Гиперборей

- Папаа-пап! - топая пятками бежит чадо. - Бабушка не помнит, где это тебя сфоткали...
- Доча, я тоже не знаю, где и кто это фотографировал.
Интерес к фотографии был сразу же потерян и она осталась лежать на столе.
***
Его фотографии и описание были разосланы по всем железнодорожным и автовокзалам, участковые сбились с ног, обшаривая все закоулки района, опрашивали даже водителей-дальнобойщиков, проезжающих через город - все впустую. Никто его не видел...
Он заранее проконсультировался с дедом и с соседом. Дед говорил, что кратчайшее расстояние между городами - железнодорожные пути. Сосед, более старый чем дед, но бодрый бабай, утверждал, что кратчайшим расстоянием являются линии электропередач. Он до выхода на пенсию был энергетиком и ему было, наверное, видней.
Он основательно подготовился: в рюкзак сложил хлеб, сало, печенье, шоколадные батончики, пачку рафинада, пакетики чая, термос. Просмолил и смазал лыжи (дед научил). Наточил нож. Спички всыпал в пластиковую баночку из-под фотопленки, туда же сунул срезанные боковины коробка. Пара запасных носков, второй свитер, кусок оргстекла для розжига костра, котелок, ремкомплект, спальник и кусок полиэтилена. Подготовил одежду и обувь. Сунул компас в нагрудный карман и карту в другой.
Он собрался и ушел из дома, когда в нем никого не было, мать и дед - оба работают. Соседи видели, как он с лыжами и рюкзаком за спиной уходил в сторону рощи, но не придали этому значения, в чем каялись потом очень искренне.
День был морозный и солнце пробивалось сквозь легкую дымку. Ветер был слабый. Он шел на лыжах вкруг городка до ЛЭП, потом повернул и пошел вдоль опор. Кустарник был вырублен не так давно и не мешал, цепляясь за лыжи. По расчетам, за два дня он должен был выйти к Казани, где у него жила бабушка. Ее адрес был записан в блокноте, как и номера автобусов, маршруты которых идут к ее дому. Он вообще очень досконально подготовился к этому походу. Единственно, чего он не мог предусмотреть - резкого изменения погоды.
Сначала сгустившаяся дымка погасила солнце, небо набрякло и потемнело. Температура постепенно повышалась, но ветер усилился. А потом пошел снег. Сначала он падал снежной крупой, потом повалил крупными влажными хлопьями. Это был разгул стихии такой силы, что были закрыты для движения даже федеральные трассы, поезда либо стояли на станциях, либо тащились сквозь круговерть на минимальной скорости. За полтора суток выпала половина годовой нормы снега. А на второй день ударили морозы.
Видимость не превышала десятка метров и скорые зимние сумерки еще усугубили ее. Несколько часов он двигался практически на ощупь, сначала от опоры к опоре, но по мере снижения видимости, потерял направление и больше из блеклой снежной тьмы не показывались крашеные серебрянкой металлоконструкции. Он шел на лыжах, пока одна из них не сломалась о скрытый под снегом пень. Тогда он решил переждать снегопад, соорудить себе укрытие из лапника. Но в сосновом лесу было слишком мало молодых деревьев, а до веток больших он не мог дотянуться. Он вырыл в снегу углубление под косо поваленным стволом, закрыл его как смог полиэтиленом, набросал вниз веток и даже попытался развести костер. Его так и нашли - завернувшись в промокший и промерзший спальник, он лежал в своем укрытии возле остатков чахлого костерка.
Слишком много сил он потратил, слишком мало тепла было в этом маленьком тельце...
***
Влад погиб в горах через четыре месяца после их свадьбы. Его связка только начинала подъем по отвесной стене, когда сорвался впереди идущий, а за ним и второй. Внизу был ледник, рассеченный многометровыми трещинами и Влад принял решение... Не нам судить, насколько оно было правильным и обоснованным. Он просто заклинил себя в бергшрунде и спас обоих, но не себя. Рывок был такой силы, что просто сломал его пополам.
Ей было девятнадцать или двадцать тогда. Совсем еще девочка. Не до конца верящая в то, что произошло. И когда ребята из альпклуба пришли к ней, Она даже сначала обрадовалась...
Гроб, запечанный в ящик, везли очень долго, недели две. За те дни Она изменилась и осунулась, будто иссохла. Подруги почти насильно кормили ее. А потом были похороны. Несколько автобусов, много знакомых и незнакомых лиц, какие-то невнятные родственники с обеих сторон. Помню глинистый холм под летним солнцем, рыжая куча у могилы, слабый ветерок наклоняет высокую траву в сторону стены металлических крестов. Некоторые наши девочки плакали, Она - нет.
