Мимоходом. Характер, однако!

Прикомандированный подводник - существо обособленное. Тебя взяли и оторвали от родного коллектива. Засунули в другой экипаж. Приказали: месяца на четыре - ты их. Служишь в своем экипаже, а в этом в командировке. На соседнем пирсе, к примеру. Или в автономке. Заболел у них кто-то, или должность вакантна. А в море надо. Вот тебя и рекрутируют.
Меня воткнули в этот экипаж за несколько суток до выхода. Личный состав уже укомплектовали, но в последний момент один из управленцев изобразил язву и слег в госпиталь. Вместо него выцепили меня. Я, как положено, прибыл, доложился и получил место в каюте. Вопреки правилам, меня поселили в пятом ракетном отсеке, в четырехместной каюте. Наше жилище было воистину интернационально. Жило нас четверо, ракетчик - командир отсека, два управленца и офицер из РТС. На вахте стояли в разных сменах. Я и ракетчик в первой, с двенадцати до четырех, другой управленец в третью, а каплей Мастеров по прозвищу Мастер из РТС во вторую. Вахту Мастер нес в ЦП на БИУСе, возвращался с неё всегда измочаленный и изнеможденный. Мало того, что вторая смена всегда считалась собачьей, спать-то всегда под утро больше всего хочется. Так она стояла вместе с командиром. А тот служить заставлял по полной форме, и все четыре часа доставал всех присутствующих в ЦП всевозможными каверзными вопросами. Дремал в кресле редко и держал народ в постоянном напряжении.
Сутки на третьи после выхода, когда чехарда поулеглась и жизнь вошла в спокойное русло, случилось занятное событие. Ночью в четыре утра моя смена сменилась с вахты и завтракала в кают-компании. Командир завтракал вместе с нами, перекуривал, и потом шел в ЦП менять старпома и оставался стоять до обеда. Надо сказать, командир вырос на Кавказе и очень любил в свободную минутку перекинуться с кем-нибудь партию-другую в нарды. Шеш-беш, кошу, кому как угодно. Игру эту он обожал, и даже купив красивый подарочный экземпляр, презентовал его кают-компании. Так вот, в тот день командир прожевав "квадратные" яйца, оглядел дожевывающих завтрак офицеров и спросил:
- У нас в этой смене в кошу кто-нибудь играет?
За прошедшие дни я уже успел убедиться, что никто. Сам я тоже очень любил нарды. На заводе, где я работал после школы, нарды почитались до небес. На перерыве к столам в бытовке пробиться было просто невозможно. Играл весь цех. Каждый токарь и фрезеровщик считал своим долгом иметь личную кошу, которые вытачивались с учетом вкусов и пристрастий каждого. Была и у меня. К моему огорчению в моей смене любителей покидать камни не нашлось. Поэтому когда командир задал вопрос, я не раздумывая ответил:
- Я, товарищ командир.
Командир посмотрел, и хмыкнув в усы, бросил:
- Ну, садись, Белов, перебросимся пару партий.
Разместились мы за журнальным столиком. Командир исподлобья поглядел на меня и спросил:
- Белов, ты в "короткую", с выбиванием играешь?
Не зная мои давние игровые навыки, командир очевидно думал, что играть я умею только в самые примитивные варианты, вроде простой или "бешеной". Но, получив к своему удивлению утвердительный ответ, даже позволил себе улыбнуться:
- Тогда начали.
Первую партию я продул подчистую. Сказалось долгое отсутствие практики, да и манеры игры противника я еще не знал. Командир что-то приговаривал под нос, кидая кости, посматривал на меня и довольно улыбался. Я же в процессе игры понял, что командир игрок выше среднего, но чересчур прямолинеен, как будто думает, что проиграть при всем желании просто не сможет. Вот она командирская натура-то! Вторую игру я довольно легко взял. Командир удивился. Третью игру я закончил победоносно, не дав выбросить командиру ни одной фишки, что считается особо позорным проигрышем. Горечи поражения командир ничем не высказал, разве только ожесточеннее бросал камни и стал реже улыбаться. В четвертый сеанс я снова наголову разгромил противника, не оставив шансов на реванш. С минуту командир сидел молча, встал и направляясь к выходу, бросил:
- На сегодня хватит. Завтра продолжим. Отдыхай, Белов.
