Пограничная застава лежала внизу полурастерзанным цветком в копоти дыма и проблесках пламени. То тут, то там коротко вспыхивали огоньки выстрелов и сразу гасли задавленные ответным огнём с прилегающих высоток. Но она не сдавалась. Стоило правоверным воинам аллаха подняться, как помятый, облитый кровью троих пулемётчиков, но надёжный ПКМ снова начинал скорострельно глотать поцарапанную черноту звеньев пулемётной ленты. Лента дёргалась, заботливо представляла патрон, захватываемый внутрь, и выскакивала с другой стороны ствольной коробки пустая. Цепь духов залегала и наученный шестичасовым боем двадцатилетний «пацан», ставший за эти триста шестьдесят минут опытным мужиком, выжившим в аду утреннего нападения, тут же менял позицию. Не успевал даже ленту выстрелить. На место, где секунды назад дымилась, испаряя со своего тела человеческую кровь, чёрная сталь пулемётного ствола впивались в бессистемном порядке, как минимум, две мины. Пристрелялись дети христианской демократии и внуки деспотии Аллаха из своих восьмидесятидвухмиллиметровых труб по территории, которая раньше, лишь утром ещё, называлась пограничной заставой.

От казармы остались только куски стен, как недовыбитые зубы, торчащие из-под земли. Все постройки были практически разрушены. Застава огрызалась последними боеприпасами из опорного пункта. Ну, кто ж знал то двадцать лет назад, что придётся держать круговую оборону против противника, занявшего прилегающие высоты. Не для войны строили основное здание - для жизни. И застава упорно торчала своими разрушенными стенами и, хрипя, и истекая последними силами, не отступала. А и отступать то было некуда. Только подними голову, и целая стая пуль со снайперской добавкой прилетала с трёх сторон, взбивала почву, срезала каменную кромку, рикошетила от брони разбитого БэТэРа и вызывала дополнительные всплески трёх миномётов. Мины хлопались, прошивая вкруговую все, что только можно пробить осколками и швырнуть, выбивая дух взрывной волной о землю любое попавшееся на их траектории подрыва тело. Не загружались тем - кто это попался на стальную горячность осколка. Собака, заставская коза или ослик, который пасся на пятачке возле туалета. Защититься от их вертикального падения практически было невозможно. Бойцы вжимались в землю и камень, прикрывались остатками и кусками разбросанной мебели, падали на дно окопа. В утренней суете огненного шквала нападения каски выхватить из оружейки не успели. В первую очередь сдергивали из пирамид автоматы, РПК, ПКМ, магазины, цинки, гранатомёт, выстрелы. Начальник предусмотрительно рассредоточил боеприпасы в опорном пункте в специально вырытых нишах. И, на первое время, полураздетым пограничникам, было чем отвечать нападающим и чем забивать быстро расходуемые ёмкости магазинов и лент. А потом прорывались к складу АТВ заваленному обломками. Троих потеряли, вытаскивая так нужные боеприпасы из темноты уцелевшего полуподвального строения. Надо было прорываться. И уводить выживших людей из-под смертельно воющего со всех сторон металла. Моджахеды недостатка в боеприпасах не имели. И поэтому давили, не считаясь с потерями, снова и снова после артобстрела поднимаясь в атаку. А потери у них были. Не зря сержант, до сто этажного мата и невообразимого, черепашьего терпения обучал салаг не стрелять из автомата, а выявлять и попадать пулей, уничтожать обнаруженную цель. Умения, вбитые сержантами до уровня рефлекса , срабатывали прежде, чем мозг успевал испугаться и застопориться в грохоте и неразберихе горного боя. И пацаны, прежде чем получить самому удар пулей или острый осколок мины, упреждали не утолённую напасть рьяных атакующих меткой скороговоркой своего оружия. Опыт приходил вместе со смертью и разбирал с ней солдат. Делил их на тех, кто увидел, как, и тех, кто дал понять своей гибелью, что детей тут больше нет. Есть живые солдаты и те, кто остались ими навсегда.

Валерка схватил Сашку сзади, повалил на камень и зажал рот ладонью. Благо, завалить невысокого Сашку он смог и даже придержать, закрывая рот. Сашка плакал, вырывался, кусал Валерку за руку зубами, царапал лицо ремнями разгрузки на спине и рыдал, беззвучным горловым стоном. Внизу, в развороченной минами миномётов и гранатами станковых гранатомётов, территории пограничной заставы остался его родной брат Владислав. Серёга и Даликхьяр тревожно озирались по сторонам, прикрывая своих сцепившихся друзей на склоне высотки. Там, где они вынуждены были остановиться и залечь, чтоб слиться с рельефом в разгар начавшегося боя.

Начальник заставы решил не ждать милостей от начальства и сам взялся за обеспечение безопасности личного состава. С точки зрения охраны сходящихся тут караванных троп и путей проложенных вдоль реки место для заставы было выбрано отлично. Но с точки зрения фортификации и ведения войны точка, где располагалась пограничная застава, просто сама напрашивалась на нападение. И её участь, по всем правилам ведения войны - максимум два часа боя с трёхкратным превосходством в живой силе, внезапностью нападения и уничтожением связи с поддерживающими частями. Застава же отбивалась, практически вслепую - шестой час. Голову не давали поднять буквально. Снайпера стерегли каждое движение среди дымящихся и горящих развалин. Поэтому Сашка попытался побежать туда, на помощь брату и ребятам.
- Да пошёл ты на куй! - послал он Валерку по кличке Слон, прежде, чем тот догнал и снёс его подсечкой. Потом запрыгнул со спины и сжал своими ручищами, и ногами, сковывая вырывающегося к заставе ефрейтора.
- Саня, не дури, - рычал Валерка в ухо ефрейтору, с которым вместе призывался из одного города, - надо замочить миномётчиков и СПГ иначе они не выйдут. Их там всех положат и брата тоже. Боеприпасов на артскладе мало, не завезли вовремя. Как они там до сих пор отбиваются вообще не понятно. После такого обстрела я думаю рации хана. Антенну срубили первыми выстрелами. Если мы им не поможем, то никто не поможет. Дорога к нам узкая. Наверняка заминировали и зажали колонну помощи. Вертолёты без целеуказания и точных координат в белый свет, как в копеечку работать не будут. Надо взять миномёт на нашей высотке, а потом, подавить из него миномёты на соседних и расчёт СПГ. Меня из него стрелять учили. По навесной траектории он может километра на три улететь, а если с зарядом подгадаем и повезёт, то накроем, как шрапнелью сверху всех, кто нашим мешает выскочить. Рация на высотке может достать до кого-то из наших. Вызовем подмогу. Дадим цели вертушкам. Ты понял, что надо делать, чтоб брата спасти? - сержант придавил Сашку последними усилиями. Но Сашка, уразумевший верность выводов своего годка затих и перестал трястись успокоившись. Реактивного по темпераменту Сашку со строптивой кличкой Бес захватила новая более рентабельная идея, чем бежать в открытую до заставы и, без сомнения, погибнуть без толка даже не успев приблизиться к ней. И он мгновенно отдался воплощению её мстительной и кровожадной составляющей в жизнь весь и без остатка.