Помню, по дороге с кладбища в нанятое кафе две старухи обсуждали молодую вдову, дескать ни слезинки не проронила, не жалеет поди, а потом перешли к обсуждению предстоящих поминок. Стало тошно и я, стукнув в кабинку водителя, попросил высадить меня прямо здесь. А за спиной услышал старушечье: - Ни стыда, ни совести у нынешней молодежи, залез в автобус, прикинулся своим...
На поминки я не пошел.
А Она после перестала принимать гостей. Не открывала дверь - и все. Катя рассказывала, что Она целыми днями лежит на диване и смотрит в никуда. И Катьке становилось не по себе от этого, жутко.
Катя - замечательная девушка, хорошая подруга, но даже и Катьку Ее поведение... пугало что ли? Но Катька каждое утро приходила к ней, убирала в квартире, мыла посуду, готовила еду. Она же или лежала, или двигаясь как сомнамбула, ходила по комнатам, переставляла предметы с места на место, брала книгу с полки, но даже не открывала ее. А однажды Катька в квартиру попасть не смогла - ключи у нее были, но цепочка дверная была накинута. Не отзывается никто. И вот тогда Катерина испугалась по настоящему! И принялась звонить всем подряд. Сотовых тогда не было, утром в будний день все на работе и нашла Катька только меня, отпускника. Своей паникой заразила, я сорвался и прилетел меньше чем через полчаса. Дверь приоткрыта, Катерина в слезах, уже не кричит, а стонет... Взял у соседки топорик, расковырял дверь, Катюха чуть не под ногами пролезла вперед и - в комнату.
Уф, все в порядке, жива. Катька растрепанная, с красными от слез глазами, невесть чего понапридумывать успела, кричит на Нее, а та смотрит, будто сквозь нее, спокойно так. Катерина рассвирепела, хватает бухту альпинистской веревки с крюка в стене, кидает ее в пустой рюкзак и с воплями, что ни единой веревки в доме не оставит, ни одного лекарства, ни единого колюще-режущего предмета, начинает бегать по квартире сваливая все вышеназванное в рюкзак. Присел на корточки у кровати:
- Как ты?
Вздохнула и закрыла глаза. В кухне слышны лязг и скрежет, кажется Катерина решила еще и газовую плиту изничтожить. Сказал об этом Ей. Услышала, губы чуть дрогнули. Не улыбка, но тень ее.
- Катерина Батьковна, раз уж ты на кухне, поставь чайник, пожалуйста!
Грохот падающей крышки кастрюли на кухне и снова легкая гримаса-полуулыбка на бледном лице.
- С твоего позволения, я присяду, - и сел прямо на пол, прислонившись спиной к ее кровати. Открыл лежавшую рядом книгу. Раскрасневшаяся Катя возникла на пороге комнаты, но поглядев на нас молча ушла обратно в кухню, стуча каблуками. Чайник ставить.
Потом мы пили чай. Придвинули к кровати стул в качестве столика и пили душистый жасминовый напиток. Девчонки сидели на кровати, я на полу - и мы беседовали. Конечно, говорили я и Катька, а Она молча сидела, подложив под спину несколько подушек и слушала, тонкими пальцами обнимая чашку с остывающим чаем. Она и раньше очень хорошо умела слушать. Это редкий талант для людей, особенно для молодых женщин. Но у нее все и всегда получалось очень органично и естественно. Потом я сходил в гастроном и соорудил обед. Потом Катерина ужин. И просидели мы до самого позднего вечера. А когда стемнело, почти насильно вывели затворницу во двор, воздухом подышать. Сидели под кленами, впитывая запах остывающего от летнего зноя города, смотрели на гаснущие одно за другим окна дома. А потом она взяла меня своей узкой ладошкой за руку и сказала:
- Идем, - жестом руки остановив встрепенувшуюся Катерину, - Извини, Катя. Завтра увидимся.
И была ночь, одна-единственная. И больше мы не виделись. Катька, прижатая в угол, насупившаяся и оттого похожая на обиженного воробушка, накануне моего возвращения в училище, сообщила, что Она уехала. Навсегда. К отцу, в В-ск.
***
Она появилась снова спустя много лет. По-прежнему стройная, со спортивной походкой. И ей очень идет ее короткая стрижка. Но глаза... В них та же боль, что и надцать лет назад.
- Здравствуй, я искала тебя.
- Здравствуй, - в горле застрял комок, давящий и мешающий говорить.
- Ты совсем не изменился. Ну, почти.
- Ты тоже, - сердце пропустило два такта, прежде, чем я смог что-то сказать.
- Мне нужно тебе рассказать что-то очень важное. Ты можешь меня выслушать?
- Конечно.
Мы сели в сквере на скамейку и она достала из сумочки пачку цветных и черно-белых фотографий.
- Я хочу, чтобы ты увидел, каким он был.
Был?! С фотографий смотрел серьезными серо-зелеными глазами мальчик лет двенадцати. Вот он помогает матери ставить палатку. А это он с удочкой на берегу, машет кому-то рукой. А на этом фото ему лет пять, наверное... Господи, любую из этих фотографий можно положить в мой детский альбом и никто не заметит разницы!
- Это Алеша, так я его назвала.

