СНЕГУРОЧКА
1988 незабвенный. Молодые бойцы стойко влачат тяготы первого года службы где-то далеко-далеко от Европы и совсем близко (каких-то 700 км) от БАМа. Где-то на траверзе середины пути. В ноябре в богом забытый гарнизон судьба подкинула нового Замполита. Где Замполит, там буйная деятельность. Он, гад, был маленького росточку, сухой, жилистый, удивительно сильный и имел недурственно поставленный удар левой ноги. К его инициативам эти преамбулы никакого отношения не имеют, но вполне пригодятся опосля. С приближением Нового года высокое командование с подачи замполита решило устроить солдатикам настоящий новогодний утренник, с Дедом Морозом, Снегурочкой, подарками и концертом народной самодеятельности. Решено - сделано. Из числа личного состава был выбран мОлодец родом из закарпатских евреев, росточком под два метра и такой же диагональю, а роль Снегурочки должен был оживить повар-таджик, который к собственному несчастью в военкомате возвысился на целый сантиметр выше нижней нормы по росту. В середине декабря начались репетиции. Всё серьёзно, с пюпитрами, суфлёрами, декорациями и гримом (попробуй, удовлетвори братьев-славян раскосой Снегурочкой). Надо сказать, гарнизон наш был весьма удалён от обычных населённых пунктов с самогоном и девками, потому эти две вещи обернулись обсессией для личного состава. Проявлялось это в решительном желании попробовать выпить всё, что выпивается. Ну, а девки - сами знаете, кто рукоблудил, кто покорно отдавался брому, но любое отверстие в стене неизбежно становилось мишенью для недвусмысленных пошлых шуточек. Ну и, естественно, появление маленького таджика в кое-как сварганенном платьице тут-же родило очередной поток похоти про его милые ножки (короткие, кривые и волосатые) и его остальные части тела. Натерпелся парень, я вам скажу... Несчастного пацана в шутку вылавливали на пути с репетиции и имитировали "коллективное изнасилование", сопровождая действо недвусмысленными движениями тазом или пытались поднять подол и всенародно упрашивали отдаться комполка (уж больно попка хороша). Надо добавить, что роль Снегурочки была укорочена военной цензурой из-за невообразимого азиатского акцента до двух-трёх слов. Решение, надо сказать, мудрое (кстати, роли писал сам замполит). И вот, настал день "У" и час "Ж". Народ потихоньку подтягивается стройными рядами в помещение клуба, горят самодельные гирлянды, хлопают неизвестно как очутившиеся здесь хлопушки, разбрасывая конфетти и вызывая тоску по детству. Парочка бойцов заканчивает наводить марафет на свежесрубленную ёлочку, актёры в последний раз сверяют текст с оригиналами, и только таджика нет. Замполит нервничает, обещает трахнуть "того узбека, который призвал этого таджика", курит сигаретку за сигареткой (ещё бы, театральный дебют). Посылает искать поварёнка. Несколько бойцов рассасываются в разных направлениях. Безрезультатно. Тогда на поиски отправляется сам Замполит Матвейчук (о, фамилие вспомнил). Вот в зал запустили бойцов, гомонят, стучат лавками, скандируют "Снегурочка-снегурочка". И, наконец, Снегурка таки-появилась. Представление начинается. Всё по плану, без сучка без задоринки, песенки, шуточки, раздача подарочков. Финальный танец Деда Мороза и его внучки. Пикантное сочетание вальсы и техно-брейка. Последние аккорды утихают и Дед Мороз в угоду публике огромной своей дланью аппетитно щипает внучку за ягодицу. Толпа в безумстве, ровно на пол-секунды. А потом, потом - роскошный апперкот и заключающий маваши с левой Деду Морозу. Громадный мужик в красном халате постоял в нерешительности и грузно упал на подмостки сцены. Тихая пауза в зале и затем взрыв солдатского восторга. Снегурка картинно раскланивается, исполняет серию реверансов и срывает шапочку-кокошник, прикрывавший глаза, парик с длинной белой косой и знаменитое голубое платьице. Замполит отвешивает последний поклон и под громовое молчание удаляется за кулисы. Занавес.

P.S. Долго ещё гарнизон обсуждал увиденное. Как потом говорила молва, замполит обнаружил таджика в каптёрке у другого таджика. Поварёнок наотрез отказался идти выступать и после бесплодных уговоров и угроз сдал реквизит замполиту Матвейчуку....

