ЛЕГЕНДА

Было это, или нет - точно не скажу. Лично я склоняюсь к мысли, что все же было, хотя...
В общем, сам я по молодости ни одного из непосредственных участников или хотя бы свидетелей не застал, поэтому история сия, давным-давно приобретшая статус легенды, дошла до меня, пройдя через множество ушей и обрастая по дороге подробностями, быть может, и вовсе не имевшими место. Черт его знает, все может быть. Но я перенесу на бумагу то, что слышал сам. И за то, что не прибавил и не убавил ни единого слова, готов ответить. Разве что некоторые, весьма откровенные выражения несколько смягчил.
Во времена махрового застоя служил на героическом Северном Флоте матрос. Звали его Василий Семенович. Национальности он был очень и очень северной. Не то чукча, не то эвенк. А быть может, коряк или ительмен. Не знаю точно, да и не так это важно.
По месту прохождения службы он был подводником, а по флотской специальности акустиком.
А еще он был абсолютно лысым. И очень гордым. Иначе чем по имени-отчеству никто к нему не обращался, а если обращался кто-то... вдруг... Василий Семенович просто не реагировал.
Где-то в тундре у него была жена, трое детей, любимая яранга и стадо оленей...
Так что мог он себе такое позволить.
Вы спросите: Как он со всем этим добром попал на Флот?
А я отвечу: Я вам что, следователь? Откуда я знаю?!
Весь Северный Флот бился в падучей, исходя пеной. Еще бы, ожидался визит министра Обороны. Маршал Гречко был крут, и отрывать умел не только погоны.
Поэтому территорию части вычистили, вылизали, задернили и разукрасили. Разгребли снег, соорудив по краям огромные кучи, скололи лед, а экипажи лодок построили для строевого смотра.
Да, кстати, высокая честь быть осчастливленными визитом министра Обороны, выпала именно лодке Василия Семеновича. И именно перед ним остановился капитан первого ранга из штаба дивизии.
- Товарищ матрос, - сказал Василию Семеновичу капитан первого ранга из штаба, попутно наливаясь злой ответственностью, - почему у вас грязная шинель?
Василий Семенович не реагировал. Он смотрел куда-то поверх головы ответственного начальника, куда-то в низкое серое небо.
- Товарищ матрос! - капитан первого ранга цветом лица уподобился южному овощу помидору. - Я спрашиваю, - он набрал в грудь побольше воздуха и вылил все свое суетливое раздражение прямо в лицо Василию Семеновичу, - почему у вас грязная шинель?!!! - Горячие брызги прожигали снег. До самого бетона.
И бездна молчания в ответ.
Штабной начальник был ввергнут в пучину изумления. Еще бы, он-то не знал, как надо обращаться к Василию Семеновичу. Зато он твердо знал, что капитан первого ранга на Флоте - фигура. И весьма значительная. И если столь значительную фигуру не замечает какой-то матрос северной национальности...
- Подойдите сюда, - в краткие сроки справившись с изумлением, приказал он командиру лодки.
Командир подбежал, запыхавшись. Ему, в отличие от Василия Семеновича, было что терять.
- Вот, - капитан первого ранга злобно ткнул пальцем в направлении грязной шинели. - Я его спрашиваю: почему шинель грязная, а он... молчит. Он молчит! У вас что, весь экипаж... из дебилов?!
- Василий Семенович, - сказал командир лодки, морщась от звуков штабного голоса. - Вот товарищ капитан первого ранга, - кивок в сторону, - интересуется: почему у тебя грязная шинель?
- Лишь бы совесть была чистой, - плакатно ответил Василий Семенович, не отрывая взгляда от облаков. Облака нависали.
- Понимаете, товарищ капитан первого ранга, - перевел слова Василия Семеновича командир, - шинель у матроса одна. Он в ней и на работы и на службе в ней и... и вымазалась... вот.
Капитан первого ранга настолько был удивлен обращением к матросу по имени-отчеству, что не смог сказать больше ничего. Он захлопнул свою пасть и оставил экипаж в покое. А командир снял фуражку и вытер холодный пот.
- Ну, вот, - вздохнул где-то в кабинете комдив. - Похоже, готовы. Да, всех лишних с лодки-то удалите. Отведите их в клуб. Пусть кино смотрят, что ли...
Со времен знаменательной даты на лодке в рамочке хранится благодарность от министра Обороны СССР Маршала Гречко. Заверенная личной и витиеватой подписью.
