (их меньшинство) чтобы засвидетельствовать свое почтение и уважение к адмиральскому званию и должности. А когда в череде начальственных указаний вдруг образовалась пауза возникла данная ситуация. Один из меньшинства (но преданный до мозга костей начальственным лампасам) офицер, желая сделать как он представлял себе особо приятное для уха начальника действие, а может отметиться в глазах адмирала, преданно улыбаясь выплеснул в мир: «Товарищ адмирал, поздравляю Вас с праздником 8 марта!..» Больше он ничего не успел добавить. Михальченко, как кобра вздулся, даже стал выше ростом, уставился на офицера бешенным от негодования взглядом и вращая зрачками глаз заорал (именно заорал) с гневом и ненавистью в голосе: «Я тебе кто?! Б...ть?!, что ты меня с женским праздником поздравляешь!?».
После этих слов наступила тишина. Михальченко повернулся и пошел по своим начальственным дела, «существо» втянуло голову в плечи и начало вдогонку робко извиняться, глотая в словах окончания, а потом и вообще растворилось в просторах длинного коридора первого этажа. А офицеры УБП уважительно смотрели на своего начальника, который очередной сказал ФРАЗУ, которая коренным образом поменяла в штабе отношение к этому празднику.
Вот с тех самых пор уже никогда в штабе Черноморского флота не были слышны поздравления в адрес мужчин с праздником 8 марта, если конечно не возникало у кого-то желание поиздеваться над своим товарищем.