Препарат

Выход был тяжелый. Так как пароход вставал в ППО и ППР и на три месяца, как минимум, выпадал из планов боевой подготовки флота, планировщики, как флотские так и эскадронные, напихали в задачи выхода всё что могли, начиная от постановки помех, кончая наведением истребительной авиации. Механикам, которые не выводили свои аппараты уже месяца четыре, кроме всего прочего, добавилась напасть в виде архаровцев из физлаборатории с обширнейшей программой НФИ и ТТП (нейтронно-физические измерения и тепло-технические проверки). В общем, было весело, тревоги сменялись тревогами, стрельбы учениями по живучести, в короткие передышки на пульт прибегали энфэишники со своими методиками, то заставляя разгонять реактор на полную мощность, а корабль, соответственно, на полный ход, то врубать ЦНПК на МС, то вручную дергать решетки при этом с детским умилением наблюдая за пляской приборов под «цветомузыку» мнемосхемы. Но всё рано или поздно заканчивается, подошли к концу и эти «моря». Пройдена узкость, брошены чалки, сходня спущена на родной седьмой причал главной базы Северного флота. Первыми, как обычно, простучали копытами по трапу летуны, тут же за ними свалили штабные, потом уже тонким ручейком стала утекать корабельная сходная смена. БЧ-5 в этом праздники жизни практически не участвовала, так как нужно было еще вывести аппараты и принять пар с котла на рабочий эшелон. Общая заёбанность операторского состава была такова, что даже традиционная клоунада с надеванием белых рубашек и белых перчаток для торжественного нажатия кнопки АЗ была похерена. В работе по стояночному режиму оставался «нос», поэтому «корма» поставив ПГ на «мокрое», тихо балдела. «Корма» - это два старлея, Саша и Паша. С кормового ПДУ (пост дистанционного управления) они уходить не спешили, потому что опыт службы подсказывал, что любая кривая в обход начальства короче прямой, а по кораблю кривой маршрут выбрать достаточно сложно, поэтому лучше сидеть за пультом и не высовываться. Саша с Пашей были одноклассниками по училищу и на корабль попали вместе, поэтому понимали друг друга без лишних слов.
- Паш, есть чего?
- Схуёвли? Откуда?
- У тебя ж было...
- Так я рогатых ходил со стрельбой поздравить, не с пустыми же руками идти.
- А то у них своего мало.
- Не поверишь, с моим не хватило, еще к румынам бегали
- Хреново.
- Ладно, придумаем чего-нибудь.
Придумывать долго не пришлось, видимо, Бог был немножко моряком и даже где-то атомщиком и решил порадовать «черную кость» флота - двух молодых механисьёнов. Переборочная дверь с лязгом отдраилась, и на пульт завалился старшина вертолетной команды, мичман Вельбицкий. На пульте ему делать было абсолютно нечего, да и допуска туда он не имел. Мичман был явно пьян и чем-то сильно напуган.
- Леха, ты не заблудился? - первым нарушил молчание Павел, - ангар дальше в корму.
- Ребята, у вас от радиации есть чё? - промямлил вертолетных дел мастер.
- Хуй через плечо. Ты что, совсем забухался? - усмехнулся Санёк.
- Облучился я.
- Чего???
Из сбивчивого рассказа напуганного мичмана вырисовывалась следующая картина. Винтокрылые, прежде чем свалить с корабля, успели укачать Вельбицкого и оставили его просыпаться в каюте. Там же в каюте оставили какую-то свою вертолетную приблуду, которую не захотели тащить с собой, а в вертолете оставлять побоялись, вроде как грифованная. В соседней каюте мичман химик решил поизучать полученный накануне выхода новый прибор радиационной разведки. Прибор при наведении на соседнюю каюту стал пищать и дергать стрелкой. Химик с трудом, но поднял Вельбицкого и указал ему на источник излучения в его каюте, ту самую вертолетную приблуду.
План у Паши созрел молниеносно, вертолетчик по корабельному расписанию был заведующий сауной. Поэтому была возможность решить триединую задачу. Где, что и чем закусить.
-Короче, Леша, в укладке аварийной партии ГЭУ есть Б2, антирадиационный препарат. Но он строгой отчетности. Раз такое дело, пойдем на должностное, но с тебя сауна, поляна и литрович шила, и это всё сегодня. Как понял?
Глаза мичмана просветлели.
- Ребята, да я сейчас, да я мигом...
- Шило сразу сюда тащи.
Когда дверь за облученным захлопнулась, Шура спросил:
- Паш, ты чего придумал?
- Вечер отдыха нам организую. Давай, дуй в медблок, притащи гексавит и бутылку какую-нибудь медецинскую прихвати, препарат смаклачим.
Придуманный на ходу рецепт нового слова в борьбе с последствиями переоблучения был прост и не требовал лабораторных условий. Двести грамм спирта было разведено впопалам с минералкой, бутылка которой нашлась в каюте. Это по замыслу начинающих фармацевтов должно было помешать распознать в препарате обыкновенный разведенный спирт, плюс туда же добавлялся до предела растворения толченный витамин. Что придавало лечебной смеси неповторимый цвет и своеобразный вкус.
Вельбицкий отсемафорил, что сауна и поляна при ней готовы, и ему позарез как нужен Б2, а то как бы не было уже поздно.
Сауна встретила друзей запахами разных вкусностей.
- Лешик, усё в поряде. А вот и Б2.
Бутылка с зельем желто-оранжевого цвета была выставлена на стол.
- А сколько его выпить надо? Не мало будет? - заволновалась жертва источника ионизирующего.
- Не ссы, пей, как полегчает, значит подействовало.
Стакан выпитый залпом, да еще не на старые дрожжи, тут же возымел лечебный эффект.
- О, мне, кажись, уже легче.
- Ну тогда приляг на диванчик, пусть получше рассосётся, - вошел в роль эскулапа-радиолога Паша.
Сауна затянулась далеко за полночь, храп Вельбицкого совсем не мешал. Пашу с Александром никто не искал, а если и искал, то заглянуть в сауну не догадался. В общем, посидели оч.хор.
Утром еще до завтрака Пашу отловил его вчерашний пациент.
- Слыш, Паш, а чего с утра моча у меня была аж оранжевая?
- Да всё нормально, Леш, это радионуклиды выходят.
Но мичман не успокаивался:
- Паш, а с бабами-то всё нормально будет?
-Леша, заебал ты уже своей радиофобией, говорю ж тебе, всё нормально. Домой вечером пойдешь, жене контрольку поставишь, вот и проверишься.
До вечера спасенный от радиации не утерпел. Придумав себе какие-то срочные дела в городе, отпросился у помощника и скачками понесся в техотдел, где работала евойная супруга. Отволок её там же в какую-то подсобку, где и совершил высший акт всепобеждающей и жизнеутверждающей любви. На корабль Вельбицкий вернулся страшно довольный, утверждал по секрету, который скоро стал известен всем, что чудодейственный препарат еще и значительно улучшает потенцию, что заставила Пашу с Сашей даже задуматься об открытии отхожего промысла. Но беседа в каюте особиста на предмет разбазаривания медикаментов строгой учетности как-то умерила их пыл. Что это был за вертолетческий прибор, так никто и не узнал...

