На поминки остались только близкие родственники и друзья. К своему удивлению, я столкнулся нос к носу с давешним старичком: без лишних церемоний он уселся по правую руку и принялся ухаживать за мной: то салатик положит, то водочки нальёт.

Выпили за покойного: один и другой раз.

Принялись рассказывать смешные истории, героические, трогательные, нелепые. Мама всплакнула. Я вспомнил о том, как дедушка с бабушкой меня разыграли, и я напугался до чёртиков.

Все смеялись.
Мама рассказала как дедушка встретил бабушку: на поле сражения ему оторвало нос, он завернул его в тряпицу и побежал в медсанбат, где бабушка заведовала хирургическим отделением. И бабушка ему нос пришила, да так ловко, что остался лишь тоненький, почти невидимый шрам.
Так они познакомились.
А после поженились - прямо в окопах.
Историю эту мы хорошо знали: она была из разряда семейных легенд, которые десятилетиями пересказывают на все лады - по поводу и без повода, они никогда не надоедают и в конце концов становятся чем-то вроде старой заслуженной мебели: обшарпанный диван, скрипучие стулья, пошатывающийся стол - вся эта рухлядь давным-давно приелась, но выбросить жалко, а самое главное - непонятно, останется ли дом по-прежнему нашим домом, если убрать это с глаз долой?
На сей раз, впрочем, история про оторванный нос претерпела существенные изменения, и всё благодаря моему улыбчивому соседу. Дождавшись окончания, он хмыкнул, покачал головой и пробормотал - тихонько, как бы про себя: ерунда собачья...
Что значит ерунда собачья? - удивилась мама.
То и значит: чепуха. Чушь!
Не пойму, - взволновалась мама, - вы хотите сказать, я это выдумала?
Я хочу сказать, что вам известно далеко не всё. Нос Григорию Исаевичу и в самом деле оторвало - осколком снаряда. Евгения Мироновна его пришила на место, тут тоже всё верно. Но поженились они гораздо позже, а познакомились - гораздо раньше. Но самое главное - в вашей истории не хватает множества существенных деталей.
Вам-то откуда знать? - спросил я, раздражённый непрошенным вмешательством.
Да ведь я был там, и всё видел своими глазами!
Стало быть, вы - его сослуживец?
Я - его ординарец.
Тут все принялись перемигиваться и переглядываться: дедушкин ординарец был популярной фигурой - из тех харизматичных персонажей второго плана, друзей и слуг, кто репликой интригу подтолкнёт, подаст совет, повсюду тут как тут: Лепорелло, Швейк и Горацио в одном флаконе... Обыкновенно дедушкина байка начиналась с того, что ординарец - плутоватый, но отзывчивый и по-своему честный - напивался в стельку, бил особиста по морде, проваливался в сортир, приносил важное известие, насиловал благодарную немку, терял штаны, бегал за самогоном, выпускал всю обойму в немецкого офицера с пяти шагов и непременно промахивался.
Особенно популярна была история о чудесном спасении ординарца от трибунала: Сашку собирались расстрелять за кражу ящика бесценного трофейного коньяка, предназначенного для отправки в Москву, но дедушка повернул дело так, что из злоумышленника Сашка превратился в невменяемого дуралея, который действовал не из корыстных соображений, а по глупости, и только потому - заслуживал прощения.
Главным аргументом защиты стал и в самом деле вопиющий факт: коньяк столетней выдержки Сашка закусывал солёным огурцом.
Всё это враки, - улыбнулся старичок, - закусывали мы, конечно, трофейным шоколадом. Немцы хороший шоколад делали. А коньяк был исключительным, французским, столетней выдержки, за такой и под трибунал - не жалко! Огурец Батя придумал уже на заседании трибунала. А я не стал возражать...
Ваш дедушка был великий выдумщик, этого у него не отнимешь.
Когда полк попал в окружение, Батя выводил его с пистолетом в руке, не прячась за нашими спинами, а - впереди, как и полагается командиру. За что и получил звёздочку "Героя". Правда, в наградной не записано, что в правой руке он держал пистолет, а в левой - собственный нос, завёрнутый в носовой платок.