- Отпускай, тля сержантская. Как мы к ним подберёмся? - мокрые глаза Сашки смотрели сквозь горы, воздух и пространство неумолимо и яростно буравя посягнувшего на его свободу самовыражения земляка. Он успокоился и ждал ответа от своего штатного стратега и тактика. Вытирал и размазывал солёную влагу дорожек на щеке. Отряхивал от пыли автомат и пригнувшись подбежал к каменному навесу по краям которого в обе стороны изготовились и наблюдали Даликхьяр призванный из горного, большого села и Серёжка из Новосибирска по кличке Белый. Далик немного побеспокоил Сережку, когда во взрыве взметнувшим осколки собачника в небеса, оба, обернувшись, четко разглядели собаку, взлетевшую вверх над останками стен казармы. За грохотом разрыва, они услышали замедлённый расстоянием, плачущий визг обезумевшего животного. Звук в горах слышно далеко. Далик, проводивший на собачьем питомнике всё своё свободное от нарядов время тихо завыл и зарычал от бессилия, зажав зубами воротник застиранного камуфляжа афганки. Валерка бухнулся возле Далика на щебень. УКВ радиостанция, навешенная на Далика ловила переговоры на непонятном языке. Своих в эфире не было.
- Щас Далик, щас, где у них охранение? Засёк? - торопил Валера подчинённого. План сержанта начинал обрастать деталями.
- Командир, они говорят по связи, что сейчас придёт караван с минами, именно к нам, сюда на эту высотку. Вон видишь, внизу, четыре ишака нагруженные идут по тропе. Через тридцать минут будут здесь. С ними всего двое погонщиков с автоматами. А потом они накроют всем боезапасом территорию нашей заставы с трёх точек и пойдут в атаку со всех сторон. Они говорят, что, судя по ответной стрельбе, у наших - патроны на исходе, - Валерка выхватил бинокль из футляра и впился глазами в окуляры, высунувшись из тени на солнце. Далик среагировал мгновенно. Дёрнул сержанта за плечо.
- Блики, Слон! Заметят, - впервые в жизни назвал он сержанта по кличке укоренившейся на заставе.
- Понял. Что ещё говорят? - не обиделся сержант и отполз, в спасительную тень каменного навеса.
- Что порежут всех кого там найдут в кожаные лоскуты. И живых и мёртвых, - восточно-невозмутимые глаза Даликхьяра, по кличке Драк, смотрели без эмоций и безжалостно требовали, и ждали действий, решений и приказов.

- Да, - понял Валерка сущность клички прилепленной к таджику, - Для дракона маловат. А для ниндзи, как раз, в любую щель пролезет. И глаза зарежут без ножа теперь каждого, сразу и насмерть, как барана к столу.

- Смотри командир, - Далик не мог обойтись хотя бы без намёка на уважительное вы, - тропа здесь идёт серпантином и поворачивает к нам. Дальше они скрываются от наблюдения снизу выступом, а от тех, кто сверху отвесным склоном. Если мы их тут приложим. Переоденемся в одежду убитых. То поднимемся без всяких проблем прямо к позиции охранения миномёта. Они рожи платками и накидками прикрыли от солнца. Так, что нас, никто не сможет разглядеть, если оденемся в их одежду. Просторные одежды духов были идеальной маскировкой. Для налёта необходимо было выбрать самых беспощадных, быстрых и спокойных. Белый, не подходил с его флегматичной тягой к снайперскому оружию и одиночным выверенным выстрелам. Зато для снятия погонщиков сибиряк был незаменим. Автомат Беса и винтовка Белого одиночно дёрнулись незаметным звуком в стрельбе боя и оба погонщика завалились брызгая кровью в пыль серпантинной тропы. Беса брать на тропу было нельзя - мог в порыве поторопиться.
- Далик, ты язык знаешь, пойдешь со мной первым. Если спросят, то мычи невнятно, подойди как можно ближе, уйди в право или влево, на крайняк - сядь на колено или ляг, но открой мне директрису по обстановке и крой очередями свой сектор. Твой сектор по умолчанию правый, ты ж левша. Мой левый. Их там не меньше шести человек. И не стой столбом. Работай как в СПУ. Добивай - не жалей, - инструктировал Драка Слон, когда оба погонщика были утянуты с тропы и одежда натянута поверх пограничного камуфляжа. Последнее можно было и не говорить.
- Бес, - мины на ишака, две поставь здесь, сдвоенную растяжку, - начальник заставы послал их установить купленные и выменянные у местных и у редких военных колонн мины на высотку. Заминировав наиболее удобные места для установки вероятных огневых средств, застава обеспечила бы себе относительную безопасность со стороны сначала одной, а потом и остальных двух господствующих над ней вершин. Он выдал им паёк на трое суток, воду. Бойцы Слона нагрузили минами единственного осла и отправились в начале ночи по знакомым тропам наверх, скрытно и невидимо в сторону первой горки. Теперь они были единственной надеждой оставшихся внизу, в окопах пограничников. На гору они зашли до половины, когда в четыре утра начался первый обстрел. Группа затаилась. Связи не было. Внизу передвигались духовские группы. Наверху пухкали миномёты. Подобраться к ним незамеченными погранцам было невозможно. Мало того, спрятаться от огня стрелкового оружия с вершины горы на голом склоне было негде. И солдаты маялись в бездействии, наблюдая, как их второй дом и друзей по службе последовательно мешают с землёй и каменной крошкой.

- Бес, ты понял? Ждёте с Белым. Наблюдаете и не суётесь, пока мы вам не дадим сигнал - трижды поднятый над головой магазином вверх автомат. И, Белый - ты наблюдаешь за тылом. Бес за нами. - миномётчики не собирались наблюдать за подходом мнимого каравана с минами и зарядами к ним. Они устроили малый перерыв. Спешить было некуда. Неверные заперты в опорном пункте внизу. Боеприпасы на подходе и бредут по тропе скорым шагом. До начала намеченного штурма почти час времени. Пора помолиться, поесть и попить во славу аллаха всемилостивейшего и всемилосердного. А если хватит времени, то и курнуть, но только не всем.

Далик, шедший первым спешил, отчаянно перебирая ногами камень тропы вверх. Когда идёшь вверх по горному склону и торопишься, то корпус тела надо наклонить вперёд. Тогда только успевай переставлять вывернутыми внутрь стопами ноги по поверхности дорожки, потому, что масса туловища несёт тебя вперёд сама. Главное, давай расслабиться мышцам, до конца выпрямляя опорную ногу при толчке для последующего шага. Походка становится семенящей, шаг коротким, скорость подъёма резко возрастает, но и усталость, если ты не тренированный горами городской житель наливает свинцом деревенеющие ноги. Маскировка сработала безупречно. На крик сверху Далик махал рукой, громко хрипя от настоящего недостатка воздуха в лёгких. Но там, внизу, медленно погибала застава, и им со Слоном очень надо было успеть. И они успели. Пятеро Миномётчиков полные уверенности в своей недосягаемости для оружия пограничников степенно и спокойно сидели в кружке, попивая горячий напиток из мятых и битых металлических кружек. Устали от освящённой работы по осуществлению джихада на нашей территории, удобно сидели, облокотившись на камни, ствол миномёта и стопку ящиков. Повсюду на позиции валялись использованные остатки упаковки и ниток, которыми подвязывались заряды к оперению мин. Шестой дух наблюдал в бинокль за происходящим на том, что осталось от заставы. Громко рассказывал. Моджахеды по-домашнему весело смеялись. Победа была неизбежной, и практически для них обошлась без потерь.

