Продолжение африканских снов

Минометы и девственницы как элементы логистики

И опять дорога. Красная земля, красная пыль, летящая из-под гусениц Мэтлов (МТЛБ - малый тягач легкобронированный - КБ) и из-под колес БРДМов и Шишариков, красные от недосыпа глаза, набивший оскомину пейзаж и бессчетные километры позади, и что немаловажно, впереди. Любая война состоит на девяносто процентов из логистики и тяжелой работы, а сам переход от работы к бою весьма скоротечен и незаметен, и минута там кажется иногда длиннее часа. Так один человек седеет десятилетия, а другой за несколько секунд.

Так же случилось и сейчас. Залп из зарослей, наш ответный огонь, вовремя развернутые Акимом минометы, которые очень удачно накрыли ядро готовящегося к атаке отряда инсургентов, имитация контратаки, еще три залпа 82- миллиметровых мин, и все в шоколаде. На все про все ушло двадцать две минуты. В данном случае все решили минометы, и заслуга в этом целиком принадлежала одному пожилому артиллерийскому капитану. Капитан был из вечных капитанов, у него было среднее военное образование и в армии он держался только потому, что воевал вместе с нашим генералом. Капитан был энтузиастом минометной стрельбы и искренне ненавидел современную методику обучения. Он разработал свою систему, благодаря которой за две недели можно было гарантированно обучить минометные расчеты. Генерал позволил ему экспериментировать, но только с добровольцами, и в добровольцы попал наш взвод. Мы самоназвались «Гвардейской минометной батареей имени капитана Блинова», и пошла работа. Ребята загорелись идеей капитана и не жалели сил и личного времени. Мы ездили на полигон минометной учебки, и все местные бомбометчики, смотрели на нас с иронией, смешанной с презрением. Тем не менее, когда нас выставили на показательные стрельбы, в соперники нам на всякий случай выделили сержантскую учебную батарею, и мы все равно умыли их и по времени и по меткости. Капитана после этого быстренько уволили из войск, и действительно... Ведь не может какой-то капитанишка быть умнее кучи генералов из ГАУ? А Аким после этого влюбился в минометы, и при каждом удобном случае с наслаждением и мастерски стрелял из этого вида оружия. Каждый раз накануне его дня рождения, а так же других праздников (включая Восьмое марта), кто-нибудь к месту и без оного обязательно заявлял: «А Акиму подарим миномет».
Но вернемся к нашему бою. Подсчитанные потери были небольшими по количеству, но невосполнимыми по качеству... Погибли все три местных проводника, и это очень осложняло наше дальнейшее путешествие. Местность эта, сейчас весьма малонаселенная, когда-то кишела рудознатцами и прочими шахтерами, но ввиду войн и революций многие населенные пункты опустели. Белые уехали в Европу, местные рабочие расползлись по родным стойбищам, и в результате тут остались только десятки брошенных поселков, сотни километров не указанных на картах дорог, некоторое количество местного коренного населения и энное количество мелких вооруженных формирований различных оттенков. А колонна должна была прибыть точно в срок в расположение некоего царька, выбравшего путь построения социализма, и ехали мы, естественно, не пустыми. На старой португальской карте километрах в 20 от места нашей дислокации была обозначена большая деревня, бывшая по совместительству столицей какого-то племени народности овимбунду. Туда поехала делегация (она же передовой дозор) на шишарике и БРДМе, в переводчиках там был Таракан, командовал, естественно, Барон, для торга по цене услуг был привлечен старшина Тарасюк, а на случай проведения дипломатии канонерок взяли Акима и Арканю. Как сказал Борька, раздосадованный, что мы едем без него: «Выбор состава мирной делегации ясен, Акима взяли за то, что он лучше всех стреляет из миномета, а Арканю - потому что он самый красивый». По дороге пару раз нас обстреливали, так что скорость держали максимально возможную, и тут впереди показался достаточно приличный мост через небольшую речушку и все бы хорошо, но... На мосту находился местный пейзанин с чем-то вроде коровы. Домашнее животное и его верный хозяин находились примерно посередине моста, и учитывая нашу скорость, деваться ему было некуда. И тут африканский колхозник стал выталкивать несчастную животину с моста прямо в речку, а потом прыгнул за ней и сам. Когда мы проезжали мимо плавающих в мутно-бурой воде местных обитателей, Таракан проворчал: «Герасим, блин», а Аким пафосно произнес: «Да не доставайся же ты никому».