Для Василия Семеновича, правда, министр Обороны был чем-то сродни северному сиянию. Не в смысле, что появляется каждую ночь, а в смысле что высоко. И абсолютно безразлично. Тем более, что служба требовала его присутствия на лодке. Он мирно копался у себя в посту, щелкая переключателями и дымя канифолью. По случаю проведения ремонтных работ и в ознаменование объявленного неожиданно выходного дня, одет он был в причудливую смесь из старой робы и национальной одежды жителей Крайнего Севера.
- Ну что ж, - сказал министр Обороны, устало опускаясь в командирское кресло. - Осмотром лодки я удовлетворен.
Командир лодки перевел дух.
- М-да-а, удовлетворен, - повторил Гречко. - В отличном состоянии наш подводный флот.
Рост маршала никак не втискивался в тесноту внутренних помещений подводного корабля. Особенно ноги. В сложенном состоянии они не помещались под креслом, а в разложенном - в отсеке. И министр Обороны вытянул их, заняв и коридор.
- Угу, - удовлетворенно сказал Василий Семенович. - Теперь надо проверить.
Он поднялся по трапу и направился к пакетнику.
Чьи-то длинные ноги преграждали ему путь. Василий Семенович не привык, чтобы ему преграждали путь. Пусть даже и ноги. В сверкающих ботинках. Он заглянул в отсек: "Что это у нас там?"
Маршал Гречко увидел абсолютно лысую голову, грозно сверкающие глаза, грязную робу без номера, национальные чукотские галоши на босу ногу...
Гречко прошел войну, повидал всякого, но такое... такое зрелище оказалось тяжелым даже для боевого маршала, министра Обороны.
Ноги нашей Обороны так быстро втянулись обратно в Центральный, что треск суставов услышал даже вахтенный у трапа.
Василий Семенович щелкнул пакетником и вернулся обратно, подарив по пути еще один взгляд главе нашей Обороны.
Маршал даже привстал. И проводил взглядом нырнувшую в люк фигуру.
Нет-нет, ничего Василию Семеновичу Гречко не сделал. Но завтра...
А завтра Василия Семеновича НачПО собственной персоной схватил за кожистое образование в районе загривка и вовлек в геенну огненную. То есть в штаб.
- В-вы! - взвыл он, корчась в истерике. - Вы что себе позволяете?! Да как вы могли?! Такое! Себе! Позволить!
Василий Семенович молчал.
- А-а-а! Р-р-р! - кричал НачПО, мечась по кабинету, бешеный. - Вы хоть знаете кто это был?! А?! Кто это был, товарищ матрос, вы знаете?! Я вас спрашиваю!!!
Василий Семенович смотрел в окно. За окном падал снег.
- Идиот! Сука! Дурак! Скотина! - корчился НачПО. Звезды на погонах дрожали и переливались, грозя сорваться. Еще бы, в его дивизии министра Обороны... чуть не послали... в известном направлении.
- В-вы! Вы хоть знаете... - надрывался НачПО. Его взгляд остановился на висевшем на стене портрете Брежнева. Неизвестно почему, но это радовало.
- Вот! Вот! - тыкал в сторону Генсека НачПо. - Вы знаете хотя бы, кто это?! Кто это, товарищ матрос?! Кто?! Кто?!
Василий Семенович смотрел в окно. За окном чистили плац. От снега. Снег падал, а его чистили. И то, что десять минут назад было уже очищено, еще через десять минут было снова засыпанным.
- Кто?! Кто?! Кто это?! - рычал НачПО. Его замкнуло. Леонид Ильич с высоты своего положения снисходительно наблюдал истерику. - Кто?! Кто это, товарищ матрос?!
Впервые Василий Семенович решился изменить себе. Он взглянул на танцующего перед ним НачПО, перевел взгляд на портрет.
- Эйзенхауэр, - буркнул Василий Семенович. И снова вернулся к созерцанию заоконного пейзажа.
- А... - НачПО зашатался, словно получил удар под дых. - К-как... Эй...
И добравшись на подгибающихся ногах до телефона, тут же вызвонил командира Василия Семеновича.
- А я!... А он!... - выплескивал он на командира, брызгая слюной. - Эйзенхауэр!
Командир морщился.
- Василий Семенович, - сказал он, когда смысл до него дошел. Наконец-то! - Вот товарищ Начальник Политотдела интересуется: кто это, на портрете?
Василий Семенович набрал воздуха в грудь и начал:
- Генеральный Секретарь Коммунистической партии, Председатель Президиума... - и так далее, с перечислением всех званий и должностей, - ... четырежды герой Советского Союза, Леонид Ильич Брежнев.
- Вот видите, - сделал себе удовлетворение командир.
НачПО, возможно впервые со времен сопливого лейтенантства, почувствовал себя дураком.
- А-а-а, - прохрипел он. - А почему ж ты мне хрень отвечал?!
Василий Семенович снова смотрел в окно.
- Хрень спрашивали, хрень отвечал, - проговорил он, не поворачиваясь.