Далик потянул ишаков влево, открыл сектор для Слона, который бросил копытных и резко пошёл вправо, обтекая трапезничающих бородачей со своей стороны. Те даже не поняли. Не успели понять, что произошло. Очереди автоматов слились в треск летящей в траекториях пуль смерти. Без сантиментов добили в головы всех без исключения. Слон вывалился из-за укрытия и трижды поднял и опустил автомат над головой. Тут же, на тропе показался с нагруженным ишаком Драк, который почти бегом спускался к Бесу и Белому. За три минуты преодолел расстояние, на которое они со Слоном потратили пятнадцать минут затяжного подъёма. Драк притащил двум оставшимся пограничникам одежду снятую с духов. Тропа, которая вела на позицию, отлично просматривалась и простреливалась снизу и с соседних высот. Идти по ней, в пограничном камуфляже афганок, было опасно. Поэтому Драк притащил Белому и Бесу, заляпанную кровью одежду бородатых артиллеристов.
- Мины поставил? - напомнил Далик задачу Беса. Бес кивнул, быстро натягивая на себя духовские шмотки.
Пока поднялись, угробили на это ещё пятнадцать минут драгоценного времени. Слон за эти минуты разобрался с готовыми таблицами для стрельбы, которые остались ему в наследство от отправленного к Аллаху миномётного расчёта противника. Слава богу, возле ящиков лежали готовые к стрельбе мины с привязанными к ним пороховыми зарядами и вставленными вышибными патронами. В ящике обнаружились нитки и даже ножницы. Ещё десять минут Слон показывал, запыхавшимся Бесу и Далику, как надо присандаливать заряды и вышибные патроны к оперению мин. Белый, пока они учились, снял и распаковал ящики с ишаков и залёг в охранении тыловой тропы, обложенный со всех сторон автоматами и боеприпасами отправленных в вечный хадж на небо моджахедов. Наступило затишье. Рация непримиримых молчала и шипела пока безмолвствуя. Слон отдал её Драку на прослушку.
Затем, шеренга выложенных и готовых бомбочек удлинилась более пятнадцати единиц. Слон оставил Беса и Далика продолжать начатое, увеличивая их количество. Сам Валерка занялся изучением прицела. Миномёт был направлен на заставу дымящуюся внизу. Пришлось снять с подготовки мин Далика, чтобы он обнаружил и позиции остальных миномётов и безоткатки на соседствующих высотах. Безоткатное орудие выдало себя само, выстрелив в очередной раз по позициям обороняющихся пограничников. Слон сделал пометку на духовской схеме. Прошло ещё три минуты. Бес ругался, но работал аккуратно. Размер миномётного «патрона» внушал уважение, по сравнению с автоматным, и даже гранатой, с которыми привык обращаться ефрейтор в повседневной жизни.

Далик обнаружил расчёт второго миномёта, а затем и третьего. Слон развернул тело орудия в сторону самой ближней позиции и начал выверять прицел по одному ему известному принципу, правилам и просто интуитивно. Наконец миномёт был готов к стрельбе.
В этот момент Рация зашипела и заговорила. Все поглядели на Далика. Драк не шевелился, вслушиваясь в речь говорящего.
- Арабский диалект командир, - виновато пожал плечами он.
- Мину! - потребовал Слон. Бес, неожиданно услужливо и осторожно протянул сержанту обтекаемую бомбочку. Так шаману протягивают ритуальный барабан для мистического танца видений будущего.
- Выстрел, - предупредил Слон, и мина ушла в темную глубину покрытого пылью ствола. Слон закрыл уши и присел. Бес открыл рот и также прижал ладонями ушные раковины в ожидании выстрела. Далик наблюдал в бинокль за целью. Пукххх, длинно выплюнула свой подарок гладкая труба. Прошли секунды и на ближней горке вспух шар разрыва окутывая пылью место где упала мина.
- Левее и выше, - откорректировал Далик выстрел.
- Понял, работаю, - коротко ответил Слон, вертя рычажки наведения.
- Выстрел! - рявкнул он, посылая очередную мину в ствол миномёта.
- Вилка, командир, - выдал свои познания в артиллерийском деле Драк.
- Попадание! - известил он всех после третьего выстрела. Слон опустил ствол ещё шесть мин, не меняя прицела. Позицию вражеского миномёта заволокло облаком, поднятой вверх, пыли и этим она стала похожа на пограничную заставу, по которой только что вела огонь. После шестого разрыва, от прямого попадания в воздухе закувыркались обломки опорной плиты и двуноги. Двое, оставшихся в живых духов, разбегались с вершины, стараясь выскочить из под обстрела своего же орудия.
- Давай второго, - азартно заорал Бес, протягивая очередную посылку для противника. В этот момент духи начали разворачивать миномёт в сторону наших на дальней горке. Хорошо, что у обоих расчётов не были готовы таблицы для стрельбы друг по другу. Боевики спешили и их первая мина ударила с далёким недолётом. Слон прикинул, что бородатые находятся примерно на предельной дальности и чуть выше его позиции. В школе у Слона была твёрдая четверка по всем точным дисциплинам и то, что самая большая дальность выстрела получается с угла наклона в сорок пять градусов, он знал, как отче наш знает священник в храме. Жаль, что сама молитва была ему пока неизвестна. Первым выстрелом Слон положил мину с недолётом в двести метров по склону. Вторая легла с перелётом в триста, третья бубухнулась с недолётом в пятьдесят метров. Духи не стали ждать, когда Слон опустит в ствол четвёртую мину. Опыт стрелков подсказал им, что этот русский «дурак» взял их в артиллерийскую вилку и следующая мина шарахнет с минимальным перелётом круша осколками всех в радиусе десяти метров и половину от всех в радиусе тридцати метров. Поэтому ждать, когда мина откроет окно в кущи райского сада с гуриями, они не стали, а сыпанули от своего миномёта, как овцы от обнаруженного в стаде волка. Слон не пожалел на вражескую мортирку ещё четыре мины. Окружавшие заставу духи начали вставать со своих мест и оглядываться на собственный взбесившийся миномёт. В суматохе, криках и воплях, Слон нащупал шестью минами и разнёс в щепки безоткатное орудие. А потом затеял бой с многоствольной реактивной китайской установкой, которую обнаружил глазастый Далик. Расчёт установки успел дать девятиствольный залп по позиции пограничников.
- Ложись, - успел крикнуть Далик, падая между двух камней, после того, как разглядел языки пламени и тучи пыли от первой выпускаемой ракеты. Слон спокойно опустил очередную мину в ствол и зажал уши ладонями. Бес услышал предупреждение Драка, но прятаться ему на голой площадке было негде, и он просто упал и откатился ближе к Белому. Ракеты буквально в пыль разнесли всё, что можно вокруг позиции четвёрки. Но на саму позицию, заботливо отгороженную со всех сторон камнями, не упала ни одна ракета. Беса и Белого оглушило последовательными взрывами реактивных снарядов. Слона отбросило в сторону и посекло мелкой каменной крошкой. Миномёт опрокинулся, но остался цел. Слон тоже промазал и не попал в китайскую машинку для стрельбы. Зато мина, выпущенная наобум, но согласно приобретенного им за эти минуты боя артиллерийского опыта легла точно возле полевого склад боеприпасов для пусковой установки моджахедов. Ракеты сдетонировали. Осколки посекли трубы, а тяжелые куски и взрывная волна перекинула установку и убила расчёт вместе с её наводчиком. Наши мужики, получившие контузию от почти одновременного разрыва девяти реактивных снарядов, поднимались медленно. Больше всех досталось Бесу и Слону. Далика спасла расщелина. Белого почти не зацепило потому, что сверху на него свалился контуженный Бес. Слон пытался встать сам, но у него это плохо получалось. Земля кружилась под ногами пёстрым шаром, пытаясь сбросить его со своей вертящейся сферы. А по камням окружающим позицию Сержанта застукали кулаки двенадцать и семь миллиметровых пуль. Расчёт ДШК очнулся от свалившихся с неба восьмидесятидвухмиллиметровых неожиданностей на своей позиции и развернул его прочь от опорного пункта пограничной заставы. Воспользовавшись заминкой в осаде, Застава внизу пошла на прорыв. Занятые своим собственным миномётом, моджахеды прошляпили короткий бросок и вывод личного состава из опорного по неприметной лощинке. Слон сидел. Даже сидя окружающая его картинка пыталась вертеться. Но мозги работали без сбоев. Вот только боль сбивала и тормозила мысли, наваливаясь неожиданными и сильными волнами по нарастающей.
- Драк! Пулемёт видишь? - теперь, только этот пулемёт мог помешать колонне пограничников, сдерживаемой ранеными уйти из огневого мешка, в котором оказалась застава. Оцепленные со всех сторон группами боевиков с зелёными повязками на головах, прячась в складках местности и огрызаясь последними патронами и гранатами, пограничники вполне могли просочиться сквозь неплотные боевые порядки в свой тыл, что они делали. И лишь этот пулемёт, отвлечённый нашими миномётчиками, мог достать своей дальнобойностью и остановить сверху, обескровленную неравным боем жиденькую пограничную колонну с раненными.
- Вижу Слон! Ниже и правее первого миномёта. На нашей территории, гад, - выразил своё отношение к последней опасной огневой точке врага Далик.
- Бес! Наводи! - медленно выговорил Слон. Попытался, опираясь на стенку из камней подняться. Бес тряс головой и тёр тыльными сторонами ладоней засыпанные песком и мелкой пылью глаза.
- Ничо не вижу, Валер! Глаза! - прошипел с хрустом песка на зубах Бес и смачно обматерил залповые системы реактивных установок и того, кто продал их производство китайцам.
- Давай я, - подал голос Белый со своего места вместе со звуком взорвавшихся на невидимой стороне горы, установленных на тропе сдвоенных мин Беса.
- Нет! Держи тропу! Дракоша - наводи! - распределил задачи сержант, дал новую кличку Далику и снова упал, передвигаясь по стенке на голос наблюдателя. Далик кинулся к телу миномёта и с трудом вернул его в нормальное положение. Упёр плиту. Примерно выставил по вертикали, затем по горизонтали.
- Далик не епись! - сказал Слон, слушая как он старается, - бей минами, по разрывам поправишь. Главное плиту в тоже место поставь, чтоб не двигалась. Белый, что у тебя? - вопрос сержанта покрыла энергичными ударами по камням новая пулемётная очередь с противолежащего склона. Осколки камней брызнули, больно кусая и разрывая ткань и кожу.
- Выстрел! - миномёт пухнул. Дракоша схватился за плечо и начал приседать со стоном. Белый коротко ударил хлыстом выстрела из СВД и удовлетворённо проследил, как раненный в бедро боевик отлетел с тропы на склон и к нему побежал другой. Не долго выжидая, Белый умудрился всадить в живот, и этому торопыге, тяжёлую и быструю пулю мосинского калибра.
- Двое на тропе! - доложил сибиряк. И уточнил, - Были.
Бес вылил на свои глаза остатки воды из фляги и начал что-то видеть. Распухшие и красные глаза резало неимоверно. Но было во сто крат больнее, что из-за какого-то песка, он, целый и невредимый ничего не делает на позиции, когда Валерка, контуженный, вслепую руководит парнями, Белый держит со своей длинной шваброй тропу, а Дракоша сидит на земле держась за окровавленное плечо и пытается левой рукой, сквозь боль и шок нащупать мину, чтобы заглушить чертов ДШК на склоне.
- Дай сюда, - забрал теплое тело очередной мины Бес из руки Далика и подполз на карачках к разбитому прицельному приспособлению миномёта. Оседающая пыль от разрыва мины, показывала недолёт до вспыхнувших розочкой пулемётных вспышек.
- Сейчас, сейчас, сей-час, братка, - начал крутить работающие воротки вертикального прицеливания Бес, на глазок опуская чересчур, задранный вверх ствол миномёта.
- Выстрел, - радостно заорал он, подражая интонациям Слона, приседая и зажимая ладонями уши. Миномёт добросовестно выплюнул подарок в сторону ДШК и дымил облачками пороховых газов.
- Далик, - услышал Бес голос Слона, - рации мне дай.