Переговоры протекали в классическом стиле. Вождь, очень похожий на актера Омара Шарифа, намазанного гуталином, запросил за предоставление проводников больше, чем было у нас в караване грузов и техники. Тарасюк предложил два пустых магазина к Калашу и пять древних трехзарядных "француженок" модели Лебель-Бертье. Вождь почувствовал родственную душу и самозабвенно предался торгу. Высокие договаривающиеся стороны, перемежая лесть и оскорбления, медленно, но верно продвигались к консенсусу, но тут все чуть не испортил Таракан. Он решил, что пора выпускать Арканю. Лейтенанту самому надоело сидеть под брезентом, и он с грацией бегемота, прошедшего школу молодого бойца в ВДВ, выпрыгнул из коробочки через верх, вызвав своим появлением панику у всех селян, кроме вождя. Местная реинкарнация Омара Шарифа пришла в невообразимое возбуждение и выдала длиннейшую фразу, сопровождаемую улыбками и прочими выражениями положительных эмоций. Таракан внезапно стал заваливаться на бок и со стоном рухнул на землю. Мы схватились за автоматы, подозревая что капитана угостили отравленной стрелой, но оказалось, что это не действие яда, а приступ смеха. Вытирая слезы, Таракан перевел нам, что вождь дает трех проводников, пять связок вяленого мяса, тяжелый пулемет с тремя БК, своего домашнего броненосца и четырех девственниц... и все это за Арканю. Несколько минут большинство нашей команды было абсолютно не боеспособно, ибо трудно воевать, рыдая и корчась от смеха. Не смеялся только Тарасюк. По его расстроенному лицу было видно, что дай ему волю, то за такой востребованный товар как Арканя, он пустил бы по миру все это племя, но старшина знал, что командир вряд ли на это пойдет, о чем и загрустил. Торг все равно, рано или поздно, закончился, и старшина страшно отомстил капитану Тараканову. Тарасюк коварно согласился на то, чтобы любимый берет Таракана перешел во владение младшей жены вождя. До самого нашего отъезда вождь не терял надежды и напоследок попросил передать Аркане, что если он останется, то будет назначен военным вождем и получит пятерых жен и отдельный кораль, но советико офицеро - облико морале! Барон, который по живости характера и гипертрофированному чувству юмора таких подстав не пропускал из принципа, пробормотал как будто в сторону:
- Совсем озверел Черный Абдулла. Мало ему четырех девственниц, так ему еще и пять жен подавай. Все парторгу расскажу.
Итак, наша колонна двинулась дальше, и километров через сто между проводниками и Бароном возник спор. Проводник хотел резко отклониться от директрисы, хотя каких-то препятствий типа гор, болот, пропастей и взорванных переправ впереди не наблюдалось, но проводники были непреклонны. Это чужая территория, сказали они, и каждый, кто туда вторгается, подвергается Песка. Что такое Песка, они не могли или не хотели объяснять, а ведь в Африке разной жути хватало, и не только человеческой... И те, кто не относился к этому серьезно, позднее весьма об этом жалели, если, конечно, успевали.
