История о красном мотоцикле и скрипичном ключе
Второй раз я встретился с Тихим в марте, в новруз. Я запомнил день, потому что вылет был назначен на очень раннее утро, чтобы успеть в предутренних сумерках упасть на караван, о котором сообщила разведка. А выспаться так и не удалось - в полночь соседние сарбозы начали празднование - открыли стрельбу в небо. Потом по ближним горам ударил наш артдивизион - фанерные модули тряслись, с полок сыпалась мелочь - картонки от бакшишных презервативов с грудастыми небожительницами, патроны разных калибров, фонарики, часы с калькулятором... А после праздничного обстрела гор к нам пожаловали отметившие мусульмане - нагашишенные сарбозы стучали в окна женского модуля, караульные их гнали - крики на дари, мат на русском, топот по темным дорожкам, - и тут мой электронный трубач заиграл зарю.
Когда я пришел на стоянку после завтрака, моля моего хранителя, чтобы вылет отменили и я мог бы доспать на лавке в своей машине, караул был уже снят, на востоке небо чуть посерело, на нем угадывались очертания гор. Возле моего борта стоял крытый «Урал», рядом, на железном настиле площадки, подложив под головы свои военные пожитки - кто «разгрузку», кто короб с пулеметной лентой - спали бойцы. С подножки машины спрыгнула темная фигура.
- Солнце еще не взошло, а в стране дураков уже кипела работа, - сказала фигура, подходя. - Извини, брат, спать вам не даем, но у нас все вертушки забрали в придворные, а мы вчера караван засекли, если сейчас не забьем, спрячутся в зеленке на дневку, а оттуда малыми группами разбегутся.
Это был Тихий. Я пожал его сухую сильную руку, сказал, снимая пломбу с двери вертолета:
- Высплюсь, пока вы будете горбатых с бородатыми шмонать. С «мечом Аллаха» нам бояться нечего - если не потерял, конечно...
- А-а, - сказал Тихий, и я услышал улыбку, - нет, вот он, родимый, я ему даже ножны сделал на лодыжку, в штаны вшил, - и он стукнул ножом, вытянув его из ножен и вдвинув обратно. - Он мне уже послужил, так что, прирученный...
Мы пришли к месту работы, когда солнце показалось из-за гор. Местность в районе Анар-Дары ближе к иранской границе походила на лунный кратер - кольцом скал охвачена долина с центральной горкой. Отличие от лунного пейзажа было в зеленке, окружавшей эту горку, и в речке, делившейся на два ручья, питавших сады и убегавших за границу кратера и страны через два узких ущелья-трещины в западной части кратерного вала. Выходы из этих ущелий и стали предметом нашего пристального внимания - караван мог проникнуть сюда через одно из них, и, дойдя до зеленки - уже отцветших и покрывшихся густой листвой фруктовых садов при развалинах кишлака в междуречье, там затеряться, дождаться ночи и уйти незаметно. Диспозиция наша была нехитрой - высадить на склоне центральной горки пару наблюдателей, которые должны не спускать вооруженных биноклями глаз с выходов из ущелий, а мы тем временем ходим галсами на предельно малой, не высовываясь из-за горы, пока наблюдатели не сообщат о втягивании каравана в долину.
- Тут-то мы ка-ак выскочим, ка-ак выпрыгнем, - объяснил Тихий, - ну и полетят клочки по закоулочкам...
Несмотря на открытые блистера и утреннюю прохладу, монотонность движения галсами укачивала меня. Я клевал носом, страшным усилием выныривал из сна, поднимал голову, видел равнину и далекие скалы, но первое же моргание ввергало меня в моментальный сон.
- Не спи, не спи, художник, не предавай, если помнишь, сосну, - похлопал меня по спине Тихий. - Смотри в оба, мой летучий брат, у них тоже глаза есть, тут, по идее, дозорные должны сидеть. По горам особенно смотри, там больше вероятность их найти - рациями по цепочке на ту сторону передадут, предупредят, - и пропали наши бессонные труды на сегодня...