Дясять последних мин обрамлённые кольцами метательных зарядов на хвостовике валялись разбросанные взрывами по всей отбитой у врага позиции «пограничных артиллеристов». Бес
полез на карачках за следующей порцией стали. Поглядывал в сторону, куда улетела предыдущая. Разрыв бухнул на том же уровне горного склона, где скалился очередями пулемёт, но левее метров на сто. Духи присели. Пулемётчик, что-то зло сказал по поводу разрыва и начал тщательно выцеливать окутанную пылью вершину. Бес добрался до трубы своего нового оружия, волоча тяжёлую мину. Взялся за винты уводя ствол чуть левее. Не дожидаясь собственной проверки, отпустил снаряд в свистящий полёт. Пулемётчик нажал на гашетку ДШК, посылая длинную пулемётную очередь на господствующую вершину. Мина взорвалась в десяти метрах от станка, на котором стоял ДШК. Осколки вымели всех, кто был рядом с ним железной метлой, покорёжив пулемёт своими металлическими ударами. Пули, посланные уже мертвым пулемётчиком, долетели раньше разрыва мины, ударили в ствол, двуногу опрокинули тело миномёта и пробили грудь Беса, ломая кости и разрывая плоть.

- Я Геркулесовый, кто меня слышит - ответь! Приём! - начал вызывать открытым текстом по рации Слон, не сильно надеясь, но в пику окружившим теперь его последний рубеж духам. Он отпустил тангенту и, подождав, снова нажал на неё, не жалея аккумулятор. - Я Геркулесовый, кто меня слышит - ответь! Приём! - понеслись в эфир позывные уничтоженной, но не сломленной пограничной заставы. -Нахожусь на пике высоты тысяча восемьсот пятьдесят девять. Веду бой в окружении! Имею два трёхсотых, одного двухсотого и одного сибиряка! Приём! - снова отпустил тангенту, подождал и повторил текст в одетый на голову трясущейся рукой щекофон, - Я - Г е р к у л е с о в ы й, кто меня слышит - ответь! Приём!...
- Белый держи тропу! Дракоша! Ползи ко мне - перевяжу! - продолжал командовать Слон своей маленькой группой пограничных войск в перерывах между передачами.

Винтовка Белого периодически щелкала бичом выстрела, сшибая разозлённых и потерявших терпение духов с узкой горной тропы, и доказывая радиоэфиру, что Геркулесовый он не только могучий позывной, а очень даже крепкий орешек для окруживших высоту современных басмачей с бородами и зелёными повязками. Вдалеке показались пока маленькие точки вертолётов. Бронированные крокодилы уверенно шли на спокойный и твёрдый, в своей вере голос сержанта, обеспечившего жизнями почти два десятка своих сослуживцев в зелёных погонах.

Чартер

К двум часам ночи наконец стало тихо: замотанный до отказа Михалыч разнес выстрелом из дробовика датчик задымления. Батарейку надо было поменять или просто вытащить, но эта дребедень висела прямо под потолком в пустой библиотеке особняка, на дурацкой высоте в шесть с половиной метров и дудела каждую минуту. Лестниц такого масштаба Михалыч в доме не нашел, но зато нашел ружье, и дальше все получилось по Чехову.

За домом присматривать Михалыча подрядил "Дядя" Василий. Кто-то из его клиентов долг задержал, собственность поменяла владельца, а этот район Далласа, после бурных экономических чудес новой администрации, пришел в некоторый упадок. Василий был чем-то вроде местной "русской мафии", но, опять же, человек хороший, а Михалычу всегда нужны были деньги. Так и стал он ночным сторожем, которому удалось таки немного поспать, поскольку полиция заглянула только через час, район стал шумный, быстро приедешь, а там, не дай бог, еще не у всех патроны кончились. Утром объявился Василий, замерил дырку в стене, и улыбнулся, что в его конкретном случае следует рассматривать как предпосылку к большим неприятностям.

Историческая справка: Михалыч в прошлой жизни был корпоративным летчиком. Гонял Гольфстрим по всему миру, доставляя из А в Б всяких знаменитостей и не очень. Все шло очень даже ничего. Но, человек несколько прямолинейный, и к тонкостям этикета не совсем привыкший, в один прекрасный день Михалыч умудрился сильно обидеть (пнуть по яйцам) некоего светского льва и создал Конфликт. Конфликт цепной реакцией лишил Михалыча работы, денег в банке, дома с бассейном и жены-раздолбайки. Михалыч, ни о чем не жалея, стал перебиваться частным извозом, инструктажем и всем, что под руку попадалось.

После эпизода с дробовиком дядя в законе Василий, как ни странно никого не покалечил. У него с Михалычем состоялся разговор.
Давеча оставили Василию в залог. Самолет. Семьсот двадцать седьмой боинг с огромным налетом, раздолбаным планером и салоном в стиле диско-люкс-семидесятые-ау. Михалыч был назначен аппарат "посторожить" и, по возможности, заработать чартером, до момента скорой сдачи аппарата на лом. В пробном вылете, с большим трудом оторвав этот лайнер от полосы, Михалыч окрестил его "Зверем": за бесподобный рев допотопных движков, за черный дизельный выхлоп и за плохо скрытое желание ухрюкаться носом в землю на всех критических режимах. Экипаж Василий тоже нашел: в годах, но еще крепкий правак Женя и офицантка-стюардесса-секс символ-бухгалтер-редкая стерва Танька, к произволу привыкшая, дотошная в бизнесе и незаменимая в драке.