Но давать крюка было некогда, и мы решили рискнуть. Несколько километров все было спокойно, не считая десятка скелетов, привязанных к столбам, а потом показалась вполне реальная застава. Дорога пересекала небольшую деревушку, вернее, деревушка судя по всему, появилась возле дороги, на это указывали ржавые останки заправки и площадь с остатками явно заброшенных прилавков, не заброшенным выглядел только местный аналог лобного места... Десяток низких виселиц, на большинстве из которых пребывали людские тела в разных степенях целости. Судя по всему, несчастных сразу после подвешивания, зверски пытали, причем палачи делали длину веревок такой, чтобы их жертвы не задыхались сразу. Шишарик с брезентовым кунгом, но открытой кабиной, медленно въехал на площадь, а из-под навеса самой большой хижины вышла живописная группа. Возглавлял ее здоровенный негр в красной ливрее швейцара на голое тело и засаленной офицерской фуражке. В одной руке он держал саблю, в другой двадцатизарядный бразильский маузер. Его свита была в более-менее привычной для здешних мест и данного времени амуниции, кроме двоих мордоворотов... Мало что они были в касках, что даже для кафра было дискомфортно в этом климате, оба этих стражника держали в руках удилища, причем явно от дорогих спиннингов. Сидевший рядом с Тараканом проводник стал пепельным, и в ответ на удивленный взгляд Таракана прохрипел - Песка. В голове у капитана как щелкнуло - Pesca, по-португальски означает удочка. Значит несчастных пленников засекают до смерти удилищами от спиннингов... Интересные обычаи в этих местах, этнографы были бы в восторге. А «шестьдесятшестой» стал вдруг газовать мотором, и красномундирнику пришлось подойти поближе. Таракан, не выключая ревущего движка, выпрыгнул из кабины, чтобы услышать всевозможные наглые предложения, типа всем выйти из машины, сложить оружие и тогда их, возможно, убьют сразу, без подвергания испытанием Пеской. Таракан покладисто кивнул, отдал честь и без всякого перехода вмазал местному командующему в поддых и добавил ребром ладони по уху. Над кузовом шишарика взлетел брезент и короткие очереди калашей прошили команду экзекуторов, а на площадь въезжали бронемашины авангарда, жаждуще поводя стволами пулеметов. За перегазовками шишарика их появление было для противника полной неожиданностью.
Типа в красной ливрее звали Мата, и он был местным начальником, узурпировавшим власть в целом районе. Ему повезло, что крупные формирования сюда не заходили, основные разборки шли западнее и южнее этих мест, и Мата от безнаказанности закусил удила. Каким-то образом к нему в руки попала заблудившаяся партия товаров для рыболовного магазина, и бывший дознаватель DGS придумал изощренную пытку Пеской. Дальше все было просто... Мату посадили в кабину головной машины и всю дорогу, что мы проделали по району, контролируемому его бандой, он был нашим пропуском, а потом мы подарили его на прощание нашим проводникам, было у них в глазах такое желание.
Ну а задание мы выполнили, и дело наше было правым, и враг был разбит, и мы победили. Царек, уверовавший в учение Карла Маркса, получил свое оружие и через несколько месяцев благополучно был перекуплен ЦРУ. А у Аркани появилось новое прозвище - Черный Абдулла. И долго еще его донимали вопросами, мол, где твои жены?
Жалеет страшно.

Навеяло попаданием камешка в лобовое стекло нового авто. Заехал на
ремонт стекол, где мастер просверлил дырку в конце трещины и залил
каким-то раствором.
20 лет тому.
Аэродром 933 иап, вооруженного лучшим перехватчиком всех времен и народов
МиГ-25ПДС. Весу под 40 тонн, скорость почти километр в секунду, легко
мог израсходовать 15 кубометров топлива за 30 минут полета, ну и конечно
самые "козырные ТТХ" это: 140 литров 50% спиртового раствора (в
простонародье "Массандра") и 50 литров чистого спирта, залитого в разных
местах фюзеляжа. Все спирты и растворы вполне пригодны к употреблению в
пищу. Списание жидкостей производилось по налету, и поэтому техники были
материально заинтересованы в исправности техники и увеличении этого самого налета, чем немало способствовали укреплению обороноспособности страны.
Нехватку технарей в необъятной военной авиации СССР компенсировали
выпускниками инженерных факультетов авиационных институтов, которых
кадровые авиаторы любовно называли "батонами" и подвергали разного рода
незлобным профессиональным "разводам". Народ в батонах, надо отметить, был в основном грамотный и зачастую более добросовестный, чем выпускники
3-х годичных технических училищ. К проблемам можно отнести лишь устойчивый студенческий пофигизм и пренебрежение устоявшимися авиационными законами и нормами. Один из таких законов гласит, что никто не вправе вносить никаких изменений в конструкцию самолета без разрешения главного конструктора.
