Мускат

Не знаю точно зачем, но стояли на берегу Карантинной бухты в свое время две громадных тарелки-антенны.
Причем стояли они строго вертикально, визуально издалека казалось, что нижний край этих тарелок упирается в землю, и ориентированы были приблизительно куда-то на северо-запад. В принципе, все, кто бывал в Городе и хоть раз выходил из Городской бухты на катере, а катера ходили на городские пляжи - Учкуевку и Омегу, эти антенны прекрасно видели.
За все время службы я так и не удосужился толком узнать, для чего эти сооружения предназначены и, стало быть, какую функцию выполняют. На радиолокационные станции, вроде, не похожи, так что, скорее всего, что-то связное. Ну да бог, в конце-концов, с назначением, не об этом речь. Отмечу только, что подходы к этим самым тарелкам охранялись весьма даже очень тщательно, а любые попытки поинтересоваться: «Что это?» или «Зачем это?» пресекались по всей строгости законов компетентных, так сказать, органов.

Не могу сказать о других военных учебных заведениях, но наш училищный «папа» - вице-адмирал Хворостянов - был военным, выражаясь современным языком, весьма авторитетным. То есть, как гласили слухи - имел от Главкома «карт-бланш» на некоторые права, которые, как правило, начальникам училищ не даются. Так вот, если память мне не изменяет, выгнать из училища пятикурсника по закону мог только Главком. А вот нашему вроде бы такие права сам Главком и делегировал. Хоть, может, это и училищные легенды. Не могу не отметить к слову, густой «командирский» голос - так и хочется сказать «рык», которым наш папа обладал. Когда первый раз перед училищем выступал его сменщик - Соколан - то при первых же его словах все училище дружно взвыло - настолько разительным был контраст «папиного» рыка и довольно высокого Соколановского голоса.
Только вот с этими самыми правами-легендами связана одна история, которую попробую сейчас изложить.
В нашем училище, как и всяком военно-морском, строевой подготовке уделяли почему-то болезненно-пристальное внимание. Впрочем, это было, скорее всего, данью традиции, так как о таком же вдумчивом отношении к шагистике писал еще Соболев в своем «Ветхом Завете» для всякого офицера флота - книге «Капитальный ремонт».
Так что шагали, строились, перестраивались мы достаточно часто и помногу - но, как правило, в составе рот или максимум - курсов. То есть общеучилищное построение вне каких либо праздников или торжественных событий было достаточной редкостью.
А в тот приснопамятный понедельник утречком училище было, во изменение обычной практики, полностью построено на плацу перед учебным корпусом.
После небольшого ожидания из центральных дверей училищного корпуса неторопливо вышел Хворостянов - «Хвор» в курсантской среде, в сопровождении свиты. Почти позади всех тянулись два «пятака»-пятикурсника в форме три, а не робах, более уместных в обычный рабочий день.
Заместитель начальника училища, откомандовав положенное, доложил, и «папа» выдвинулся к микрофону.
- Товарищи курсанты - прорычал он привычное обращение - ...
Далее, не желая - да и не помня все краски выступления адмирала, я позволю себе изложить суть дела своими словами.
...Где и до какого состояния приняли на грудь два веселых друга, история умалчивает. По крайней мере, их версия была совсем уж смешной, и об этом чуть позже. Однако же, находясь в состоянии явно эйфористическом, они заспорили. И предмет их спора был уж если не фантастическим, то совершенно нетривиальным. Спорили они о том, насколько сильным будет, да и вообще будет ли эхо, если встать, к примеру, на земле у самого края тех самых, помянутых в начале повествования тарелок, и покричать. Пьяному море по колено, а уж тем более какая-то там охрана объекта. Так что всполошились бравые часовые у охраняемых антенн только тогда, когда услышали в тишине южной ночи в районе антенн какое-то, но явно человеческое завывание. Там героев-курсантов и повязала набежавшая группа под руководством начальника караула. Как курсачи попали на особо охраняемую территорию, они ни на момент задержания, ни на следующее утро внятно объяснить не смогли, так как попросту сами этого не понимали. Из всех объяснений внятным было только, что «шли-шли - и пришли».
Представители особого отдела, отвечавшие за охрану этих самых антенн, бились в конвульсиях и рвали волосы на организмах, совершенно причем безрезультатно, - кроме вышеизложенного от фигурантов добиться ничего было невозможно.
С тем их и препроводили в родное училище на решение начальника.
Так что окончание выступления «папы» я постараюсь все же передать в прямой речи.
- Так вот, товарищи курсанты! Когда я спросил этих индивидов, что они пили, коль пришли в такое плачевное состояние, они осмелились заявить мне, что выпили по стакану муската! Это - вопиющее хамство, недостойное будущего морского офицера! С двухсот грамм муската - опьянеть!! Но это, товарищи курсанты, не главное! Главное - настоящий морской офицер никогда на будет пить благородный напиток стаканами!!! Вы - будущие офицеры, а не подзаборные алкаши!! Это вопиющее нарушение всех возможных писанных и неписанных канонов офицерского корпуса Военно-Морского флота!
За грубейшее нарушение правил хорошего тона я решил отчислить данных курсантов из училища!!!! Приказ подписан! Срезать с них погоны!
И командир роты, стоявший сзади, на глазах двух с половиной тысяч стоящих в строю, срезал погоны и увел «героев» в двери учебного корпуса.
Училище замерло. Наверное никогда до и никогда после не исключали с такой формулировкой.
- Командирам рот - действовать по плану...