В одно прекрасное утро, точнее, в три его часа Михалыча разбудил телефонный звонок: клиент у нас, сказал Василий, полетели... Вот те раз, сказал Михалыч...

Через пару часов к на скорую руку заправленой "Зверь-машине" подкатили бронированные грузовики инкассаторов, широкоформатные дядьки с автоматами занесли на борт запах вчерашнего кофе и брезентовые мешки с чем-то хрустящим. Профессиональная Танька распределила народ по салону, отстреляла на пробу пару улыбок и выдала каждому по банке с колой и пакетиком с печенюшками. На улыбки публика не среагировала, но в печенюшки вцепились с остервенением. "ФБР" - шепнула уголком губ Танюха Михалычу, - "вечно голодные, но такие, суки, правильные". Откуда Татьяна знала о повадках федералов и каким боком Дядя Вася зацепил этот гешефт, Михалычу было совсем не любопытно (почки дороже), они с Евгением гоняли предстартовые чек-листы, форточки нараспашку, кондиционерные паки на Звере почти не работали, надо было успеть напиться вкусным утренним воздухом пока он не сбежал от ударной волны рассвета.

На парковку, под левое крыло, с визгом тормозов влетело что-то на мотоцикле. "Дукати" - знающе заметил Женя. "Что-то" скинуло шлем и оказалось дамой в строгом брючном костюме и с кобурой на поясе. У Михалыча на секунду "заело" сердце, дама была очень даже ничего. Без церемоний открыв дверь в кабину и грацизно заняв кресло-откидушку, она представилась Михалычу: Я - специальный агент Босс. Дайте мне гарнитуру. Колеса в воздух, вопрос срочный, капитан, и с добрым вас утром.

На эшелоне 350 Михалыч с удивлением получил разрешение от центра идти на максимально возможной скорости. Педальку в пол - сказала Босс и мрачно посмотрела на часы. По своей динамике Зверь чем-то смахивал на паровоз, уж если изволит разогнаться, то не остановишь. Точка восемь восемь на махометре, плоскости равномерно вибрируют, но пока не разваливаются. Чего мы так спешим, облака смешим, подумал Михалыч и покосился на стройную шею и понитэйл Босса. Спрашивать бесполезно, с таксистами национальными секретами не делятся, но похоже, дело важное, каждая минута на счету.

Над одним небольшим, но печально известным мексиканским городом контроль отпустил Зверя с эшелона и предложил стоить заход по усмотрению или по прихоти. Порт назначения был прекрасно виден из чистого как линза неба, и, проникшийся серьезностью рейса Михалыч решил не валять дурака со схемами, и тупо нацелил нос Зверя на ближний привод. РУДы на холостые, тормозные щитки выпущены, фюзеляж слегка колбасит, но никто вроде на радио про превышение скорости не орет зычно. Мексика, она страна дикая и красивая.

Зверь, как суперскоростной лифт, вертикально падал, дома становились все больше и Михалыч начал подумывать, как его из этого режима вывести без особого конфуза. Удивила башня - "федеральный борт 379, разрешение на посадку отменено, неизвестными блокирована полоса, уходите на запасной аэропорт..." Очень спецальный агент Босс на новости отреагировала плохо, но выругалась очень хорошо - правака Женю аж качнуло в кресле. Ее серые глаза вцепились в Михалыча, выражение вечное и без слов понятное: "сделай что-нибудь". Хорошая девка, подумал Михалыч, хоть я и не волшебник, а только учусь, но я попробую: "Башня, борт 379 терпит бедствие, мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй, отказ в системе управления, посадку вынужден продолжать..." Очень осторожно выбрав на себя штурвал, Михалыч замедлился до скорости выпуска закрылок и шасси и только потом убрал тормозные щитки. На широкой полосе прямо по курсу были припаркованы несколько пикапов, от них быстро бежали какие-то люди в клетчатых рубашках и банданах. Стояли машины прямо на "клавишах" зоны касания, эффективно сокращая полезную длину полосы вдвое.

- Женек, предохранители Бэ-шестой и Цэ-двадцатый дерни...
Матчасть Михалыч знал хорошо. Разомкнув цепь датчика "вес на колесах", он теперь мог, перепрыгнув преграду, открыть корзинки реверса прямо в воздухе, больно треснуть самолет об полосу и себя любимого об самолет, но успеть остановить пробег, до того, как кончится злая карма и потрескавшийся бетон.

Едва выкатившийся на рулежку Зверь был встречен обшарпанным грузовиком защитного цвета, под строгим надзором специального агента Босса и ее дядек с автоматами груз в брезентовых мешках перекочевал в кузов. На взлете полосу никто не блокировал, и, оставившей на ней изрядную часть своей резины, Зверь ушел в небо в классической позе реактивного лайнера семидесятых, гордо задрав нос и смрадно дымя тремя "дизелями".

- Спасибо, эль капитано, выручил. Про наши дела грязные не думай, меньше знаешь - больше платят. Может быть, мы только что профинансировали новую яхту для наркобарона, и, также может быть, один сильно растроенный сотрудник госдепа сегодня увидит свою жену и детей. Живыми. Пора давить на массу...- агент Босс повесила гарнитуру на спинку сиденья и ушла в салон. Зверь, дорвавшись до эшелонов, бежал легко и ровно как скорый поезд. Хорошая девка, опять подумал Михалыч...

После посадки, выходя из самолета, агент Босс остановилась в дверях кабины:
- Эль Капитано, допустим, сейчас сюда зайдет инспектор Федерального Агенства по Авиации и попросит объяснить зачем ты подал тот сигнал бедствия и какие из систем отказали, что ты ему скажешь?

- Жень, предохранители А-шестой, двадцатый и Дэ-пятнадцать, плиз...

- Эль Капитано, ты смешной, вот тебе моя визитка, позвони, когда тебя заметут по мелкой хулиганке, может помогу, зовут, кстати, Анжелой.

Красный "Дукати", перебрасывая передачи, ускорился и ушел в точку между ангарами. Михалыч и Женя проводили байк тяжелым на мысли взглядом. "Нда..." - разбила паузу Танюха. "А кофе кто нибудь будет?"

В этот вечер Михалыч напился. Совсем не кофе. Открыв один глаз ближе к обеду Михалыч увидел Василия. "У тебя новый клиент, полетели"
Вот тебе два, подумал Михалыч и полез в душ.

Были «паркетного» крейсера N 77 или «без цензуры»