После ухода начальника народ вытащил видеомагнитофон и расселся смотреть кино. После кино особенно не спалось, я лежал, читал книгу, ходил курить. Бодрствовал, одним словом. Таким манером я докантовался до восьми утра. Вторая смена сменилась с вахты, и в каюту влетел взвинченный до верхнего упора Мастер.
- Твою мать! Не вахта, а смерть! Шеф как с цепи сорвался, перетрахал весь центральный вусмерть! Все хреновые, все вахту нести не умеют, все ни черта не знают. Короче, все козлы, а он д`Артаньян! Побудил всех командиров подразделений нотации читать. Мне приказал новые зачетные листы выдать! Глупый я, ничего не знаю! Ё моё, его как будто в нарды обули словно щенка...
Мне показалось, что я ослышался. Перебив монолог Мастера, я сознался:
- Я с ним играл. Три один в мою пользу. Это что, смертельно?
Мастера вздыбило.
- Блин!!! Тебя что, не предупредили? Не вздумай у него выигрывать! У нашего шефа самолюбия больше, чем здравого смысла. Он же себя Джомолунгмой считает, а всех остальных эмбрионами! Для него проигрыш как коровье дерьмо на голову при всем народе. Запомни: одну партию выиграл - три проиграй! Просек?
Я просек. В течении дня меня еще трое из вахты ЦП второй смены убедительно просили унять гордыню и сдаться командиру как можно более корректно.
Ночью после смены я позавтракал. Командира еще не было. Я пошел перекурить, а затем снова отправился в кают-компанию. Командир уже доедал.
- Белов! Где пропадаешь? А ну, садись.
Мы сели. Первую игру согласно плана я выиграл. Хотя сегодня командир играл несравненно сильнее, чем вчера. Шеф только сжал губы и прищурил глаза. Вторую я бессовестно сдал. Третью и четвертую тоже. Потом мне стало стыдно за столь явное подмахивание, и я решил последнюю сражаться до конца. Но командир вдруг посмотрел на часы:
- Ладно, Белов! Завтра продолжим. Старпом ждет.
Потом неожиданно подмигнул и засмеялся.
- А ты, лейтенант, неплохо играешь. Вчера меня так отделал. Но сам видишь, опыт - штука великая! Учись!
И ушел в центральный.
В эту ночь я с нетерпением ожидал Мастера. В восемь Мастер, блаженно улыбаясь, ввалился в каюту.
- Ну, как? Что командир?
- Слушай старик! Проигрывай ему почаще. Я так давно на вахте не балдел. Прикинь, шеф пришел, рот до ушей, упал в кресло и пошел анекдоты травить. Никогда с ним такого не было! Потом попросил какой-нибудь детектив!!! Он же ничего кроме инструкций не читает!!! А потом уснул!!! Я под такое дело даже покемарить умудрился. Проигрывай ему. Болезненное самолюбие. Всю дорогу лучше всех хочет быть, а тут ты со своей кошой. Характер, однако! Понимать надо!
До конца автономки я играл с командиром по правилу: одну себе, три ему. По приходу получил благодарность за поход от командира дивизии по ходатайству командира корабля и приглашение остаться у них в экипаже навсегда. От второго я отказался.

Автор Павел Ефремов. Размещено с разрешения автора.

Потоп.
"Когда военная мысль заходит в тупик,
объявляется большая приборка!"
(Военно-морской афоризм)

- Товарищи подводники! Через две недели наш экипаж принимает корабль! Время берегового безделья и распиз...ва кончилось! Хватит, два года на берегу! Садимся на борт Кочина. Но перед этим его экипаж еще раз выйдет в море на КШУ. Десять суток. Командование приказало доукомплектовать их нашими силами. Экипаж опытный, постоянно плавающий, поэтому приказываю всем откомандированным к ним провести этот выход с максимальной пользой. Набирайтесь опыта! А то совсем плесенью поросли на заводе!!! Пашков, огласи список...
Командир замолчал. Перед строем встал старпом и начал читать. К Кочину уходило человек тридцать. Среди них и я, лейтенант Белов, командир десятого отсека. К этому времени в море я был всего два раза по трое суток...
Кочинская команда была отработана до безобразия. Своё железо они держали почти два года без отпуска. Сходили в две автономки. Между ними, правда, отдохнули месячишко в доме отдыха - и снова на пароход. Серьезно в море они больше не собирались, и командир потихоньку стравливал народ в отпуск небольшими группами. А тут на тебе, еще один выход! Так нас и загребли.