Так закончилось то памятное построение.
Конечно, я, как и все, не сомневаюсь, что в официальных документах формулировки были изменены.
Но что поделать, наливая себе иногда пурпурной благодати, все время вспоминается - нельзя хлестать мускат стаканами.
Так-то.

Дело было в январе 1981 г. в Афганистане. Вертолетный отряд (Ми-8, Ми-8МТ) стоял в районе города Баграма. Из штаба группы (ограниченный контингент советских войск) поступила телефонограмма, что в ближайшее время в расположение отряда прибудет генерал армии **** (фамилии не помню), который желает осмотреть артиллерийскую позицию на соседнем хребте (что-то около 100 км от Баграма).
Начальство в мыле. Прежде Персоны в отряд прибывает толпа из офицеров ГРАУ и ГРУ, которые объясняют, что данная Персона из группы генеральных инспекторов МО СССР (была такая контора, где доживали свой век зажившиеся на свете, но еще полезные высшие офицеры), Герой Советского Союза и т.д., а самое главное, хороший знакомый и чуть ли не кровный брат САМОГО (т.е. Л. И. Брежнева). Начальство прониклось, и обстановка в отряде стала очень нервной (дрючили за малейшие мелочи).
Наконец, наступил этот День. Товарищ генерал армии оказался бодрым, сухощавым дедком (на вид лет семидесяти), который с начальством держался
подчеркнуто официально, зато с младшими офицерами, а особенно рядовым
составом был весьма приветлив и добродушен. Праздненства в честь прибытия продолжались два дня, в процессе которых высокого гостя пытались убедить отказаться лезть в горы и ограничить экскурсию Баграмом и тщательно охраняемыми окрестностями.
Но дедок уперся. Он хмурил седые брови и веско стучал кулаком по столу,
ругаясь, что нормальной батареи он не видел с сорок третьего года, когда
на Дуге получил тяжелое ранение, и подлецы-врачи отстранив его от строевой службы, обрекли на позорную штабную работу.
Делать нечего. Семь часов по козьим тропам на "козле" (автомобиль системы "УАЗ") для столь почтенного гостя отпадали. Значит - вертолет. А вертолет - это опасно. Как раз в это время, духи приноровились лупить по нашим вертушкам из чего попало (потолок вертушки - 4000 м, а горные вершины там доходят примерно до той же отметки). Однако, тарищ генерал всех построил и приказал подать вертолет.
Операцию доставки разработали часа за три. Для начала вызвали две пары
Ми-24 от соседей (прикрывать), а потом составили группу из трех машин,
которые пойдут уступом до самой позиции. Во избежании досадных недоразумений, высокий гость лично и произвольно выбрал первую попавшуюся машину (хвостовую), в которую и сел, составив себе компанию из командира отряда, пары офицеров ГРАУ и неизвестного количества водки.

