Честно делюсь взятым отсюда:
http://www.anekdot.ru/an/an0703/o070314;10.html
© drblack - http://www.creomania.com

Как полковник Крокодил в наряд ходил

Поступив в Артиллерийскую академию, будущий полковник Крокодил, а ныне пока еще майор, мой отец наконец-то почувствовал себя цивилизованным человеком! А что? Красота же, сиди себе, да учись, никаких тебе дурацких нарядов, караулов и прочей лабуды. Единственное, что могло омрачить, нет, скорее даже разнообразить жизнь слушателя академии, так это редкие наряды в городской патруль. А так, все время посвящено было только учебе, практике, и боевой работе, что отец, безусловно, считал справедливым.
Изредка случались разнообразные проверки, и весь личный состав строили на плацу. Приезжий генерал ходил потом вдоль строя, и, внимательно выпучив глаза, подолгу смотрел в лица офицеров. Трудно сказать, что именно он силился в них увидеть, поскольку печатью интеллекта его собственное лицо омрачено не было...
Но такие проверки практически никогда не были неожиданными, о них узнавали заранее и заранее готовили слушателей к этой неприятной процедуре - заглядыванию в пустые, навыкате, генеральские глаза.
В этот раз, построение оказалось для моего отца неожиданностью, придя утром на занятия, он оказался почему-то не в классе, а на плацу, не очень понимая, что он здесь делает, и зачем его сюда вытащили.
- Равняйсь! Смииирно! - прогремел полковник, начальник факультета.
Залетный голубь шарахнулся голоса и об окно. - Первая шеренга четыре, вторая три, третья два, четвертая один шаг вперед. Шаааагооом МАРШ!
Выдав такую мудреную формулу, полковник еще некоторое время пытался отдышаться:
- Таааак, что-то мне это все не нравится, - пробормотал отец и покосился на соседа справа, - Слышь, Сань, а по какому поводу нас тут строят-то? Что случилось?
- Потом скажу, лучше делай как я, - прошипел Саня, а потом с ним стали
твориться странные метаморфозы. Ростом 190 сантиметров и косая сажень в плечах, майор Саня вдруг как-то скособочился (скосоебило его, как верно заметил мой отец), согнал глазки в кучку к переносице, расправил ремень и пустил дебиловатую слюну...
Поразившись такому искусству превращения из бравого офицера в подзаборное чмо, отец тем более заподозрил неладное, но повторять путь из бабочки обратно в гусеницу, как продемонстрировал Саня, не решился.
Не для того в армию пошел, не для того спортом занимался. Вместо этого отец выпрямился, расправил плечи, молодцевато поправил усы и сотворил "преданный" взгляд, который так любят командиры всех рангов.

Вместе с начальником факультета вдоль строя ходил комендант академии, придирчиво осматривал слушателей и тихонько командовал понравившимся ему:
- Шаг вперед, шаг вперед, - задержавшись у майора Сани, комендант скорчил рожу типа "Наберут, бля, дебилов" и отправился дальше, к стоящему на вытяжку моему бате.
- Вот, смотрите, как выглядеть надо, - похвалил комендант, - Шаг вперед!

Путем такого нехитрого кастинга было выбрано десять офицеров, остальных
командиры благосклонно отпустили на занятия, а потом ошарашили "счастливчиков" новостью:
- В Академии со следующего месяца возобновляются наряды для слушателей. Вы, как наиболее достойные, посменно будете нести службу Дежурными по академии, остальные станут ходить в наряды по столовой. Не так часто как вы, конечно, но ведь вы же лучшие!
Тут уж отец позавидовал Сане и погоревал, что так виртуозно исполнить дебила ему не суждено. Станиславский потерял великого актера в лице майора Сани.