Гадюка
(по рассказу врача-биохимика)

База Второго московского мединститута под Конаково. Летняя биологическая практика студентов МБФ.
- Эй! Глядите!
- Аккуратней! Сейчас, по жаре, они самые ядовитые...
- Ого!
- Что там?
- Гадюку поймал!
- Ух ты, какая здоровая!
- Да ты ж ее задушишь, так вцепился! Дай животному вздохнуть...
- А, гадина!..

Конаковская районная больница. Коридор.
- Семен Ефимыч, больного привезли - гадюка укусила. Тяжелый...
- Сыворотка?
- Давно кончилась...
- А что осталось?
- Физраствор есть... И аспирин...
- Эхх... Парацельсы, тудыть вашу за ногу... Значит, будем лечить... чем-нибудь...

Та же больница. Палата. Медсестра прохаживается мимо коек и бормочет себе под нос почти в полный голос:
- Ну, этот наверно помрет... Этот тоже...
- Не дождешься... Гадюка!
(следует краткое описание вышеупомянутой медсестры с активным использованием неуставного лексикона морской авиации ВМФ СССР)

Там же, кабинет врача.
- Семен Ефимыч, меня пациент матом обругал!
- Хм?
- Ну тот, с гадюкой... Думала, без сознания, сказала - наверно, помрет. А он...
- Вот как? И что - сильно обматерил?
- Восьмиэтажно...
- Будет жить! Петрович, "физраствор" еще остался? Наливай!

Когда человек становится человеком, личностью? Наверное тогда, когда он обретает способность помнить. И, наверное, очень многое определяется потом тем, что человек запомнил впервые...
Венгрия, 1968 год.... Маленький городок Хаймашкер, осень, мягкая венгерская осень - я не знаю что и как, я вообще ничего еще не знаю в этой жизни, мне всего 3 года. Мама взяла меня с собой, причем мама идет сегодня туда, куда она никогда обычно не ходила. Она идет в танковый парк, я это знаю - папа брал однажды меня с собой туда, правда, ненадолго, да и быстро мы оттуда ушли, но все же я знаю где это - я успел слазить там внутрь тяжелой стальной глыбы - танка, дядя солдатик посадил меня на сиденье механика-водителя и я смотрел в странный удивительный прибор, который позволяет видеть все кругом, оставаясь самому внутри. Правда потом я в своей белой рубашонке прополз возле какой-то смазанной железки и как-то так получилось, что рубашечка стала уже совсем не белой, за что мы с папой дома получили по первое число от мамы, но все равно - какие удивительные вещи я увидел внутри того самого парка! Жалко, что солдатики не пускают детей внутрь, очень жаль...
Но сегодня мама сама ведет меня с собой и она идет не одна - все знакомые тети идут к парку, странно - ведь их никогда туда тоже не пускали... А папы в военном городке нет. Давно уже нет. И дяди Коли нет и дяди Жени. И почти всех-всех солдатиков нет - я спрашивал у мамы и она сказала, что все на учениях. "На учениях" - это я понимаю, папа уезжал на учения, но только очень уж долго его нет в этот раз. И мама встречается с другими тетями и читает письма от папы и обсуждает что-то. Я не понимаю, про что письма, у взрослых своя жизнь, но запоминаю странное слово - "оккупант". "Местные их там называют оккупантами".
Но сегодня все идут в парк, идут к мойке, стоящей недалеко от ворот наружу - точнее, это сейчас я понимаю, что это была мойка, а тогда - странная конструкция из двух последовательно стоящих горбов из бетона, облицованных сверху железными полосами. Все стоят возле них и чего-то ждут, а ворота открыты.
Вдалеке послышался знакомый басовитый гул, и вот на вершину холма неподалеку от городка по грунтовой дороге вывалился первый танк. Волоча за собой шлейф пыли, он быстро приближался к воротам. Перед воротами сбавил скорость, рывками довернулся, прошел ворота и медленно вполз на первый горб мойки. И тут заиграла музыка - это был оркестр, потом уже я не раз буду слышать эту музыку и уже потом буду знать, что называется она "Прощание славянки". И тут же солдатики стали быстро-быстро мыть из шлангов водой танк на бетонном горбу, он медленно пополз на второй горб и вот тогда на броню мама и другие тети стали кидать цветы. Много-много цветов... А с холма шли и шли один за другим танки. И навсегда я запомнил чумазое лицо, высунувшееся из люка механика-водителя, лицо у которого из края глаз по щекам тянулись две мокрые дорожки, тянулись совсем не от брызг воды из шлангов... И на каждый танк достало цветов, потому уже значительно позже, когда я повзрослел и специально расспрашивал об этом, мама сказала, что они скупили в округе у венгров почти все цветы.
А папа с танками не приехал и мама сказала, что он приедет вечером. А вечером было уже темно, когда стали въезжать машины и тогда в небо стали взлетать осветительные ракеты - их выстреливали из машин и еще какие-то красные черточки - они тоже вылетали в небо от машин. А оркестра уже не было. И машины тоже поехали - но в свой парк, на другом конце городка. А потом пришел папа - уставший, но довольный. И я спросил у него: "Папа, а почему салют? Что - была война и мы победили?" "Нет сына, просто мы все вернулись домой, все - а это главное"...
...В 2002 году я специально поехал в отпуск в Венгрию, специально поднакопив для этого денег. Я приехал в Хаймашкер, наняв машину и гида с ней, чтобы никто не думал, что я рыщу, разыскивая военные тайны и вошел в военный городок. В городок своего детства. Городок был пуст и заброшен, его никто не трогал с того момента как оттуда ушли наши войска - году в 89, кажется. И медленно разрушалось все - от казарм, часть которых все же начали сносить, до ангаров в танковом парке, где теперь венгры хранили сено, свернутое в странные цилиндры, непривычные для нашего взгляда. И плац в центре городка, проросший по краям бетонных плит под асфальтом тополями, и старый помещичий дом, бывший Домом офицеров в те времена, когда там были мы. Но мойка была цела - построена была она на совесть, да и никому в голову не пришло бы разламывать столь тщательно сбитое сооружение. Я вновь стал на то самое место, где я стоял мальчишкой тридцать с лишним лет назад, встал - и посмотрел разом и в прошлое и в настоящее. И вновь вспомнил тот самый день.. Подумалось, что наверное, так же когда-то оставались в этих же местах военные лагеря римлян, покинутые, когда империя начала разваливаться и легионы уходили прочь. Оставались, покинутые, но неиспользуемые, потому что все помнили, ЧТО за сила стояла здесь, и - не ходили туда.
Что ж, не раз и не два я слышал о "душителях свободы в Чехословакии". Наверное, это правильно - не стоит лезть в чужой монастырь со своим уставом, тем более - навязывать его. Но всякий раз, когда я слышу, как расписывают как это было подло и безнравственно, перенося всю тяжесть содеянного на войска, я вспоминаю тот самый осенний день, когда я впервые ощутил себя человеком. И вспоминаю то самое чумазое лицо с дорожками от слез, высовывающееся из люка и - цветы на броне. И своего отца. Я уважаю мнение других, но -не стоит называть моего отца душителем свобод и угнетателем независимости. Чтобы ни случилось - я горжусь своим отцом, вне зависимости от того, что попытаются приписать ему нынешние "ревнители высоких демократических идеалов". Ведь я был там - в том осеннем дне в военном городке в 1968 году. Я был, а они -нет.