Что было дальше? Правильно! Подлые духи ахнули из какой-то крупнокалиберной херни прямо по генеральскому вертолету, всего за пару минут лету до позиции! Командиру экипажа перебило ноги (он потерял сознание) и машину тянул до точки правый пилот (лейтенант Вася Гарафутдинов, полгода, как из училища). Дотянул. Сел.
Тарищ генерал армии вылез из салона красный как рак (а брови стояли дыбом, как рассказывал Вася). Дед стиснул Васю во фронтовых объятьях, крепко расцеловал, и прерывающимся голосом произнес:
- Сынок! Дорогой ты мой... Красное Знамя тебе! Слово генерала! Крути дырку!
Немного успокоившись и оставив Васю в покое, тарищ генерал армии грозил
командиру отряда пальцем и повторял:
- Слышишь, подполковник?! Орден Боевого Красного Знамени парню! Понял?! Сам проверю!
... В общем, экскурсия закончилась благополучно (духи больше не покушались на высокого гостя), и Вася растрезвонив всем о происшествии, стал ждать законной награды (в те времена орден БКЗ это было очень и очень!). Командир отряда (делать нечего, мое дело маленькое!) накарябал представление и отфутболил в штаб группы. Однако, вместо ордена Васю, командира и замполита вызвали в политотдел, где ласковый полковник с орденом Красной Звезды смерил их упрекающим взглядом и проговорил:
- Гарафутдинов, а ведь вы... не КОММУНИСТ?
Вася покраснел:
- Не успел, товарищ полковник... Кандидат я...
- Плохо, товарищ лейтенант... У вас в отряде еще ни один коммунист боевых наград не имеет, а тут вы... А? Как так получается?
Командир отряда смерил замполита уничтожающим взглядом и тот закашлявшись прохрипел:
- Виноват... Исправим, товарищ полковник!
- Поздно, ребята... - полковник вздохнул, и вытянул откуда-то из ящика
плотный бланк, - Москва "Красное Знамя" завернула. Вот если бы коммунист... А так не тянет. Переписывайте.
- На что переписывать?
- На ЗБЗ (медаль "За боевые заслуги"). И в партию лейтенанта поскорее
принимайте. А то мало ли...
... Мудрый полковник со "звездочкой" как в воду глядел. Пока суд да дело,
(в подробности вникать не будем, долго) Васе и ЗБЗ обломилось. Правда, в
партию его приняли. Через семнадцать месяцев (срок кончился) счастливый
старший лейтенант Гарафутдинов уехал на Дальний Восток, имея на груди
медаль "От благодарного афганского народа" и крылышки летчика первого
класса. Жаль, конечно, орден... Да и медаль красивая... Ну да Бог с ними
(тем более, тарищ генерал армии помер сразу за Леонидом Ильичом).
Вася! Если вдруг прочитаешь, привет тебе от техника группы регламента и
ремонта, которого вы все звали Скелетом!!!

http://anekdot.ru/an/an0703/jxbtracoe070325,10.html

ЗАПИСКИ НЕГОДЯЯ
(продолжение)