Со следующего дня в течение месяца каждый день после занятий для десятка обреченных проводились занятия по строевой подготовке, знаниям уставов, а так же строевые смотры. В общем, тот еще ад, тут уже не до занятий, гоняют майоров с капитанами, как молодых бойцов в учебке.
По результатам обучения еще и зачет сдавали! Во как! В наставниках у будущих защитников служебного пистолета и книги "Приема и сдачи наряда" был лично сам комендант, то есть все было очень серьезно.
Итак, наступил ОН! Час "Ч". Моего отца поставили дежурным по Академии!
Старательно неся службу, он не спал всю ночь, пытаясь ко всему прочему догнать своих однокашников в учебе, поскольку уже успел значительно отстать. Раннее утро и коменданта вместе с ним, он встретил сверкающими, красными с недосыпа глазами. Но полковник не заметил этого. Как настоящий деятельный военный (читай долбоеб с рождения) полковник решил провести с Первым Дежурным последнюю тренировку перед... ВНИМАНИЕ! Встречей Самого!
Звучит, да? По крайней мере, когда полковник говорил об этом, его лицо
принимало торжественное выражение. Еще бы, это же САМ генерал-полковник!
Начальник академии! Значит, встретить его надо не просто хорошо, не просто отлично, а идеально!
С шести утра и до половины девятого, позабыв в азарте про то, что дежурный не спал и даже не завтракал, комендант гонял его по плацу, стремясь добиться своего, одному ему известного идеала.
- Бля, да не так! Что ты как бочонок переваливаешься? Ногу тяни! Выше! Выше, кому сказал! Жопу не отклячивай! И запомни, машина Самого (секунда благоговения) останавливается вот здесь, видишь? - отец видел, на том месте, где останавливалась машина, был нарисован белый круг, обозначающий место встречающего его дежурного. Судя по тщательности, рисовал круг комендант лично. - До круга от дверей ровно четыре шага строевым. Не ползком, не переваливаясь, как пингвин, а строевым, нах! На исходную!
Блин, показываю. Бестолочь, смотри. Значит, подъезжает машина, ты выскакиваешь, четыре строевых и открываешь дверцу, вот так.
Полковник невероятно изящно, как вышколенный лакей, полусогнулся, открыв
воображаемую дверцу, потом выпрямился:
- Вылезает нога в штанах с лампасами, ты уже должен стоять смирно.
Только он выберется из машины весь, сразу кричишь "Смиииирноооо!", -
рявкнул комендант. На свою голову снова залетевший в академию голубь, опять шарахнулся об стекло. - Генерал-полковник тебе так ручкой помашет, типа "Воль, вольно", но ты только руку от башни уберешь. Потом, на пол шага за спиной Самого, идешь и докладываешь о том, что случилось за ночь. Понял, бестолочь?? А потом открываешь ему входную дверь, вот так.
Полковник благородной рысью рванул к здоровенным, трехметровым дубовым
дверям и в полупоклоне открыл их.
- Все понял, мудак? Смотри мне, не дай бог облажаешься, я тут, неподалеку буду...
Комендант скрылся, и скоро из-за угла показался его любопытный глаз. Батя, голодный, не выспавшийся и злой, с гудящими от строевой ногами, остался встречать въезжающую через ворота черную "Волгу". Вот он, момент истины!
"Волга" остановилась на положенном ей месте, и отец строевым, стараясь выше
тянуть ногу, (Кремлевский полк от зависти ест свои сапоги) чеканит шаг и
встает точно в предназначенный ему круг. Мысленно стараясь не выглядеть
как комендант, открывает дверцу машины. Комендант, сука, не соврал! Первой из машины показывается нога, затянутая в форменную брючину с красными лампасами.
- Смммииииирнооооо! - рявкнул отец.
- Бля, рано! - тихонько донеслось из-за угла.
Из машины, пыхтя и ворочаясь, вытащил свою стопятидесятикилограммовую тушку генерал-полковник. При росте в 160 он казался просто колобком. "И это я-то как пингвин? ", подумал отец.
- Вольно-вольно, - добродушно и сонно ухнул начальник академии, и, переваливаясь с ноги на ногу, медленно и важно, направился к дверям. Отец, аккуратно семеня позади, сделал доклад, потом обогнал Самого и первым подскочил к дверям. Потом потянул их на себя... Первым в помещение вошло пузо, а потом его владелец.
И вот черт его знает! То ли оттого, что не спал ночь, то ли оттого, что не
завтракал, а может, от волнения и тренировок, но батя не смог удержать
трехметровую тяжеленную дверь на могучей пружине еще петровских времен.
В тот момент, когда поле видимости неторопливо покидала жопа генерала,
руки бати не выдержали, и дверь, со скоростью близкой к световой,
понеслась к точке рандеву с жопой Самого!
Отец зажмурился.
Сначала раздался тяжелый, мощный удар-хлопок, и полтора центнера тушки
генерала влетели в здание как пробка от шампанского в потолок.
Следом за звуком вылетел из-за угла перепуганный комендант, не перестающий материться. Выглядел он как Папа Римский, на глазах у которого сожгли Библию. Комендант ворвался внутрь, по привычке принял позу полупоклон и побежал к растерянно потирающему жопу генералу.
- Новичок-с, вы уж извините! Больше не повторится!
- Я вам, бля, повторю, - возмущенно басил генерал. Парочка удалялась внутрь холла...
Отец остался стоять на плацу в гордом одиночестве.
Больше его в наряды не ставили. Вообще!