Куры

Вечер. Время после ужина. Фильмов нет. Политзанятий нет. Лежу на рундуке, переписываю чьи-то стихи. Была у меня такая слабость, любил поэзию. Да и сейчас люблю. Грохот по трапу, и через кубрик проносится мой друг Серёга Смирнов.
Служил он машинистом котельным и жил в соседнем кубрике. В руках свернутая шинель, которая летит в меня, и короткое: «Спрячь». Всё это на бегу без остановки. Моментально поднимаю крышку рундука. Была шинель, и нет шинели.
Буквально вслед за ним в кубрик влетает мичман М:
- Смирнов пробегал?
- Да..., кто-то пробежал, не обратил внимания, - отвечаю.
- Вот зараза! - и понёсся дальше. Часа через три является Смирнов. Шкода он был ещё та. Отдаю ему шинель, интересуюсь. Говорит:
- Пошли в санчасть.
Ну, пошли. У нас там ещё один друг служил медбратом. В санчасти этот барбос разворачивает шинель. Там две курицы. Оказывается, он умыкнул их по дороге на камбуз.
Перед нами проблема, где их приготовить. В котле нельзя, мичман М. уже несколько раз туда спускался. Только в санчасти, и желательно быстро.
Договорились встретиться после отбоя. Около полуночи, один по верхней, другой по нижней палубам, собрались в операционной, и операция «Куры» началась. После предварительной обработки решено было приготовить их в автоклаве. Где-то через полчаса мы открыли крышку этой кастрюли, и от ужаса за малым не попадали в обморок. Помещение операционной наполнилось таким вкусным ароматом, и весь этот аромат через открытый иллюминатор поплыл по кораблю. Во всяком случае, было именно такое ощущение. Оцепенев, мы стояли, и смотрели друг на друга, ожидая стука в дверь, и естественно - последствий. Но было всё спокойно. Мы сожрали этих кур за несколько минут вместе с костями. Так они простерилизовались. Вкуснее и так быстро больше кур я не ел. Где-то через полгода операция «Куры» повторилась. Но это было уже не то. Во-первых, она была спланирована, во-вторых, куры не такие вкусные. И ели мы их без особого удовольствия. Может, готовили мы не так, как в первый раз. А может, просто совесть?