Глаза человека - великое изобретение. Они способны увидеть один квант света. Они улавливают сколь угодно малые движения на самой периферии поля зрения. Но, если дух сидит за камнем на горе в километре от тебя или просто накрылся мешком и прикинулся камнем, - твои великолепные глаза, остротой своей легко отделяющие от Мицара забытый даже Создателем Алькор, здесь бессильны. Я могу лишь имитировать бдительность, вертя головой, - и разве что случай...
Чтобы приободрить постоянно тормозящий мозг, я начал думать о случае. А, точнее, о том,что сейчас мы решаем классическую задачу квантовой механики о редукции волны вероятности. Пока караван не прошел через одно из двух ущелий, не локализовался, вероятность обнаружить его в любой точке пространства не равна нулю, а это означает, что караван может находиться сейчас даже на Луне...
Я не успел довести свои рассуждения до какого-нибудь присущего квантовой механике парадокса, как глаза мои, которым проснувшийся мозг вернул зоркость, засекли у края долины движение.
- Кажется, там кто-то пылит, - сказал я, показывая пальцем на север. - Движется вдоль гор в сторону ущелья...
Тихий всмотрелся, вызвал свой горный дозор:
- «Орел», я «Змея», глянь на три часа к подножию, кто там пылит?
- «Змея», я «Орел», - откликнулся через несколько секунд дозор, - наблюдаю мотоциклиста, красная «Хонда», летит на всех парусах, на вас оглядывается. Там над речушкой тропа идет, максимум через пять минут долетит до ущелья...
- Гони, командир! - крикнул Тихий командиру экипажа. - Этого гонца надо остановить, только по возможности тихо, нурсами не шуми! Подлетим, - ткнул он меня в спину, - дай очередь наперерез, а не остановится - работай на поражение. Зуб даю, это головной разведчик каравана, рация, видимо, не берет или батарейки сели, у них тоже раздолбаи водятся, как и у нас...
Мы ринулись в погоню. Мотоциклист, заметив, что вертолеты свернули к нему, прибавил скорость.
- «Орел», а ты не можешь его снять без шума и пыли? - спросил Тихий. - Мы сейчас демаскируемся.
- Я «весло» не взял, - виновато сказал «Орел», - тащить в гору...
- Значит, потащишь с горы своего коллегу по лени, Сизиф хренов!.. - зло сказал Тихий.
Я не успел удивиться имени мифического героя из уст комвзвода спецназа, - мы уже долетели до цели. Шли над мелкой перекатистой речкой - весна наполнила плоское русло водой, на левом берегу зеленел редкий камыш, справа вздымалась скальная стена, и над самой речкой по узкой, протоптанной, наверное, ослами и мулами, тропе несся красный мотоцикл, седок которого, припав грудью к бензобаку, рулил, кидая через плечо быстрые взгляды на догоняющих его драконов. Я уже видел его глаза, и было ясно, что гонщик не собирается останавливаться. Повернув ствол вправо, я дал короткую очередь с опережением - пули высекли каменную крошку из скалы. Ездок нагнул голову, пряча лицо от осколков, снова поднял ее и крутанул ручку газа - сизый дым завихрился, переплетаясь с рыжей пылью из-под колес.
- Вали! - крикнул Тихий. - Быстро!
Я опустил ствол и, зная, что будет низко - пусть по колесам, по ногам, - выпустил очередь в пять пуль. Фонтанчиков не увидел, а мотоциклист продолжал мчаться, и ущелье было уже в секундах лета.