Светлой памяти первого Командира первого советского тяжёлого авианосного крейсера "Киев" Юрия Георгиевича Соколова.

КОМАНДИРСКАЯ ПОДГОТОВКА.

- Всему офицерскому составу такр "Киев" и прикомандированному с такр "Минск" прибыть в салон офицеров на занятие по командирской подготовке! Командирам боевых частей обеспечить стопроцентную явку офицерского состава! - тон команды по корабельной трансляции "Киева", да ещё и в исполнении самого кэпа, не оставлял другого выбора, как прийти.
- Товарищи офицеры!
- Товарищи офицеры, - стремительно вошедший в салон командир, капитан 1 ранга Соколов, начал с места в карьер. - Вводная...
Особо дисциплинированные воины начали водить ручками по листкам учтённых блокнотов.
- Я захожу в ресторан "Чайка", где за столиками уже сидите вы, авианосные офицеры, с лоснящимися от предвкушения предстоящих радостей физиономиями. Ваши действия?
Шелест офицерской мысли прекратился, едва начавшись.
- Не морщите репу! Диктую правильные действия по вводной: немедленно расплачиваетесь, снимаетесь и в строю кильватера следуете в "Океан"...
Вводная N2: теперь уже вы заходите в ресторан "Чайка" и наблюдаете командира за одним из столиков...
- Совершенно верно: "девятка"* - раздел - "Океан" - большой раздел - "буки-буки"*! Окончить занятие. Приглашаю к столу.
- Товарищи офицеры!
- Товарищи офицеры...
_______________________________________________________________________
* сигналы боевого эволюционного свода кораблей ВМФ СССР:
- 9 ("девятка") - поворот "все вдруг" на обратный курс;
- ББ ("буки-буки") - ускорить маневр.

ЗАПИСКИ НЕГОДЯЯ
(окончание)