В один из нелетных дней инженер эскадрильи, передержавший в руках за время службы всю реактивную авиацию СССР, наблюдал из курилки за неспешным течением предварительной подготовки на самолетах и имел целью недопущение несанкционированных проверок кондиционности спиртосодержащих жидкостей личным составом. Его внимание привлекло небольшое совещание опытных и молодых технарей у кабины одного из перехватчиков. Они по очереди рассматривали фонарь (остекление кабины летчика) и махали руками. Немедленного доклада о неисправности не последовало, совещание не переместилось в более укромное место, посему личная проверка капонира не была сочтена обязательной. Событие было бы совсем забыто, если бы несколько позже инженер не узрел техника упомянутого самолета, Сережу-батона, настойчиво требующего у инструментальщика ручную дрель и сверло на 1.5-2 миллиметра. "Сынок, тебе-то зачем?"- спросил инженер насторожившись. "Ну, как, трещина небольшая на фонаре, вчера после полетов темно было - не заметил. Ребята посоветовали концы засверлить, чтоб не развивалась дальше, - изрек Серега,- а то у меня завтра 5 вылетов"... На разборе показательно были драны все участники "технического совещания", ибо трудно представить последствия разрушения фонаря на сверхзвуке для летчика или последствия обнаружения инженерами полка засверленной на фонаре трещины - для инженера эскадрильи.
Следующий раз Серегу, в состоянии "легкого изумления" обнаружил старший
летчик дежурного звена в помещении с высотным снаряжением. Серега
по-деловому примерял гермошлем. На вопрос, что он тут делает, Серж с
серьезным видом сообщил, что ему срочно нужно слетать в Харьков. Летчик
не обнаружил шутливых интонаций в речах техника и решил на всякий случай вызвать инженера. Тот и выявил, что Серегин самолет в полном снаряжении, расчехлен и по всем правилам подготовлен к вылету.
От греха подальше, Сережу списали и демобилизовали досрочно.

Привет всем "Чухонцам" застойного периода.


http://anekdot.ru/an/an0704/jxbtracoe070414,10,10.html

ЗАПИСКИ НЕГОДЯЯ

(окончание)

КОСТОПРАВ ИЗ МЭВЭДЭ

Но истории про пьянку на этом не заканчиваются. Они вообще неисчерпаемы, однако нам нужна та, что лежит в русле нашего пунктирного сюжета. На место уволенного рефлексотерапевта пришел терапевт мануальный. Представьте большой, предположим, под метр девяносто, желудь, и вы его увидите. Добавьте глазки-щелочки за очками, руки толстые, как «Докторская» в натуральной оболочке» (только покрытая волосами), - и вы поймете, почему он выбрал путь мануализации всей, если не страны, то столицы нашей республики.
Но это был странный доктор. Он любил поэта Бродского, но мог, напившись на чьем-нибудь празднике жизни, выскочить из стационара и пугать вечерних прохожих, протягивая к ним свои докторские ручищи с криком: «Стоять, блядь! Я из мэвэдэ! - с последующим объяснением недоумевающим коллегам, - Вы знаете, что сами сотрудники эмвэдэ говорят только так - мэвэдэ?!». А еще он привнес новую струю в методы ломки и правки костей - применил ржавый рефлектор со спиралью, которым предварительно прогревал спины пациентов (так он решил сэкономить на согревающем растирании). Закончилось это после первых сеансов - все обожженные пожаловались заведующей Л., и она попросила доктора прекратить эксперименты.
Однажды массажист Х. массировал свою хорошую знакомую. Проводя завершающие ласки, как обычно особенно близко склонился над ее спиной и подвел ладони под ее груди. Подняв глаза на шорох, он увидел в щели штор блеск бериевских очков, - новый костоправ наблюдал за его действиями. На следующий день массажист Х. услышал из кабинки, в которой трудился новый костоправ, возмущенный голос женщины:
- Минуточку, что это вы делаете? Ужас какой, сейчас же прекратите! Поглядите, он меня в спину целует!