ВЛИВАНИЕ

Дневной коллектив состоял из одних женщин - врачей, медсестер и санитарок, - и обе стороны, разделенные гендерным, как сейчас принято выражаться, барьером, с интересом присматривались друг к другу. Вскоре после вступления двух сторожей в массажную деятельность, случился праздник - Международный женский день. В ординаторской под конец рабочего дня был накрыт стол, - несмотря на голодное время, он ломился и сверкал. Горели свечи, женщины изображали светских львиц, новые массажисты купались в ароматах и шелесте платьев. Двое мужчин были точками конденсации, если заимствовать термины, а может и точками концентрации напряжений. Коллектив раскололся на две группы, которые, вращаясь вокруг массажистов, перетекали одна в другую, завихряясь и считывая информацию с объектов исследования. Но эти хороводы возникали не стихийно - их заводили две главные соперницы, уже знакомые нам завстационаром невропатолог Л. и рефлексотерапевт-иридодиагност З. - блондинка и брюнетка. Ровесницы, старше наших героев на три года, они сразу возглавили праздник, мягко конкурируя и по-дружески пикируясь.
- Я хочу выпить, - поднимала свой бокал З. - за нашу заведующую, красавицу, натуральную блондинку, что редкость в нашем гидропиритном мире, а главное - за ее выдающиеся административные способности!
Чтобы понять тост, нужно знать, что Л. считала себя выдающимся врачом и тоже пыталась лечить иголками после двухнедельных курсов повышения квалификации. Поэтому в ответ она пыталась уязвить соперницу:
- Ну, про мою красоту ты лукавишь, - у меня был только один муж, а у тебя уже третий, и еще очередь за ним стоит! Спрос говорит сам за себя...
И они, дружески улыбаясь, чокались. Возможно, такими обоюдоострыми они были только в присутствии свежих мужчин. И мужчины уже отметили, что именно эти две особи в белых душистых халатах могут стать возбуждающим фактором их тяжелой дневной работы.
Когда было выпита половина стоящего на столе, массажист Х., оценив степень румянца женских ланит, предложил потанцевать. Он предложил это сидящей рядом З.
- Ты сначала Л. пригласи, - на ухо сказала она. - Субординация, сам понимаешь.
Л. с удовольствием отозвалась на приглашение, он поставил свою волшебную кассету, и вот уже они скользят в полутемном коридоре. Массажист У. еще не дошел до танцевальной кондиции, поэтому в коридоре больше никто не танцует.
Неожиданно для Х. его партнерша захватила инициативу. Она начала рассказывать про свою жизнь, про своего мужа-негодяя. Который изменил ей, она была в шоке, она не могла представить, не могла простить (слезы показались на ее прекрасных глазах - написал бы тут настоящий писатель), и существовать вместе было уже невозможно, несмотря на то, что он просил прощения на коленях... Массажисту стало скучно, однако он терпел, зная, что уметь выслушать - уже полдела. Но когда он понял, что танцуют они уже долго, а главное еще не сделано, перешел к решительным действиям.
- Да все мужики - уроды, - сказал он, стремительно врываясь в доверчивую женскую душу. - Мне жалко женщин. Как бы они ни искали, достойных просто нет.
- Неужели ты тоже? - спросила она, мерцая в темноте мокрыми глазами.
- Конечно. Хочешь правду? Вот я танцую с тобой, слушаю, а сам думаю - несколько минут нечаянной и дозволенной близости мы используем не по назначению. Танец - это ритуал, допускающий самое широкое толкование. Я держу в руках самую красивую женщину, мы движемся под музыку, полумрак, мои пальцы могут скользить по ее спине... вот так... подбираясь к оголенной шее... касаясь ее... а мои губы могут шептать ей на ушко вот эти слова... и даже невзначай касаться ее ушка... вот так... и вдыхать аромат ее волос... скользить губами по ее щеке... к ее губам... которые приоткрываются навстречу...
И они, естественно, поцеловались.
- Голова закружилась... - сказала она. - Все, надо увольняться. Целуюсь с малознакомым мужчиной...