Как не парадоксально, но просторные каюты и опытные коки «паркетного» крейсера в некоторых случаях тоже могут стать недостатком. Например, именно из-за этого на «паркетный» при любых выходах в море, а тем более - на время боевой службы, традиционно загружался штаб походного отряда, привносящий в обычный флотский бардак изрядную дозу штабной истерии.
Вот и этот дальний поход не стал исключением - крейсер был плотно оккупирован штабными офицерами. Причем, поскольку походный штаб возглавлял сам командующий Северного флота, к привычным эскадренным флагманским специалистам добавилась масса незнакомых офицеров из высокого штаба.
Однако за пару недель совместного плавания штаб и экипаж успели притереться друг к другу. Суматоха первых ходовых дней сменилась спокойной уверенностью отработанных трудовых будней. Все указанные штабом недостатки были если не устранены, то качественно заретушированы, проверяемые давно усвоили все предъявляемые к ним требования, да и проверяющие успели подрастерять первоначальный карательный пыл.
Плановое совместное подведение итогов недели с офицерами крейсера и походного штаба, казалось, не грозило ничем необычным. Терпеливо выслушав доклады командира корабля и основных флагманов, командующий удовлетворенно покачал головой, окинул кают-компанию взглядом и привычно спросил:
- У кого есть замечания, дополнения, предложения?
После этой фразы совещания обычно заканчивались, и офицеры уже начали двигать стульями, как вдруг над столом поднялся какой-то капитан первого ранга.
- Прошу разрешения, товарищ адмирал!
- Да... - командующий, казалось, был удивлен не меньше других.
- Товарищ адмирал, товарищи офицеры! - возмущенный тон капраза явно не сулил ничего хорошего, - К сожалению, к моему искреннему сожалению, вынужден сказать, что обстановка на крейсере далека от нормы! Я случайно стал свидетелем безобразного, просто вопиющего проступка! На таком внешне благополучном корабле - и вдруг творится такое!
Крейсерские офицеры озабоченно переглядывались, припоминая возможные грешки своих подчиненных, но никто так и не мог понять, чем может быть вызвана столь гневная тирада. Общий переполох был вызван ещё и тем, что хотя все офицеры экипажа уже хорошо знали курирующих их боевые части и службы офицеров походного штаба, конкретно этот капитан первого ранга, казалось, никому ещё не был знаком. А он продолжал заливаться соловьем:
- Я не мог себе представить, что на крейсере, который нам называют лучшим, и то нет порядка! Это просто кошмар!
- Факты! - вполголоса, но вполне отчетливо бросил командир корабля.
- Так вот! - наконец-то закончил щедро расточать нелестные эпитеты в адрес экипажа выступающий. - Моя каюта находится в пятом коридоре. И буквально сегодня утром, во время построения личного состава... - (на этих словах взгляд командира корабля нацелился на компактно сидящих офицеров БЧ-2 (ракетно-артиллерийская боевая часть - прим. Авт.), подчиненные которых как раз и строились в названном коридоре, и этот взгляд не обещал ничего хорошего) - ...я против воли стал свидетелем этой мерзости! - (Перед мысленным взором внимающих капразу офицеров пронеслись ужасные сценки, в зависимости от фантазии, начиная от преступного сговора на измену Родине и заканчивая групповым изнасилованием с последующим расчленением) - Я отчетливо услышал, - капраз патетически повысил голос, - как офицер нецензурно обругал матроса!!!
Повисшей паузе позавидовал бы сам Станиславский.
- Обругал. И? - опять вполголоса, но отчетливо прервал наконец-то тишину командир корабля, первым выйдя из состояния когнитивного диссонанса.
- Как?! - возмущенно взвился капраз, - Это же недопустимо - оскорблять подчиненных матом! Советский офицер не должен опускаться...
- Прошу разрешения, товарищ адмирал! - с места, не дожидаясь полного описания морального облика советского офицера, поднялся командир БЧ-2.
- Да, конечно, - командующего, похоже, начала забавлять сложившаяся ситуация.
- Командир БЧ-2 капитан 3-го ранга Волков! - четко отрапортовал офицер, и обратился к предыдущему докладчику. - А вы не представитесь, товарищ капитан 1-го ранга?
- Капитан 1-го ранга Белов! - отозвался капраз.
- А должность ваша?
- Инструктор политуправления флота, - нехотя буркнул он.
- А подчиненные у вас есть? Вам вообще с матросами общаться доводилось? - окончательно обнаглел ракетчик.
- На что это вы намекаете? - обиженно вскинулся капраз. - Я, чтоб вы знали, начинал на подводных лодках!
- А на какой первичной должности? - не отставал «бычок».
Капраз недовольно нахмурился, помолчал и уже куда тише ответил:
- Секретарь комитета комсомола дивизиона.
По лицам многих офицеров заблуждали иронические ухмылки.
- А можно уточнить, - вклинился в расспросы командир корабля, - что именно этот офицер э... сказал своему матросу?
Капраз не спешил с ответом. Но комдив ЗРД (зенитно-ракетный дивизион - прим. Авт.) уже захлебнулся истерическим смешком, к нему начали наклоняться головы других офицеров, пополз, сопровождаемый ехидными улыбками, шепоток, и инструктор тяжело вымолвил:
- Он сказал: «Я тебе не замполит, я и въебать могу!»
- Командир, разберитесь. Товарищи офицеры! - командующий, встав из-за стола, не дал разгореться вспыхнувшему дружному смеху, развернулся и вышел из кают-компании. Но вестовой, болтавшийся в тамбуре, клялся потом, что адмирал, выходя, старательно боролся с кривившей его губы довольной усмешкой.

На днях в Мурманской областной больнице прошёл вечер-встреча, посвящённая покойному ныне Николаю Степановичу Андросову.
Многие годы он был бессменным заведующим сначала общей хирургией областной больницы Мурманска, а затем отделением абдоминальной хирургии.
Поехать в Мурманск я не смог.
В память об этом человеке вновь помещаю старый свой рассказ, несколько его подправив.
Тогда я не называл его имени, но сейчас - делаю это.
Светлая память!

ХИРУРГ ИЗ ОСВЕНЦИМА

Во всех отделениях больницы еженедельно проводится « общий обход»: все врачи во главе с заведующим осматривают больных, планируют лечение и обследование каждого. Сейчас это делается быстро, и обход напоминает весёлую рысь на ипподроме.
Но не у нас.
В разных больницах обход называли по-разному.
Часто - «Показать больным заведующего».
У нас - «водить слона» - медленно и обстоятельно.
Наш «слон» - хирург ДЕД.
На одном из таких обходов он осматривал женщину, которой на следующий день предстояла операция по удалению части щитовидной железы.
ДЕД и раньше видел эту больную, но только сейчас заметил на предплечье у неё татуировку - восьмизначный номер:
- Аушвиц? - спросил ДЕД.
Больная утвердительно кивнула:
- С 41-го и почти до конца.
- Освобождали наши? - помолчав, спросил ДЕД.
- Нет, американцы.
- Понятно. И меня американцы.
ДЕД у нас сутулый, а тут его как-то совсем скрючило, лицо заострилось, посерело. Торопливо закончил он обход и ушёл в свой кабинет, поручив разбор полётов старшему ординатору.
До конца рабочего дня мы нашего вездесущего заведующего так и не видели.
В этот день я дежурил.
Все разошлись, и я остался один в ординаторской.
Сидел, дописывал истории болезни.
ДЕД зашёл в ординаторскую очень тихо. Присел в уголке дивана, нахохлился, покряхтел и вдруг стал рассказывать. Ни до, ни после я не слышал, чтобы он говорил так много, и очень волнуясь.

Оказалось, что ДЕД почти всю войну, попав в плен, провел в разных фашистских лагерях смерти.
Я только от него узнал, что «Аушвиц» - это «Освенцим», и долгое время ДЕД находился в этом концлагере. Никогда и нигде я не читал и не слышал того, что рассказал ДЕД.
Он и в лагерях оставался врачом: немцы выделяли бараки для больных, давали лекарства, еду.
- Лечили, кормили, - рассказывал ДЕД, - и вдруг в один день забирали всех больных и убивали.
Почему - ДЕД понять не мог.
В одном конце барака умирали с голода, а в другом ели вволю яйца, консервы, сало: в лагере можно было достать все: были бы деньги или драгоценности
«Играем мы в волейбол(!) - продолжал ДЕД, а рядом с нашей площадкой двигается очередь из измученных людей. В газовую камеру.
И мы, и они знаем, куда их гонят, а они болеют за нашу игру, подсказывают. Солнце светит, трава зеленая, мы мяч гоняем, а их ведут травить газом».