Платок этот принадлежал мне, трофейный... К тому времени всё у нас было трофейное: от любовниц до подштанников...
В тот день нам не удалось наладить связь, мы не знали, что немцы передислоцировались и полк полностью окружён. Узнали только тогда, когда в окопах начали рваться снаряды. И летели они оттуда, где по нашим соображениям должны были находиться свои... Батя не растерялся и приказал выдвигаться. Вот тогда-то ему и оторвало - не весь нос, конечно, а только кончик.
Это был последний снаряд: обстрел сразу же прекратился. Наступила тишина. Батя закрыл лицо руками и сказал: Сашка, ёб твою мать, мне нос оторвало! Он где-то здесь, ищи...
Быстро темнело, но мы, как ни странно, довольно быстро его отыскали. Отряхнули, уложили в платок, завязали... Без носа Григорий Исаевич выглядел... своебразно... Но почему-то меня это не смутило тогда, а - наоборот, как бы привело мысли в порядок. Будто так и должно было случиться... Положение было безвыходное, все это понимали... Но когда мы увидали Батю... кровь заливала его лицо, оно казалось безумным, яростным, сумасшедшим, зато глаза были - светлыми и совершенно ясными, будто он точно знал что делать... все разом притихли: никакой паники, действовали слаженно - как на учениях или на параде.
Команды отдавались шёпотом.
Никто не верил, что мы выйдем оттуда живыми. Шансов не было. В полной темноте, по пересечённой местности мы шли гуськом, глядя друг другу в затылок. Со всех сторон звучала немецкая речь. Мы были не просто в окружении, но посреди вражеской территории, практически в расположении немецкой дивизии. Вопреки логике мы двигались навстречу врагу. Полк в полном составе прошагал прямиком в немецкий тыл.
Батя шёл впереди, следом за ним - я. Только однажды он обернулся: Сашка, как нос пришивать будем?
Я не ответил. Мы оба понимали, что сейчас не время: стоило немцам обратить внимание на то, что у них под носом творится, и нам было бы уже не до носа...
Когда, наконец, выбрались, бабушка ваша тут же взялась за дело, и быстро его подлатала - позже она признавалась, что, мол, была уверена: ничего не выйдет - слишком долго этот кусочек плоти был отделён от тела.
А два дня спустя по хорошей пьяни Батя вдруг выдал: что, Сашка, думаешь, это я вас из окружения выводил?
Кто же ещё, Исаич? - к тому времени мы все на него чуть не молились. Только и разговоров было о том, как Батя нас вывел.
Ничего ты не понимаешь, - сказал полковник, - вот если бы мне нос тогда не оторвало, хрена лысого ты бы теперь самогон попивал...
Уже после войны я слышал немало подобных историй, но никогда не верил. Помню одного деятеля, который полагал, что жизнью своей обязан любовной записке, которую носил всю войну в портсигаре: люди склонны приписывать удачу или интуицию амулетам, каким-то предметам - из суеверия или по глупости. Но тогда, после всего пережитого, поверил - сразу и безоговорочно.
Когда мы выходили из окружения, Батя ни о чём не думал и не смотрел по сторонам, он лишь поворачивал туда, куда вёл его нос. Ваш дедушка чувствовал на расстоянии комочек плоти, завязанный в платок - так, будто это был компас, указывающий верное направление.
Будто оторванный нос стал дополнительным органом - сродни зрению или слуху.
Органом чистого, незамутнённого знания.
В эти мгновения Батя точно знал что нужно делать, но если бы он на мгновение усомнился или задумался, мы бы не выжили...
Так-то вот...
Старичок замолчал. Гости выпили по последней и стали расходиться.
Было довольно поздно, мы вышли на двор - покурить.
Я смотрел на него, пытаясь разглядеть сквозь маску морщин лицо, принадлежавшее когда-то молоденькому ординарцу, и думал о том, что по части ошеломляющих розыгрышей моему покойному деду - пусть земля ему будет пухом - и в самом деле нет и не было равных.

(C)
http://freez.livejournal.com/473024.html

ТЫ - ЧЕХ?