- Тихо-тихо-тихо, - забормотал сконфуженный голос. - Вы меня не так поняли! Я сейчас все объясню, постойте, куда же вы?! Я просто поскользнулся!..
Но женщина, схватив в охапку одежду, выскочила из кабинки, и одевалась у стола, бормоча под нос что-то гневное.
- По-моему, - сказал массажист У., - это нечто человекообразное. Он пытается подражать хомо сапиенсу. Как его допустили до врачебной практики?
- Если уж нас допустили, - сказал массажист Х.- А он институт закончил, не чета нам!
Шло время. Массажисты все чаще наблюдали нового доктора в кабинете невропатолога Л. Он сидел на диване, протянув ноги-столбы до середины кабинета и раскинув по всей спинке дивана руки-колбасы, и о чем-то рассуждал, торжествующе поблескивая очками. Гражданка Л. ворковала в ответ и мило смеялась.
- Кажется, она нашла своего героя, - сказал массажист У. - Честно говоря, я устал. Она - параноик, после нее точно никогда не женюсь. И теперь ни одной женщине не позволю сесть мне на шею со своими бесконечными жалобами на жизнь. Вот пусть друг другу мозги компостируют. Между прочим, я вчера ей позвонил, говорю, мне приходить сегодня? Нет, говорит, у меня голова болит. А меня как толкнуло что. Пошел. Вхожу во двор, поднимаю глаза, а в ее окне - его рожа! Стоит эта глыба (я почему-то представил, какие колоды он в ее унитаз будет отваливать, жуть!), оперся на подоконник, во двор смотрит. Но я как чувствовал, из-за дерева смотрел, он меня не засек. Сегодня говорю ей утром, - ну и как с ним? Случилась, - спрашиваю, - мучительная любовь гигантов? Она даже глазом не моргнула, бровью не повела и вообще никаких кожно-физиологических реакций. Уважаю, ей никакой полиграф не страшен. Ты это о чем? - невинно так улыбаясь. - Сдурел совсем, что ли? Ну, я обрадовался, - она-то, дура, думает, что я переживать буду, а я просто рад - хорошо не бросить женщину, а на кого-то ее оставить, чтобы совесть не мучила. Да и правильно она делает - нахера ей сторож-массажист сдался?.. Но это еще не все. Сегодня после обеда что-то меня разморило, дай, думаю, прикорну в пятом кабинете. Зашел в кабинку, шторку задвинул, лег на кушетку, приготовился подремать. Тут открывается дверь, входят эти двое. Шушукаются, смеются, забрались в соседнюю кабинку, и давай там вошкаться. Слоны, бля! А я лежу как дурак, проявлять себя поздно, и подслушивать как-то... Короче, минут пять повозились, помацались, ушли. Ну, думаю, слава богу, не заметили! И тут он возвращается, - очки, наверное, забыл, - видит мои ноги и злобно так шипит: «Ишь, лежбище устроил!». Нет, ну свинья, мою женщину увел и еще возмущается!
Вечером, когда массажист Х., закончив своих пациентов раньше, ушел, костоправ, улыбаясь, сказал массажисту У.:
- Шамиль, а не сходить ли нам с вами пивка попить в «Ашхану»?
Массажист У. согласился, думая, что там-то и состоится передача женских тела и души с рук на руки по описи. Сейчас костоправ будет просить прощения, умолять войти в его положение, бормотать про любовь, которая выскочила как бандит из-за угла и поразила его в самое сердце...
Они сели за столик. «Я угощаю», - сказал костоправ, заказывая закуску и водки. «Да уж конечно!» - подумал массажист У.
Выпили, еще раз выпили, потом умножили все это на два.
- Ты массажист, Шамиль, - сказал костоправ, - наверняка у тебя руки сильные. Давай сразимся?
И они сразились в армрестлинг. «Моя рука попала в лапу к медведю, - скажет потом массажист У. - Я утром понять не мог, чего у меня так плечо болит, и только потом вспомнил, как он меня заломал. Силу мою проверял, тестировал».