- Не балуй! - сказал мне на ухо злой голос Тихого, он навалился на мой загривок грудью, пригибая к пулемету, его руки легли на мои, большие пальцы надавили больно на мои пальцы, лежащие на гашетках, и стреляющий ствол, подчиняясь движению рук Тихого, нарисовал - я узнал эту фигуру! - скрипичный ключ в воздухе, в обратном порядке, как будто взял мотоциклиста в широкий захват, спиралью сузил круг в ноту соль, и... Ездок вскинулся, вывернул руль в скалу, заваливая мотоцикл, ударился передним колесом и всем вдруг мягким телом, отлетел, переворачиваясь в воздухе, и, описав дугу, упал в речку, подняв стену вспыхнувших на солнце брызг, в которую мы влетели, разбив ее лобовым остеклением. Краем глаза я видел, как нас пытается обогнать мотоцикл, кувыркаясь и прыгая по тропинке, каким-то чудом удерживаясь и не улетая в реку. Я подумал, что если сейчас взорвется бензобак, то достанет и нас, но командир тут же свалил машину в левый крен - впереди мелькнула темная расселина, в которую утекала речушка. Прошло всего две секунды. Я взглянул влево, в блистер командира, под которым блеснула вода - мы уже развернулись, - тела мотоциклиста там не было. Неужели оно утонуло и речка так глубока? - а на вид вода едва покрывает камни. Или его унесло, и река так быстра и сильна? - а на вид слабый ручеек, способный нести только бумажные кораблики. Скоро мотоциклист выплывет через ущелье на ту сторону, и караванщики все поймут.
- Нашумели-таки! - с досадой сказал Тихий. - Теперь ни за что не выползут из норы, наверняка уйдут обходным путем...
Мы ждали, снова галсируя за горой. Когда шли на солнце, я истекал потом, и ствольная коробка пулемета была в белых разводах - капли тут же высыхали. Капли брызг на лобовом стекле воздушный поток раздул в кривые белесые струйки, будто нам в морду двинули огромной побелочной кистью. Наверное, вода в речушке соленая, здесь такое бывает. Когда керосина осталось только на путь домой, мы сняли с горы дозорных и ушли.
На стоянке Тихий взял меня за локоть:
- Извини, но так было нужно. Даже если не нужно...
Я вспомнил, как дернулся назад, когда прямо передо мной вертанулось тело мотоциклиста, но отпрянуть мне не дал навалившийся сзади Тихий. Мне было неприятно, что он почувствовал мой вздрог. Но мы и правда были в секунде от столкновения, да мы едва не подцепили его несущим винтом, как рогами... Наверное, со стороны это выглядело неудачной охотой, - щелкнув зубами и промахнувшись, дракон взмыл.
- Ничего, - сказал я, закуривая, - это с непривычки стрелять безоружным мотоциклистам в спину. Пройдет...
- Если тебе так будет легче, - сказал он, тоже закуривая, но не московскую «Яву», которую курили здесь почти все офицеры, а солдатские «Охотничьи», - то этого гонщика там, - он показал пальцем в небо, - запишут на мой счет, не беспокойся...
***
- А ты тогда действительно стволом моего пулемета скрипичный ключ изобразил? - спросил я.
- Сдается мне, ты насмотрелся фильмов про маньяков-психопатов, - хмыкнул Тихий. - Я же не профессор Мориарти. Ничего подобного не думал, просто преодолел упрямство твоих рук - сначала повел туда, куда гнул ты, потом назад, ну и в мишень. У меня тогда, если хочешь, другие ассоциации были, с красным мотоциклом связанные. Он летел так близко, что следующий удар о скалу должен был бросить его на нас, мы как раз обгоняли, и я подумал, что суждено-таки погибнуть от красного железного коня. Классе в восьмом купили мне мотоциклик «Минск» - помнишь такой? Что-то среднее между мопедом и «Восходом». Мотоцикл был красный и легкий, я любил на нем рассекать. И однажды на спор проехал по мостику через овраг. Мостик только строили, просто две балки перекинули, два бруса шириной сантиметров двадцать. Я проехал три четверти и сорвался. Сначала упал сам - там метра три было, - на откос спиной, смотрю, а мотик на переднем колесе на балке висит прямо надо мной, тарахтит, заднее колесо крутится, дым из выхлопной трубы, - и медленно так задницу под балку заводит, чтобы сорваться. Только я успел на правый бок повернуться, как он сзади хряпнулся, даже ручкой газа меня по ноге долбанул, дотянулся... А Ты говоришь - скрипичный ключ! Лучше бы вспомнил свою преступную склонность - стрелять по красной автотехнике! Между прочим, той «тойоте» ты оба левых колеса все же продырявил, пришлось ее к БМП цеплять... |