бред конечно, но с армейской тематикой связано :-)

Оригинал здесь - http://anekdot.mail.ru/20030823/story.html


**** Военно-патриотическая сказка про устав ****
Служил-был в Н-ской части рядовой Золушков, отличник боевой и политической подготовки. А в той части как раз замполит в запас ушел, и командир себе нового взял. Новый замполит оказался недостоин высокого звания офицера, поощрял в части внеуставные отношения, завел себе трех любимчиков - сержантов из старослужащих, а Золушкова невзлюбил - то в наряд его пошлет вне очереди, то без увольнительной оставит. И вот как-то раз пришел из штаба округа приказ о строевом смотре. Замполит своих любимчиков-сержантов на смотр взял, а Золушкова оставил дежурным и велел всю казарму убрать. Но только они отбыли, явился перед Золушковым незнакомый генерал. Щелкнул он пальцами - и превратилась гимнастерка Золушкова в полковничий мундир, пилотка в папаху, банка из-под тушенки - в черную "Волгу", а таракан - в водителя. Говорит генерал не по-уставному: "Поезжай, Золушков, на смотр. Только помни, что в час Ч все превратится обратно." Отвечает Золушков: "Согласно уставу, не могу покинуть вверенный м не пост, товарищ генерал!" Заскрипел генерал зубами и выругался на языке вероятного противника. Понял тогда Золушков, что это переодетый иностранный агент, и произвел задержание. Потом, конечно, разбирательство было, как шпион в часть попал, вскрылись все злоупотребления, замполита разжаловали, а любимчиков его отправили в дисбат. А рядового Золушкова сфотографировали на фоне знамени части и дали ему увольнительную на три дня. Так что справедливость восторжествовала, и на армию клеветать мы никому не позволим.