- А кто вы, собственно, по национальности? Вам никогда не задавали такой вопрос? Это хорошо. А то ведь в другое время можно было запросто попасть на виселицу, или как минимум, в концлагерь за неправильный ответ. Хотя ответ очень часто читался на лице... Бьют ведь не по паспорту...
Слава Богу, по нынешним временам это уже не так важно. Все со всеми объединяются, братаются и клянутся в вечной дружбе. Даже женятся - кто с кем хочет. На заветы предков - не жениться с иноверцами - наплевали. Чадру не носят, «Домострой» не читают - бардак, короче. А если порыться в генах, чего только не найдешь... Оккупантов было много. Только передохнули, вот вам очередное иго. «Прадед мой - самарин. Если кто и влез ко мне, так и тот - татарин» - это Высоцкий пел. А вот некоторым все неймётся. Всё к титульной нации примазываются. Все хотят быть русскими. Кино «Матушка Ануш» видели? Советское еще. Там солдат был - папа-украинец, мама-армянка, а он - русский. Смешно? Грустно. А вообще, конечно, правильно, что пятую графу давно отменили. Кому какое дело...
И англичане вот еще... Консерваторы, блин. Все никак от своего фунта оторваться не могут. А вот остальная Европа - уже братья навек. Мы б тоже полезли туда побрататься, но они почему-то нас не пускают. Наверно, медведей боятся. Ну, обойдемся пока... Хитрый украинский молдаван сходил в румынское консульство - вымутил себе румынское гражданство - всё - он уже законный европеец. Может ехать в Париж и требовать участок под виноград на ничейных Елисейских полях.
А вот некоторым нашим братьям-славянам повезло больше. Они уже там, в Евросоюзе. Поляки, чехи, словаки, сербы ну и еще там всякие, по-мелочи. Вот, пожалуйста, сам того не желая, походя оскорбил и унизил "всякими" маленькие гордые народы - лемков, например, или словенцев вот. А потом международный скандал и, не дай Господи, война... Того и гляди.
Всё. Да здравствует Интернационал! Все нации хороши, просто козлы попадаются везде, в любой нации. Хороших людей всегда больше. Проверено.
Я лично - наполовину украинец, на четверть - русский, а вот оставшаяся четверть... Там без бутылки не разберешься. Вся Европа перемешана... Поэтому я считаю себя интернационалистом. Вот. И еще ни разу никого по национальному вопросу не беспокоил... И не лез с вопросами. И не пытался никого унизить. И не собираюсь.
А вот причем здесь чехи? Да просто так, хорошие ребята. "Шкода" ихняя чего только нам не понаделала - и электровозы ЧС тебе всевозможных типов, и трамваи, и прочее. Теперь вот легковушками завалила - катайся не хочу. Коля ихний, который Тесла, - плотник по-нашему - вон сколько всего наизобретал - до сих пор разобраться не могут... (Никола Тесла серб, а не чех - КБ) А ПИВО чешское - песня, а чешки... То есть я хотел сказать "чешки" - обувь такая... А писатели - Чапек, например, или вот Гашек - совсем наш человек. Если б не он, не было бы сайта bigler.ru и жизнь была бы серой и нудной.
Генеалогия вообще-то - темная вещь... А вы, уважаемый читатель, случайно, не чех? Не спешите, подумайте... а вдруг?