Он совершенно очевидно стыдился того, что остался жив:
- Вот вы, молодые, возмущаетесь, что бумаг много писать приходится, бюрократия, говорите. А меня немецкая бюрократия от смерти спасла.
Перегоняли нас из одного лагеря в другой. Идем колонной. Долго идем. Охрана устала, злятся. Совсем стемнело, когда нас пригнали к новому лагерю. Ворота не открывают. Мы измучались, зайти в лагерь не терпится: знаем, что на новом месте немцы обязательно устроят помывку горячей водой, накормят - порядок такой свято блюли.
Немецкий я так и не выучил - не лез он в меня, только слышу, наша охрана орёт «коммунисты», «партизаны», а им лагерная охрана в ответ: «папир» и опять и не один раз слышу: «папир» да «папир»,- « бумага» по-немецки.
Так нам ворота и не открыли.
Наша охрана заматерилась по-русски, завернула колонну, и погнали нас дальше. Прошли мы ещё километра четыре и попали в другой лагерь - там нас приняли.
А позднее мне товарищ объяснил, что в первый раз немцы, чтобы не идти эти четыре километра, привели нас в ликвидационный лагерь. На уничтожение. Но служаки этого лагеря ночью возиться с нами не захотели: «Нет у вас бумаги-приказа, на этих пленных. Не знаем мы, что с ними делать: то ли газ применить, то ли, наоборот, расстрелять». Спасла нас немецкая бюрократия.
Вообще за этих три года убить могли в любой день. Пронесло как-то...
Освободили нас американцы. Два года провёл в наших, советских лагерях. У немцев - это понятно, а у своих сидеть очень обидно было. Потом разобрались - отпустили. Только в Москве жильё моё пропало, на работу не брали.
Предложили поехать сюда, на Север - организовывать хирургическую службу.
Жилья и здесь не дали - жил в туалете для медперсонала. Этот туалет и сейчас есть в отделении грудной хирургии. Накрыли унитаз деревянной коробкой - вот и стол. Помыли этот сортир с хлоркой. Вместо кровати - смотровую кушетку поставили. Я такому жилью рад был до невозможности».
На следующий день ДЕД оперировал эту больную.
Зря он делал это сам - очень уж старался. Известно - лучшее - враг хорошего. Вот и неладно получилось с этой больной: она до операции усердно лечилась - таблетки, уколы. В таких случаях ткани опухоли делаются хрупкими, сильно кровят - хирургу трудно ориентироваться в ране.
Так или иначе, но оказалась поврежденной веточка нерва, отвечающего за голосовую связку - после операции у больной пропал голос.
Если было бы возможно, ДЕД поседел бы ещё больше. Он совсем бестелесным стал. Стал серым, как моль. Думаю, что будь он помоложе и других правил - запил бы по-чёрному.

А больная удивительно спокойно отнеслась к случившемуся. На прощание написала в книгу отзывов благодарность и просипела деду: «Всё что нужно, я уже сказала».
Опухоль у неё была злокачественная, но после операции, облучения и химиотерапии она жила ещё долго и считала себя здоровой.
Наш заведующий жил гораздо меньше.
(С)
http://onoff49.livejournal.com/

ЭКЗАМЕН

И какая, к дьяволу, стратегия,
И какая тактика, к чертям!
Вот сдалась нейтральная Норвегия
Ордам оловянных египтян.

Владимир Высоцкий. «Оловянные солдатики»

- Фух, - ввалившись в курилку возле гальюна и вытирая вспотевший лоб, выдохнул Берёза. - Отстрелялся!!!
- Как там? Что спрашивали? Сдал? На сколько??? - засыпали его вопросами ожидающие своей очереди перед экзаменом по тактике флота слушатели Высших специальных офицерских классов ВМФ.
- Сурово! Да практически всё. Боевой устав - наизусть - обязательно, да и по теме билета кучу уточняющих вопросов накидали. Сдал! Не сказали, но думаю, что «четыре», - отвечал сразу на все вопросы Серёга. - Вспомнили ещё, что я на «Океане», воюя на стороне американцев, единственный в истории обучения, сумел десант на побережье Камчатки высадить. Надеюсь, за это ещё балл накинут...
Товарищи тут же, не переставая нервно курить, уткнулись в конспекты...

* * *

А ведь тогда, перед КШУ[1] , никто не хотел брать на себя ношу командира оперативно-тактической группы американского флота, обеспечивающей высадку десанта на восточной окраине нашей необъятной Родины. А Берёза, пришедший на классы с должности старпома «Дозорного», взял да согласился. Зачем, спрашивается? А так интереснее!
Замысел решения разрабатывали вместе с «начальником штаба» Игорем Пожаровым, с которым вместе служили в Губе. После разделили обязанности - Серёга рисует графическую часть, а Игорь пишет пояснительную записку. «Штаб», естественно, помогает с рассчётами.
Ко дню доклада решения начальнику кафедры тактики у Берёзы всё было готово. Синие стрелы устремились к побережью Камчатки, и, казалось, ничто не сможет спасти «красных» от неминуемого поражения. Про взаимодействующие силы Сергей тоже не забыл, изобразив стройный ордер кораблей десанта при поддержке авиации. Над самим полуостровом распустили свой шёлк купола парашютов... Всё в соответствии с НСШ[2] и заботливо «поднято» цветными карандашами.
- Ну ты, прям, Пикассо! - увидев развёрнутую карту, восхитился балтиец Серёга Пищак. - За такую красоту надо, не спрашивая, пятёрку ставить!
- Вот и надеюсь на то, что «не спрашивая», - задумчиво ответил Берёза. - Защита через десять минут, а Пожарова с поясниловкой до сих пор где-то черти носят.
И, достав трубку мобильного телефона, Сергей вышел из аудитории, чтобы попытаться дозвониться до незадачливого товарища.
- Пикассо!!! - ещё раз восхитился Пищак и вытащил из пенала синий карандаш...
- Не дозвонился, - вернулся в аудиторию расстроенный Берёза. - Придётся докладывать как есть...
С этими словами он свернул карту и уселся на своё место...
Минут через десять Сергей уже докладывал своё решение начальнику кафедры тактики.
- ...мероприятия по маскировке и обману противника будем проводить, используя вертолёты с уголковыми отражателями, станции активных помех и...
- Хорошо, - прервал словесный поток контр-адмирал. - А как Вы собираетесь обеспечивать безопасность ваших подводных лодок?
Сергей взглянул на висящую карту, и, на секунду задумавшись, ответил:
- Согласно выданному Вами боевому распоряжению, своих подводных лодок в ближней зоне быть не должно. Ближайший «Лос-Анжелес» будет находиться впереди по курсу в двухстах милях от моей тактической группы... - указка ткнула в синий значок пла[3].
- И???
- Соответственно, все обнаруженные подводные лодки буду считать лодками противника и топить!
- Так... Хорошо-о... - протянул по старой привычке начальник кафедры и, нацепив на нос очки, подошёл к карте с решением. - Что Вы там ещё нарисовали?
И тут глаза адмирала начали вылезать из орбит, а лицо покрываться дурным багрянцем:
- Товарищ капитан 3 ранга! Вы что, сюда в игрушки играть пришли, или перепутали мою кафедру с кружком рисования?!!
Берёза, абсолютно не понимая, что могло вызвать подобную реакцию, проследил за адмиральским взглядом и упёрся в пририсованную к значку парашюта фигурку десантника в галифе, немецкой каске и с висящим на шее автоматом, в контурах которого угадывался знаменитый MP-38...
Указка выпала из руки и гулко ударила по паркету. Нокаут!
- Забирайте свою мазню, и вон отсюда! - прогрохотал адмирал. - Я посмотрю, что Вы мне на «Океане» покажете, Леонардо Вы наш, Недовинченный!
Серёга, «красный как огурец», вылетел за дверь, зажав в руках злополучную карту.