Потом они выпили еще, и массажист У. решил перейти к делу, чтобы быстрей с ним покончить, пока противник еще не сильно пьян, пока не началось «мэвэдэ». Обгрызая куриный окорочок, он сказал:
- Мы с Л., когда на природу ездим, все время окорочка берем. Из них шашлык быстро получается. Натянешь на шампур...
- Что-о? - сказал костоправ, поднимаясь и нависая над столом. - Ты? Был? С Л.? - И он швырнул об пол стакан с водкой.
- Как это? - оторопел массажист У. - Ты что, не знал? Да уже давно! Об этом весь стационар знает, мы с ней как муж-жш...
Он захрипел, потому что ручищи, протянувшись через стол, схватили его за горло. Пока он выворачивался из захвата, мимо с кудахтаньем пробежал персонал кафетерия. Наконец, напрягая последние силы, душимый вывернулся и вскочил на ноги.
Они стояли друг против друга, схватившись руками, как грекоримляне, когда их разняла милиция, вызванная из ближайшего «стакана».
В «стакане» они просидели недолго. Поскольку выпито было немало, их отвезли в вытрезвитель.
Наступала ночь. В большой «палате» коек на 20 мирно покоились клиенты.
- Обоим раздеться до трусов и лечь, - сказал милиционер.
Массажист У. выполнил команду. Ему и правда хотелось спать. А вот костоправ оказался непослушным.
- Я не буду, - гордо сказал он милиционеру.
- Как это? - изумился человек с кобурой. - Не будешь?! А ну быстро разделся, и метеоритом в постель! Не будет он! А то мы щас поможем!
- Я не могу... - уже тише сказал костоправ и покраснел.
Тут нужно вернуться немного назад во времени, в курилку стационара, где два массажиста посвящали новенького в специфику их работы. Конечно, в шутку, - раскрывать секреты такому типу им даже в голову не приходило.
- Лучше носить на работе тонкие мягкие штаны, чтобы не стесняли движения, и не было жарко, - говорил массажист Х., имея в виду совсем другие цели, а именно - повысить до предела тактильные ощущения и сократить до минимума тканевый барьер, разделяющий тело массажиста и локоть пациентки. - Еще лучше, если работать без трусов, - сказал он в довершение. - Трусы в нашем деле - большая помеха...
И сейчас, стоя перед закипающим милиционером, костоправ сказал, краснея:
- На мне трусов... нет...
Несмотря на обстановку и на болящую все сильнее голову, массажист У., уже лежащий в койке, хрюкнул, прикрыв рот ладонью.
Но милиция сжалилась над несчастным здоровяком и выдала ему простыню для обертывания. Навернув ее на манер римского патриция, костоправ, забыв про случившийся стыд, начал расхаживать между коек и домогаться до тел. «Я из мэвэдэ, блядь! - шипел он, протягивая руки к ежившимся алкоголикам. - А ну, встал быстро!» Он совсем забыл про массажиста У., он просто наткнулся взглядом на его кровать.
- А! Это ты! - сказал он. - Лежишь опять? А ну вставай, разбираться будем!
Массажист У. рассвирепел.
- Да ты, сука очкастая, успокоишься или нет, - в бешенстве заорал он, спрыгивая с кровати. - Я тебя задушу сейчас, имбецил хуев!
- Мужики, мужики, тихо, сейчас менты всем пизды дадут, - забормотали кровати.
Они стояли друг против друга как два быка, не решаясь напасть. Костоправ не ожидал такого напора и мучительно думал, какое секретное оружие стоит за этой наглостью. Пока он думал, влетели менты и развели буянов по койкам, пригрозив изолятором.
Рано утром их отвезли в отделение на оформление. Там затолкнули в камеру, битком набитую людьми. Маленькая прорезь вместо окошка, глазок-дырка в двери. Люди сидели на нарах, на корточках у стен, стояли. Массажист У. присел у стены, стараясь не касаться ее спиной. Разговорился с соседом, который зарезал своего друга из ревности по пьяни, - теперь он в реанимации, все зависит от того, выживет или нет, - говорил, стуча зубами, парнишка. Костоправ тоже нашел себе пару - башкирского джигита с добрым лицом. Парень приехал из деревни, на вокзале у него выудили кошелек, он догнал вора и приложился кулаком к его лицу. Был арестован и теперь не мог заплатить штраф, потому что своего кошелька у вора так и не обнаружил.