- С уродом...
- Не наговаривай на себя...
И они еще раз поцеловались.
Вдруг из маминой из спальни... Нет, ноги доктора З. хоть и были кривоваты, но той особенной, порочной, возбуждающей кривизной, которая всегда нравилась сторожу Х. Итак, из кабинета послышалась ожесточенная дробь каблуков, и с криком «Кадриль моя!...» в коридор выскочила доктор З. Она подтанцевала к паре, схватила массажиста Х. за руку, выдернула из объятий Л. и, продолжая бить чечетку, потащила по коридору. Мелькнуло, удаляясь, удивленное лицо Л. Массажист Х., чтобы сгладить, начал подпрыгивать, имитируя кадриль. Л. постояла и ушла в кабинет. Грохот тут же прекратился, и пара поплыла под «Энигму».
«Переходящее красное знамя, - подумал массажист Х. - Не будем терять инициативы».
- ...Пришла оригинальная мысль, - сказал он, запуская нежность в ладони, лежащие на ее спине. - В отличие от народных танцев, высвобождающих коллективное начало, медленный танец - это союз двух индивидуальностей, дозволенная близость. Ритуал такого танца допускает самое широкое толкование. Я держу в руках необыкновенную женщину - сочетание ума и красоты пугает, но и возбуждает. Где, кроме танца, представится возможность обнять ее в полутемном коридоре, скользить пальцами по ее спине к оголенной шее, гладить ее... вот так...
- Спокойно! - сказала вдруг З. и больно ущипнула Х. за плечо. - Я уже третий раз замужем, и поняла, что дело не в том, что мужики плохи, а во мне самой. Но мой интерес к очередному мужу иссякает только на третий год совместной жизни, - а у меня пока идет второй. Так что, никаких поползновений. Мы с тобой будем вести умные беседы. Я даже на массаж к тебе пока не решаюсь. Хотя, все пациенты хвалят, особенно им нравится психологическая обстановка вашего кабинета, говорят, весело там. Так что решусь, может. Хотя, - она приблизила губы к самому уху Х. - стра-ашно!
- А вот это уже интересно, - сказал он в ее ухо, касаясь губами. - Фобии надо лечить, могу помочь. Буду ждать...
- Жди, жди, негодяй...
И они вернулись в комнату к общему веселью.
Там уже все смешалось. Массажист У. сидел рядом с Л. и пытался налить ей вина, целясь пьяным горлышком в рюмку. З. села на свободное место по правую руку Л.
- Дай-ка я сама, - сказала Л., забирая у массажиста У. бутылку. Она взяла в правую руку бокал, в левую - бутылку и, дождавшись очередного взрыва смеха, смеясь вместе со всеми и не глядя на опущенные под стол бокал и бутылку (массажист Х., случайно глянув, уже понял, что сейчас будет), плеснула из бутылки красное вино мимо бокала прямо на колени З., обтянутые зеленым с искрой платьем. И тут же повернула голову со словами:
- Ой, прости, пожалуйста, я тебя облила...
Но З. рядом уже не было - она почему-то сидела в другом конце дивана. Оглянувшись, усмехнулась:
- Все нормально, ты на пол попала...
Массажист Х., с восторгом посмотрев битву титанок, позвал массажиста У. покурить. В туалете массажист У., уперевшись в кафельную стену лбом, сказал:
- Опять перепил, блин! Но какая женщина! Пока вы там с З. танцевали, Л. затащила меня в рефлексокабинет и засосала так, что чуть наизнанку не вывернула. А потом сказала, что девушек мне назначать не будет...
- Слава богу, спасся, - перекрестился Х.
Когда вернулись, на столе царила разруха, и З. говорила смотрящим в ее рот женщинам:
- ...Недаром же сказано: все мужики - козлы, все женщины - бляди...
Переступая порог и слушая эти слова, массажист Х. возликовал - какая же тут свободная обстановка, не хуже чем в армии, - мы явно сработаемся! И влился, полностью раскрывая карты, защищая женщин:
- А я люблю блядей...
Общий смех пресекся. Все повернули головы и с недоумением посмотрели на улыбающегося массажиста Х. Рядом с ним согласно хихикал массажист У.
З. насмешливо оглядела Х. с ног до головы и процедила:
- Я сказала: бед-ня-ги!

(окончание следует)