* * *

Электронный комплекс тренажёров «Океан», размещавшийся в здании Военно-морской академии имени Адмирала Флота Советского Союза Н. Г. Кузнецова будил в душе воспоминания о годах, проведённых в училище... Нет, там, конечно не было всей этой аппаратуры, но и тогда курсантов учили командовать кораблями и соединениями, атакующими условного противника.
Разойдясь по кабинетам, слушатели приготовились к командно-штабному учению.
- Тёзка, ну извини, - гремел над ухом Берёзы бас Пищака. - Ну пошутить захотелось... Какой же флот без дружеской подколки?! Не думал я, что адмирал на это дело так отреагирует. Да и потом, когда тебя выставили, я ему объяснил, что ты тут совершенно не при чём.
- И что он?
- Знаю, говорит. У Берёзы ума бы не хватило, такую хрень мне подсунуть...
- Ладно, проехали, - отозвался Серёга, прислушиваясь к возне в соседнем кабинете, где разместились десантные силы. Из двери напротив выглянул Дима Колесов - «командир» того самого «Лося» - заговорщицки подмигнул и захлопнул дверь.
- Начало учения, - донеслось из динамиков. - Оперативное время - ноль часов ноль минут.
«Понеслась душа по кочкам!», - подумал Сергей и задал курс и скорость кораблям своей тактической группы, с таким расчётом, чтобы в нужное время занять заданную позицию относительно десантных кораблей. Дальнее противолодочное охранение, понимаешь...
Следующие полчаса протекали обыденно-скучно. Корабли, заняв свои позиции, на скорости 18 узлов «вспенивали воды» Тихого океана, с каждым оборотом винта приближаясь к русскому полуострову. Постоянно звучали доклады о воздушной и подводной обстановке, выдавались целеуказания корабельным вертолётам.
- «Си Хок» с «Эллиота» докладывает, что обнаружил подводную лодку. Пеленг - 285°, дистанция - 357 кабельтовых. ЭДЦ определяет... - выбился из общей какофонии доклад из БИЦа.
«Попалась, голубушка!» - обрадовался Берёза.
- Вертолёту - атаковать цель двумя торпедами Mk-46! - скомандовал командир тактической группы, не отходя от доложенной доктрины: «Обнаружил - утоплю!» - После применения оружия, вертолёту отойти в безопасную зону, чтобы обеспечить применение оружия кораблями группы.
Но применять оружие двум «Спрюенсам» и двум «Орли Бёркам» не пришлось. Сразу после доклада вертолёта о том, что цель атакована, в кабинете напротив началась нездоровая возня.
- Пузырь в нос! - услышал Сергей приглушённый голос Колесова. - Машины вперёд самый полный!!!
«Оп-паньки!!! Интересный коленкор получается... - призадумался капитан 3 ранга. - Уж не от наших ли торпед они спасаются?»
Тут дверь подводницкого кабинета с грохотом распахнулась, и оттуда вывалился употевший командир «Лос-Анжелеса».
- Ты!!! - сжимая кулаки и не находя слов, двинулся он на Берёзу. - Какого хрена! Да я...
- Сам виноват, - спокойно ответил Сергей с улыбкой глядя на товарища. - Ты по плану где должен быть? То-то! А ведь я предупреждал: «Топил, топлю и буду топить!» Противолодочник я, потому как...
Видя такую реакцию на своё праведное негодование, Дмитрий несколько поостыл:
- Да, понимаешь, хотел их противолодочные силы стороной обойти, да увлёкся - забыл, что вы сзади подпираете...
- Ничего. Зато нам ещё пахать и пахать, а ты уже на заслуженном отдыхе!
Их трёп прервал очередной доклад БИЦа:
- Пеленг - 220°, дистанция - 45 км. Цель воздушная групповая из двух, курсом на корабль. На запрос не отвечает.
Сергей хитро посмотрел на подводника:
- Вот зуб даю за то, что это - очередные тупые янкесы, забывшие включить ответчик «свой-чужой». Однако, - он подмигнул Колесову, - безопасность кораблей и вверенного мне личного состава превыше всего.
И повернувшись в сторону оператора, сидящего за пультом управления оружием на тренажёре, скомандовал:
- С приходом в зону поражения - уничтожить!
Как и следовало ожидать, через несколько минут из соседней аудитории, где располагались десантники, раздался крик раненого бегемота.
- Что и требовалось доказать! - хлопнул себя по коленке Сергей, и, вылгянув за дверь, поинтересовался, - А что это было?
- Два «Харриера»! С разведки возвращались... Сука ты, Серёга, а не матрос!
- Во-первых, ответчики включать надо, - парировал Берёза, - а во-вторых, предупреждать, что самолёты подняли. Я же вас, олухов, охраняю!
Дальше «войнушка» проходила без эксцессов. Только через некоторое время Сергей заметил у себя на столике бланк телеграммы ЗАС, на котором размашистым почерком было написано: «Поздравляем награждением орденом Боевого Красного Знамени! Так держать!!! Алекс».
В течение последующих двух часов учения корабли Берёзы выпустили около двадцати «Томагавков» по предполагаемому месту нахождения русских ракетных катеров, утопили одну подводную лодку (на этот раз - чужую) и пытались отбить налёт вражеской авиации.
Сергей же лишился трёх кораблей из четырех. Один утопила русская субмарина, и два пали под ракетным ударом. Но «Бэрри», его «Бэрри», который Берёза выделил из остальной массы эсминцев и «загрузил» только лишь «Томагавками», оставался цел!
Справедливо полагая, что единственным эсминцем в противолодочном охранении делать нечего, командир группы (хотя, от группы осталось одно название, напоминавшее о двадцатой девушке Бонда) велев дать ход 32 узла, устремился к побережью Камчатки.
Стороной пролетали русские ракеты, нацеленные на главную цель - десантный отряд, где-то в глубинах шарили подводные лодки, абсолютно не обращавшие внимания на одиночную цель, несущуюся по морю самым полным ходом с выключенной акустикой и РЛС. А, скорее всего, и не замечали вовсе.
И вот когда по счислению до русского берега оставалось около двухсот семидесяти миль, DDG-52 «Бэрри» дал стоп, включил локацию и начал стрельбу ракетами по заранее назначенным целям на побережье Камчатки. После того, как сошёл последний «Томагавк», Сергей спокойно взял микрофон и доложил:
- Пост руководства - третьему! Произвёл залп девяноста «Томагавками» по целям на побережье Камчатки...
- Третий, сообщите Ваши координаты!
Сергей сообщил... Оказалось, что его потеряли не только красные, но и свои.
- Конец учения! - раздалось в динамиках. - Задача выполнена, оборона красных сломлена.
После, еле слышно, из динамика донёсся голос начальника кафедры тактики: «Впервые за мою практику...»

* * *

Да уж, хотелось Сергею, чтобы на этом, выпускном, экзамене по тактике его маленькая победа на тренажёре пошла в общий зачёт. Мелочь, а приятно.
- Савелич, а ты чего спокоен, как слон на похоронах магараджи? - обратился Берёза к седому капитану 3 ранга с командирским значком на тужурке. - Никак, всё знаешь?
- А чего беспокоиться? - затягиваясь беломориной, так как другого курева он не признавал в принципе, ответил Савельев. - Дальше ТОФа не пошлют, а там для меня всё родное. Да и несолидно, как-то, суетиться в мои лета... В нашем деле главное - оценить обстановку и принять решение. Прорвёмся!
И, кинув «бычок» в обрез с водой, Савелич направился к двери аудитории - было уже пора...
Дождавшись, когда из аудитории выпадет тело очередного слушателя, капитан 3 ранга Савельев открыл дверь и чётким строевым шагом направился к столу экзаменационной комиссии:
- Товарищ контр-адмирал! - уверенным командным голосом произнёс он. - Капитан 3 ранга Савельев для сдачи экзамена по тактике Военно-Морского Флота прибыл!
- Хорошо-о... - вновь по привычке протянул начальник кафедры.
Он уже хотел продолжить: «Тяните билет!», но не тут-то было.
- Есть «хорошо»! - бодро ответил Савельев, развернулся кругом и, тем же чётким шагом вышел из аудитории.
В классе наступила немая сцена... Народ у досок пытался не корчиться от смеха, а те, что сидели за столами, уткнулись лбом в столешницу, сотрясаемые беззвучными рыданиями.
Старший преподаватель недоумённо посмотрел на начальника кафедры и, разведя руками, спросил:
- И чего с ним будем делать?
- Как что? - последовал ответ мудрого адмирала. - Тактика, как дисциплина учит нас правильно оценивать обстановку и принимать грамотные решения... Он! Решение! Принял! Да и слово адмирала - это вам не крик попугая на ветке! Вписывайте в ведомость озвученную мной оценку.
____________________________________________
1. КШУ - командно-штабное учение;
2. НСШ - Наставление по службе штабов;
3. пла - атомная подводная лодка;