- Я заплачу, не беспокойся, - сказал ему костоправ. - Потом отдашь как-нибудь...
Массажист У., слушая их разговор и удивляясь доброте оппонента, вдруг почувствовал, что задыхается. Он встал, пытаясь вздохнуть, но диафрагма втягивала вакуум, словно в комнате иссяк воздух. Такое с ним хоть редко, но бывало, особенно после перепития. Он пробрался к двери, забарабанил.
- Чего тебе? - спросил глаз в глазке.
- Вызовите врача, - в ужасе кричал массажист. - Я задыхаюсь, у меня астматический приступ на нервной почве. Скорее!
- Заткнись, и все пройдет, - сказал глаз и исчез.
Массажист У. приник к глазку, всасывая воздух, который едва сочился в легкие.
- Стой, - сказал ему костоправ, - я сейчас по дыхательным точкам пройдусь, я тебя как врач спасу! Я просто обязан тебя спасти!
Он начал давить массажисту У. на плечи, на грудь. Ничего не помогало. Тогда костоправ заорал в глазок:
- Вызовите «скорую», я врач, человек умирает!
Массажиста У. вывели в коридор и посадили на скамейку. Костоправ неотрывно смотрел на него в глазок, периодически спрашивая, не лучше ли ему? Массажист У. мотал головой, широко раскрывая рот.
Приехала «скорая», тетка в белом халате сделала укол и уехала. Через несколько минут начало возвращаться дыхание.
«Надо позвонить маме», - подумал массажист У. В коридоре было пусто. Он встал и пошел. Спустился по лестнице, подошел к турникету, постучал в стекло. Дежурный поднял голову.
- Можно мне маме позвонить? - сказал массажист У.
- А ты откуда? - подозрительно спросил дежурный.
- Оттуда, - показал пальцем вверх массажист. - Сидим там...
- Ах ты!... - вскочил дежурный и заорал: - Сержант, бля, что за хуйня, арестованные по коридору разгуливают, маме звонят! В клетку его!
Массажиста уволокли.
Когда вышли на волю, рабочий день уже начался. Костоправ отправился на работу. Массажист У., страдая от налипшей камерной грязи, поехал домой и долго мылся в душе, понимая позыв изнасилованных.
Когда костоправ вошел в кабинет, массажист Х. сидел за столом и пил чай, недоумевая, почему коллеги не идут на работу. Он уже продумал всякие варианты, в том числе и тот, где два врага убили друг друга из-за самки. Сама самка периодически заходила в кабинет и тоже начинала беспокоиться.
- Вот и я, - сказал костоправ, улыбаясь и пожимая руку массажисту Х. - Никому не говори, мы с Шамилем в трезвяке ночевали, выпили вчера немного. Он сейчас домой пошел, плохо ему там было, чуть не умер.
Он зашел в кабинку и пыхтел, переодеваясь. Вдруг выглянул и спросил, глядя в упор:
- Слушай, а ты с Л. ...спал?
Здесь нужна замедленная съемка.
Костоправ медленно выглядывает из-за шторы. Крупно - бегущие по ткани волны. Массажист Х. медленно поворачивает голову. «Слушай, - медленным густым басом говорит костоправ, - А ты с Л...» И в этот момент, зная уже, что он скажет дальше, массажист Х. медленно открывает рот и говорит: «Нет...».
Таким образом, слова «спал» и «нет» прозвучали одновременно. «Нет» в силу краткости - даже раньше. Понимая, что прокололся, массажист Х. продолжал излишне честно смотреть в очки костоправа, лихорадочно ища приемлемое продолжение. И нашел.
- Я бы с удовольствием, - женщина больно привлекательная, - сказал он, чтобы прервать нехорошую паузу. - Но она меня не захотела.
- А-а... - сказал костоправ, и втянул голову за штору. - Да, она привередливая, - уже облегченно сказал он, и с гордостью добавил: - Но мне кажется, я в ее вкусе...