ДЕБЮТ НЕГОДЯЯ

Это грустная история. И не потому, что сторож У. влип. Нет, он не влюбился, как может подумать сентиментальный читатель. Просто отныне за ним был установлен строгий надзор. Ему перестали назначать девушек и молодых женщин. Старики и старухи - вот контингент, на который был обречен мужчина во цвете лет волею его начальницы, невропатолога Л. Харрасмент! - воскликнет подкованный читатель, но мы парируем: сам виноват, не надо было целоваться в рефлексокабинете, не просчитав последствий. А теперь - добро пожаловать в ад! - смеялся счастливо избегнувший массажист Х. Массажист У. был более мягок - его характеризует тот факт, что, имея с начальницей непосредственный контакт, он продолжал называть ее по имени-отчеству даже наедине с другом.
А тем временем по закону сообщающихся сосудов, молодость с листками назначений устремилась в кабинку массажиста Х. Нужно вспомнить, что уже вовсю бушевала весна, орали по ночам коты, протекала крыша, и кровь уже была отравлена гормонами различных видов. Ну как можно работать, когда под твоими руками вздрагивает и покрывается мурашками (золотистые волосики дыбом) молодое женское тело, а в окне синее-синее небо, черные, оседающие в воду сугробы, и солнце из окна падает прямо на ее ноги, и они сияют, повергая сердце массажиста в трепет и превращая его лечебные ладони в коварную нежность... (Думайте, мущщины, прежде чем отпустить своих жен на подобные мероприятия!).
Однако массажист Х. пока и не вознамеривался использовать свое служебное положение. Он просто массировал, наслаждаясь и стараясь доставить наслаждение отдельным пациенткам, приучить их к своим рукам, чтобы вечерами они вспоминали о их скольжении по их спине, животу, ногам, чтобы весь следующий день думали, что скоро снова лягут на эту ласковую кушетку... Он тренировался, запоминая эрогенные зоны, приемы касаний, кожные реакции, смену ритма дыхания, тембра голоса, вздроги и ахи, приоткрывшийся вдруг ротик, моменты, когда нужно прекращать отвлекающие разговоры, чтобы она чувствовала только его руки, только эти руки... Он уже начал подозревать, что женщина любит вовсе не ушами, а кожей, что главное в нашем деле - женщину раздеть, или хотя бы добраться до кусочка голого тела, а там - одна только ловкость рук...
Но идти дальше ему все еще не позволяли честь и совесть. Он и наслаждался и страдал от такой работы. Поэтому нужно было канализировать разрывающее его напряжение - и не где-то вне, или ночью, а прямо здесь и сейчас. Иридодиагност З. пока на массаж не приходила, - только поболтать в перерывах.
А на первом этаже в лаборатории появилась новая медсестра. Она только что устроилась, но уже поразила массажиста Х. обесцвеченным каре, серо-зелеными глазами, ушитым коротким халатом, обтягивающим голодную стать. «Волчица», - подумал он, увидев, как она идет по коридору - как по подиуму, нахально глядя в глаза, - и пригласил ее на массаж.
- Как коллега коллегу, - сказал он, держа под уздцы вставшего на дыбы.
Первые три сеанса массажист Х., обрабатывая длинную узкую спину медсестры Э., непрерывно говорил, нащупывая бреши. Девушка, несмотря на свои двадцать, оказалась давно замужем, с юмором и не стеснительной в выражениях. На четвертый сеанс он, завершая поглаживания, прикоснулся к ее спине губами и заскользил вдоль позвоночника к шее.
- Э-эй, - сказала она, не поднимая головы. - Я сюда пришла, чтобы меня массировали, а не лизали!
Массажист, не смутившись, накрыл ее простынкой («ну полежи, полежи») и вышел из кабинки. Потом они покурили вместе в пристрое, где велись отделочные работы, и который использовался персоналом в качестве курилки. На следующий сеанс он попросил массажиста У. оставить его наедине с медсестрой-пациенткой и повторил опыт. Замечаний на этот раз не последовало, и когда все случилось, она блаженно вздохнула, потягиваясь:
- Прижучил-таки массажист медсестренку...