...Последний автобус на Харьков уже ушел. В пустом автовокзале города Чугуева висела гулкая тишина. Слишком уж поздно отпустил нас добрый замкомбриг с нашего любимого учебного центра. Всё рассказывал, как надо служить и любить родину. А отпускал он нас к женам и детям не часто - раз в неделю. В субботу вечером. Чтоб не расслаблялись. А сам сел в уазик и поехал домой в Харьков. А вы... вам машина не положена. Там обчественный транспорт ходит... Постоял бы он пару часов на обочине в ожидании этого транспорта, особенно зимой, в темное время да в густом лесу. Там днем не каждый рискнет остановиться...
А Советская Армия всё укрепляла свою дисциплину... В основном, криком да матом. А чем еще? Денег нет... Их никогда нет. Группы советских войск из стран бывшего Варшавского договора срочно сворачивались и торопились на родину. Никто им тут не был рад. Почти нигде не ждали их теплые квартиры и уютные городки. Хотя некоторым везло...
Короче, мы застряли в Чугуеве, родине товарища Репина. Русского художника. Но был еще шанс вернуться в лагерь. Обратный автобус на Малиновку уходил через полчаса. А брать такси до города - не по карману, особенно после трудовой недели. И было-то нас человек десять, добравшихся до Чугуева попутным колхозным автобусом - развозкой. Начпродсклада как-то незаметно со своим небольшим "дипломатом", вмещавшим три трехлитровые банки, вышел покурить, как-то незаметно прыгнул в такси и исчез. А говорил - ни копейки нету... Короче, через пять минут остались мы с усатым Витьком вдвоем. Остальные по одному курили и исчезали. Ломоносова на них нет. Закон сохранения материи открыто нарушался, и никому до этого никакого дела не было...
Идея попить пива перед обратной дорогой в лагерь возникла сама собой. Помните эти пивнушки- гадюшники? Как хорошо, что их больше нет... Одет я был в выгоревшее хэбэ типа "песочная афганка", кепка в кармане, и не особо выделялся из гражданской толпы. Витек парился в повседневном кителе. Чугуев неплохо укомплектован всевозможными в/ч, и пивнушки вечерком плотно заполняли люди в военной повседневной форме всех званий и родов войск. Афганки были только у нас в ПВОшной учебке, но это совершенно никого не интересовало. По совсем уж большой пьянке поступали предложения продать или поменяться на меховые лётные штаны...
На всех парах мы втиснулись в ближайшую пивнушку, заняли очередь. Но вот компания летчиков за высоким круглым столиком в углу что-то сразу притихла и стала перешептываться, некультурно показывая на меня пальцем... Странно. С летунами у нас никогда не было никаких конфликтов, а тут - косые взгляды и непонятный накал страстей. Слышны были приглушенные слова "Он", "Нет, не он", "Да гад буду, он". И смотрели очень внимательно почему-то именно на меня. Выпив по пол-литровой баночке разбавленного донельзя, кислого, сдобренного не поймешь чем вонючего пива, мы стали пробираться к выходу. Несколько летунов тут же проявили странную активность и полезли за нами. Не ожидая решения непонятного вопроса в темном переулке, я просто стал на просторном месте, прикидывая, к какому дереву прислоняться спиной, если начнется...
- Ты - чех? - пророкотал мне в ухо перегаром хриплый бас, и тяжелая рука легла сзади на плечо. Огромный дядя в комбинезоне без погон и голубой фуражке пристопорил меня к месту. Витек нервно курил, оттесненный метров на двадцать.
- Да нет, украинец я вообще-то.
- Не, ну ты - чех?
- Да какой я на хрен чех? Я здесь, на другой стороне Харькова родился. А чего не китаец?
- И в Чехии не был?
- Не был. В Польше был, в Германии. В Чехии - не был.
- Так ты точно не чех?
Пришлось задуматься. А вдруг? Чего не бывает... Если они так уверенно говорят... Может, что-то знают... Может, за мной следят, чтобы вывести, наконец, на чистую воду... Как агента мирового империализма. Мало ли что там мои предки себе позволяли. Еще допуск заберут, как же я буду без секретки...
- Ну почему я должен быть именно чехом? Может, я - поляк или швейцарец...
- Так ты не с дивизии?
- Нет, с ПВОшной учебки напротив Малиновки, возле лагеря танкового училища, там, где ситроцех...
- А как зовут хозяйку ситроцеха?
- Инна Васильевна...
- Не, мужики, это не он... - кинул он через плечо своим, окружившим меня со всех сторон. - Тот пониже был... И Инну знает...
Я начал понимать ситуацию. За речкой Северский Донец стояла такая себе танковая дивизия, которую недавно срочно расформировали. Для того, чтобы на ее месте расположить выведенную из Чехословакии такую же точно танковую дивизию. Одеты они были в афганки, и сразу по прибытии оккупировали все злачные места города Чугуева... Все были, ессно, холостые-неженатые, что сразу вызвало множество конфликтов с местным населением. Но я-то этого не знал... А называли их, конечно же - «чехи». А я оказался случайно похож на одного из самых ярых активистов этой местной войны. Хорошо, хоть спросили заранее. Летчики - культурные ж люди... Потом выпили мировую. «Шило» у них было... Обратно в лагерь шли пешком... С Витьком. Ночью. С песнями.