Вот такой был матрос Василий Семенович. Была у него жена, трое детей, любимая яранга и стадо оленей.

Во вчерашнем выпуске (1541 от 10.01) уважаемый FLYIN с болью, как мне показалось, написал:
"Неужели бывают генералы и адмиралы с прекрасными личностными качествами? Даже уже и не верится".
Нашёл сюжет по заданной теме. Посылаю, ничего не меняя и не "причёсывая". Хочется верить в лучшее.

КОМБРИГ ЗАТУЛА.

К командиру 175 бригады ракетных кораблей контр-адмиралу Владимиру Петровичу Затуле подчинённые относились с нескрываемым уважением и даже любовью, если это слово вообще применимо к обозначению взаимоотношений на Флоте. Грамотность и работоспособность сочетались в его личности с человеколюбием, что для начальников его ранга было явлением, мягко говоря, нераспространённым. В Камрани, например, он распорядился, чтобы сто процентов личного состава кораблей нашего соединения (около 2000 человек) имели возможность сойти на берег и искупаться в море, а ход выполнение своего приказания контролировал лично на вечерних докладах.
Противолодочную ракету "Вихрь", размещённую на чудовищной транспортировочной тележке, комбриг катил вместе с нижними чинами в адмиральской форме, напевая: "Привыкли руки к стопарям...". Его подчёркнуто изящная фигура привела к рождению анекдота. Владимир Петрович лично разрешил мне его рассказывать на одной из наших недавних встреч.
- А где Затула? Что-то его не видно.
- Да вон он! За леерной стойкой спрятался.

А этот урок, приподнесённый комбригом, запомнился особенно.
"Минск" выходил на ракетную стрельбу главным комплексом. И так случилось, что второй в мире комбат "Базальта" Шура Трофимов, стрелявший всегда в парадной форме и в "стрельбовых" запонках, не прибыл на крейсер с берега. Что делать?
Комбриг приказал доложить свои соображения командиру БЧ-2 офицеру Х.
- Товарищ комбриг! Предлагаю выходить на стрельбу без командира батареи Трофимова.
- Кто его заменит?
- Его заменит старшина команды мичман Побудей.
- Какие предпосылки для этого?
- Побудей - дисциплинированный военнослужащий, коммунист с трёхлетним партийным стажем, он...
Разъярённый комбриг шваркнул адмиральской фуражкой об стол и на высокой ноте уничтожил подобострастно имитировавшего преданность великой идее пустозвона.
- Да я ещё более дисциплинированный воин! У меня двадцать пять лет партийного стажа! Я - адмирал, наконец! Но я не могу заменить разгильдяя Трофимова при выполнении ракетной стрельбы!
Выход задержали. Шура был доставлен из дома на причал в персональной "коломбине", чем всю жизнь гордился. Стрельбы прошли успешно, но Шуру, тем не менее, строго наказали.
А что касается мичмана Побудея, то он вполне был готов заменить комбата. Но дело-то совершенно не в этом!