О, медсестры, имя вам - Любовь! Можно слагать гимны этому сословию, - именно им, а не врачам, часто зашоренным сознанием своей образованности. Как я люблю ваши светлые, пахнущие лекарством процедурные, запах ваших рук - спирт, тальк, резина, - ваши летние униформы, когда сквозь халат просвечивает юное, гибкое, ваши ловкие шлепки по чужим ягодицам и короткое «Подожди, сейчас уколю третью палату», - как я люблю... Но об этом еще спою, а сейчас...
А сейчас в массажный кабинет вошла девушка. Глаза ее были огромны, в них сияла весна, вишневые губа (мы не боимся в таких случаях пошлых сравнений) смеялись. Массажист Х., заполняя журнал, думал: «19 лет, Скорпион по знаку, дом смерти и секса, да и показания - просто седативный массаж, студентка переутомилась». Вдохновившись, он встал и пригласил девушку в кабинку жестом фокусника. Задернул за ней шторку, оставшись снаружи.
- Раздевайтесь, ложитесь, ничего не бойтесь, полностью расслабьтесь, представьте, что я ангел - а я и в самом деле сейчас играю роль ангела - белый халат превращает меня из мужчины в совершенно безопасное существо... - говорил бес.
Она смеялась. За окном стучала о подоконник капель, штора просвечивала солнцем, и Х. увидел тень ее груди...
Он заглянул в кабинку к У. и сказал ему на ухо:
- Смотри и завидуй!
У. встал на кушетке на колени и посмотрел через перегородку. Увидев спину лежащей и ее низ в черных, с просвечивающей белой чайкой, колготках, показал большой палец. Х. тоже посмотрел и нашел, что сверху она похожа на изящное писчее перо, которое только что обмакнули в божественную чернильницу...
Он массировал ее так нежно и медленно (седативно, исключительно по показаниям), что стоять приходилось согнувшись, чтобы не задеть слишком твердым халатом за доверчиво отставленный локоть ее руки, вытянутой вдоль тела. Иногда он заклинивал часть себя под кушеткой, борясь с соблазном.
- Как хорошо, - вздыхала она, улыбаясь с закрытыми глазами. - Я таю под вашими руками...
Но только на седьмой сеанс он решился ответить на комплимент.
- Это потому, - сказал он, - что, когда мои руки ложатся на вашу спину, они превращаются в два языка...
- А во что тогда превращается язык? - засмеялась она.
- Нужно проверить, - сказал он. - В порядке эксперимента...
И, склонившись над ее поясницей, повел дыханием и губами вверх по спине, поднимая волну ее мурашек, придерживая пальцами за тонкую талию, - и она подняла голову, поворачивая к его губам щеку и шепча:
- Так здорово...
А потом она лежала на спине, он нависал над ней и они просто целовались. «Ты меня не тронешь?» - говорила она. «Нет», - мотал он головой. И они целовались.
А потом, уже одевшись, она никак не могла уйти. Смотрела в его лицо, обняв его за шею, целовала и вдруг сказала:
- Я тебя люблю.
- Я тоже... - испуганно сказал он, вдруг понимая, что все пошло куда-то не туда. Наверное, это то самое переутомление, от которого он ее седатировал. И что теперь делать?..
На следующий день, в ожидании ее прихода вышел покурить в пристрой. Там курила медсестра Э. Сел рядом.
- Что, фигуристочку свою ждешь? - сказала она насмешливо. - Запудрил девочке мозги. Неужто уже?
- И не собираюсь, - сказал он. - Она твоя ровесница, но слишком наивна и романтична, зачем портить...
- Ну да, для этого такие как я есть... А видал такие татушки? - спросила она, показывая вкладыш от жвачки. - Хочешь, наклею?
Он пожал плечами. Э. расстегнула его халат, который он носил на голое тело, обнажила плечо и несколько раз лизнула его кожу, чтобы прилепить «татушку» и перенести рисунок. И в тот момент, когда ее мокрый язык гулял вверх-вниз по его плечу, сзади стукнула дверь. Он оглянулся.
В дверях стояла его пациентка и с угасающей улыбкой рассматривала дикую и непонятную картину: медсестра лижет плечо ее любимого массажиста.
За ее спиной запоздало махал руками массажист У. Потом он скажет:
- Она спросила, где ты, ну я и показал. Откуда я знал, что вы там делаете! Не, ну классно Э. тебя лизала! Ой, только не говори, что расстроен. Да ладно, остынет, придет.
Но она больше не пришла...