Кочин мужик был ответственный. Всех прикомандированных собрал в кают-компании, узнал имя каждого, кто и где служил. Результатами остался вполне доволен. Большинство пришлых вылезли не из пеленок, море знали не понаслышке. Ко мне же, как к неоперившемуся, приставили ветеранского возраста каплея Николаева, бывшего в далекой молодости командиром десятого отсека. Для поддержания штанов.
Десятый отсек - отсек живучести. Кормовой тупик корабля. Самый маленький. Добрую треть отсека занимает ВСУ. Всплывающее спасательное устройство. Огромный бесполезный монстр, чудо-спасатель для первых двух человек. Кроме того - микровыгородка ВХЛ, водо-химической лаборатории. Маленькое, тесное помещение, куда с трудом может вжаться два человека. Сидит там моряк-водоподготовщик и делает анализы питательной воды, поступающей от испарителей. Чтоб, не дай бог, не засолить конденсатно-питательную систему. Еще на верхней палубе огромный, вечно поломанный токарный станок и гальюн. Наверное, самый чистый после командирского. Во-первых, далеко, а во-вторых, старшина отсека держит его под замком и ключ выдает только самым надежным товарищам. Больше наверху ничего особо крупного нет. Ну, щиты гребных, насосы гидравлики, кормовой люк наверх - мелочь. На нижней палубе два внушительных гребных электродвигателя, линии валов, дизель. А в тесном трюме - помпа. И все. И люди: водоподготовщик, электрик, турбинист, старшина отсека и командир отсека. То есть я. Всего пять человек. И то все собираются только по тревоге.
Получив все эти знания от Николаева, я приступил к изучению своих владений. Мне понравилось. Чисто, уютно, далеко от начальников. Красота! Старшина отсека и матросы опытные. Все знают. Значит, мне оставалось на первое время создавать видимость сурового командования, а на самом деле учиться всему и у всех.
Отработанный экипаж - это сила. На следующее утро оперативно и грамотно завелись, а к вечеру отшвартовались. По планам КШУ наша роль была незначительна. Десять суток изображать автономное плавание, всплывать на сеансы связи, выдерживать их сроки и, как будто бы все.
Вышли в полигоны боевой подготовки, погрузились. Огляделись. Кочин воевать сразу не стал, и после обязательных осмотров дал экипажу выспаться. Двое суток провели относительно спокойно. На третьи командир дивизии, бывший на борту старшим, отоспался и решил, что расслабляться хватит. Пора и честь знать. И устроил показательный смотр корабля. Результат был предсказуем до тысячных. Все плохо. Корабль запущен, грязен, отвратителен. Народу засучить рукава и до прихода в базу привести родное железо в надлежащий вид. Мое личное мнение относительно чистоты своего отсека оказалось ошибочным. Особливо насчет моего минитрюма. Весь покрыт ржавчиной, подтеками масла, плесенью и так далее. Глаз не радует. Устранить!
И я приступил. Следующие двое или трое суток я все тревоги и свободное время проводил в отсеке. Вылавливал своих матросов по каютам и тащил с собой творить порядок. Ежедневно нас проверял старпом, разносил на чем свет стоит, докладывал в центральный о неготовности, и контрольный осмотр корабля откладывался на другой срок. Единственное, что радовало, так это то, что в таком состоянии находились все без исключения отсеки корабля. Тогда меня такая постановка вопроса удивляла. С годами пришел опыт, пришло и понимание. Всегда и все будет плохо, пока народ озадачить нечем. Приборка - не средство достичь чистоты, а средство занять людей делом без временных рамок.
В тот день в обед проиграли все обязательные тревоги. Через полчаса должно было быть всплытие на сеанс связи, и по кораблю дали одну из парадоксальных флотских команд: "Не снижая боевой готовности, начать большую приборку!" Вроде "война" продолжается, а вроде бы и нет. Затем "Каштан" оповестил: "Старшинам отсеков получать приборочный материал у интенданта в 5-бис отсеке!" Мой старшина сразу слинял. Получать, да и перекурить не мешало. Матроса-турбиниста вызвал командир группы в восьмой отсек собирать масляный сепаратор. Электрика высвистал комдив-два на пульт ГЭУ. Я остался вдвоем с матросом-водоподготовщиком Андреевым. Немного погодя по корме прошел помощник командира указать на недостатки. Завалив ко мне, он никуда не полез, а сказал, что моим трюмом особо недовольны, и надо пройтись по нему ветошью еще разок - контрольный смотр после всплытия. Сказал и ушел. Внутренне я был не согласен со старшим офицером, но по причине молодости возражать не стал, а приступил к выполнению. Вытащил за шкирку из лаборатории Андреева, сунул его в трюм и спустился следом.