Ну, за первую мою историю меня не сильно били, поэтому решил продолжить. Жаль, не умею красиво излагать события - одну суть, по-военному.
Эти две истории о прекрасном человеке - нашем начальнике училища. Он уже не с нами, пусть земля ему будет пухом.

Начальником нашего училища был генерал, фронтовик. Курсантам он был как отец родной. Нас он ласково называл «сынки» и не было случая, чтобы он на кого-то прикрикнул или наказал.

Однажды я, в то время сержант, оставшись за старшину, вел роту на обед. Как и положено по уставу, рота исполняла строевую песню. Мы пели песню «Порядок в танковых войсках». В этой песне были такие слова: «Скучайте, девушки, скучайте. Солдату ваша нужна тоска».

Когда рядом не было офицеров, мы, молодые балбесы, вместо слова
«тоска» вставляли другое, совершенно неприличное слово, да простят меня женщины (смысл песни становился, правда, более правильным).
Так было и в этот раз. Рота горланила песню. Вдруг я с ужасом увидел стоящего за углом нашего генерала, который внимательно слушал нас.

«Сынок, иди сюда», позвал меня генерал. Я на полусогнутых ногах подрулил к начальнику училища.
«Что это вы поете?»
«Порядок в танковых войсках, товарищ генерал!» - бодрым от страха голосом доложил я.
«Я понимаю, что порядок... А вот там... Солдату нужна... Что нужно-то солдату, а, сынок?»
«Солдату ваша нужна ТОСКА, товарищ генерал!»
«А-а-а, тоска» - пробормотал генерал, - «а мне послышалось - 3,14да. Видно, старый стал. Ну ладно, можешь идти!».

А вот еще про нашего начальника училища, повторюсь, прекрасный был человек.
В этом эпизоде тоже, к сожалению, не обойтись без «ненормативной» лексики, не то получиться, так что еще раз извините.
На входе в училище находится КПП - контрольно-пропускной пункт, на котором дежурит сержант. На КПП есть городской телефон с односторонней связью. Из города на его номер можно было позвонить (чтобы, например, сообщить о каком-либо ЧП), а в город - нет.
Местные красавицы быстро узнали номер этого телефона и круглосуточно звонили, желая познакомиться - профессия офицера была очень престижна в наши времена. Естественно, занимать телефон неслужебными разговорами категорически запрещалось.

Однажды заходит наш генерал на КПП, а там сержант по телефону с девушкой болтает. Так увлекся, бедняга, что генерала и не видит, спиной к нему стоит. Уже оговаривает время и место встречи с девушкой (а положено, опять же, подать команду «Смирно» и т.д.).

Наш начальник училища был большой добряк, но и он оторопел от такой наглости.
Мало того, что по служебному телефону с девушкой общается, так еще и на генерала ноль внимания. К тому же генерал в этот день находился почему-то в дурном расположении духа, что с ним бывало очень редко.

Желая все-таки обратить на себя внимание, он похлопал сержанта по спине. Тот обернулся и в ужасе застыл, держа в руке телефонную трубку.
«Как вы выглядите, как я вас узнаю?» - кричала в это время девушка в трубку.
(В самоволку, естественно, «по-гражданке» бегали).
«Алло, так как же я вас узнаю?» - продолжала девушка в молчащий телефон.
Генерал взял трубку из рук остолбеневшего сержанта и поднес к уху.
«Так как же я вас узнаю?» - в который раз повторила девушка.
« А я буду стоять и обеими руками за хуй держаться» - мрачно сообщил ей генерал и повесил трубку.

Пока все. Если не будете сильно ругать - еще историй 50 расскажу.