Как я уже говорил, трюм у меня маленький и тесный. Трапик вниз узкий. Помпа, трубы, клапана. Толком не развернёшься. Андреев вниз спустился. Следом я ему на голову высаживаюсь. Он посторонился, место уступил. Стою. Высматриваю, что же еще отдраить в этом подвальчике. Мой бедный водоподготовщик рядом с ноги на ногу переминается. А вокруг мерзковато. Трюм ведь он и есть трюм. Вода, капли, помпа под носом грохочет. Я для широты обзора назад к борту попятился. Ну и наступил на напорный патрубок помпы, что за борт воду откачивает. А он не из меди, а из многослойной резины в металлической оплетке. И вот этот патрубок то ли от старости, то ли просто дефектный попался - взял и раскрылся подо мной. Знаете, как старые шланги лопаются. То же самое, но в другом масштабе.
Удар. Дикий шум и гул. Я даже не смог понять, что случилось. Секунды не прошло, как вода меня накрыла, а низкорослый Андреев вообще пропал под бурлящим потоком. До сих пор не могу понять, как же я сообразил, что помпу надо просто остановить. А пусковая станция рядом, под рукой, три ступеньки по трапу вверх. Я к трапу. Одной рукой за него хватаюсь, другой под водой Андреева ищу. Нащупал, выдернул за волосы наверх. У того глаза как пятаки. Рывок наверх, накрыл рукой красную кнопку, нажал. И тишина. Вода стоит, не прибывает. Обалдевший Андреев к трапу прижался. Не уверен, что мы с моим матросом в штаны не напустили, но благо, вода все смывает. Внезапно стало так холодно, что зубы сами стали чечетку отбивать. Выполз наверх. Потом еле отодрал Андреева и помог ему вылезти.
Все произошло быстро. Испугаться, и то не успели. Вылезли на верхнюю палубу, а там "Каштан" надрывается голосом комдива три:
- Десятый, десятый! Белов! Дифферентовка плавает, что за вода у тебя в трюме?
Я, перестукивая зубами, ответил:
- Есть десятый! Ра... раз... разрешите по телефону доложить?
Комдив-три пришлого и неопытного молодого лейтенанта слушать не стал.
- Что ты там заикаешься? Докладывай, сколько воды!
Я попытался собраться с мыслями. По сути, это авария. Поступление воды в отсек. Но в мокрую и холодную голову дельные мысли не шли, и я самопроизвольно прошептал.
- Да вроде с головкой мне будет...
- ЧТО??? Сколько?
- Да патрубок тут... развернуло... Полный трюм, короче.
Вот тут началось. Всевозможные перезвоны. Все возможные мероприятия. Вместо всплытия под перископ аварийно всплыли в надводное положение. Очень большая удача, что сообразили воздух в отсек не подавать. Уши целы остались. Переборку из девятого братья-турбинисты сразу же задраили со всей механической надежностью, набросив на кремальеру болт. Нам с Андреевым осталось только, дрожа от холода, сидеть и ждать развития событий. Я напрасно уверял центральный пост, что вода стоит, помпа тоже, можно заходить в отсек без опаски. Куда там! Нас спасали по полной программе. Так как надо. Сейчас я с ними согласен. А тогда - вода холодная, под ноль градусов, нам не во что переодеться. Обоих трясет. Кошмар!
На поверхности пустили главные осушительные насосы. Они втянули всю воду за считанные секунды, и озеро в трюме иссохло. После моих заверений, что воды больше нет, сухо и пусто, к нам направили аварийную партию. Они еле вползли в отсек, снаряженные во все мыслимые средства защиты, включенные в ИДАшки, обвешанные аварийными упорами, брусьями, клиньями, пробками. Человек шесть. Еле вместились. Тем всё и закончилось. Убедившись, что я не вру, командир партии доложил в центральный об устранении угрозы. Дали отбой тревоги. В отсек табуном налетели трюмные исправлять поломки своей помпы, а меня, как был - синенького и мокренького вызвали в центральный.
Оттрахали меня по полной схеме. И поделом. Но потоп так изумительно отмыл мой трюм от всей гадости, что через сутки "высокая" корабельная комиссия признала его самым чистым на корабле. С определенной долей иронии конечно.

Автор Павел Ефремов. Размещено с разрешения автора.