Мимоходом. Философия.

Что такое киповец ГЭУ? Киповцев на корабле навалом. И киповцы дивизиона живучести и киповцы ракетчики, и еще черт те знает какие. Но КИП ГЭУ! О, это аристократия электромеханической боевой части! Их всего трое. Два офицера и мичман. И хотя наряду с паяльником и пинцетом они порой по уши погружаются во все виды трюмной грязи, себя наши орлы считают механиками с голубой кровью. Свою узкую Г-образную киповню, они почитают, минимум за родовой замок ордена кипоносцев. А коротко: любимое место- киповня, любимое занятие- сон, любимый ответ- я занят, отстаньте! Чудо, а не парни! И это не с издевкой. Когда надо наши эстеты творили с техникой такое, что в страшном сне присниться не может ее конструкторам. И техника работала! Тогда, когда по всем законам она просто не имела права работать! Ну а все остальное время киповец- это сибаритствующий шланг. Не больше, не меньше! Вся киповская деятельность, лучше не скажешь, коротко и ясно изложил неизвестный автор, в листке висевшем над столом в нашей киповне. Вот он.
Инструкция вахтенному ГА и ТМ (группы автоматики и телемеханики).
1. То, что может сломаться, обязательно сломается.
2. Если удалось устранить отказ сразу, значит, аппаратура неисправна.
3. Приобретенный вахтенным опыт прямо пропорционален количеству поврежденных им приборов.
4. Если какая-нибудь деталь упадет с рабочего места, вероятность нахождения этой детали, обратно пропорциональна ее важности для завершения работы.
5. Когда все ваши оригинальные способы устранить отказ окажутся бесплодными, прочтите инструкцию.
Ну, попробуйте выразить более ясно. Не выйдет!

Витя Копыто

(объявлен розыск! Кто встречал этого человека, прошу отписаться в комментариях - где и при каких обстоятельствах)

Бог Витю любил! Не ясно за что и не понятно почему. Но обычно говорят, что убогих и немощных, слабых и недоразвитых, недоделанных так сказать, любят больше, помогая им, и прощая любые проступки. Так как это, несомненно, даёт возможность почувствовать себя великим и справедливым, сильным и добрым, великодушным и местами даже могучим... Кстати, попробуйте на досуге.

Летом 1985 года Витя Копыто приехал поступать в военное училище ВВС (Военно-воздушных сил) из славного города с неповторимым и поэтичным названием - Пилопедрищенск.
Представьте восторг членов приёмной комиссии, когда в кабинет вошло нескладное чудо генной инженерии и представилось: «Здрасте! Я - Витя Копыто из Пилопедрищенска, приехал поступать на офицера Красной Армии».

Хохот стоял такой, что стены дрожали, стёкла дребезжали, а суровые лица военноначальников были мокрыми от слёз умиления. Да что говорить, они - эти суровые военные просто умывались слезами восторга. Насмеявшись до истерики и обрыдавшись до желудочных коликов, суровые члены единогласно решили принять данный индивидуум практически вне конкурса, фактически независимо от результатов экзаменов. Так, чисто прикола. Юмор всегда имел место в рядах Красной армии, независимо от звания и возраста служивого люда, а в доблестных ВВС особенно. А идея приемной комиссии была проста и незатейлива - чтобы в Красной Армии были такие выдающиеся и нестандартные ребята как данный редкий вид из Красной книги, чтобы окружающим его соратникам по оружию, служить было не так грустно, чтобы люди каждое утро на службу с нетерпением бежали, с целью насладиться бесплатной клоунадой. Их можно было понять, поскольку Витя был ещё тот экземпляр HOMO SAPIENS.

Итак, Витя Копыто имел незабываемую и незаурядную внешность. Высокий за 185 см., худощавый до сухостоя, с торчащими наружу мослами, сутулый с непропорционально длинными руками ниже колен, которые при ходьбе хаотично болтались как две тонкие сосиски, тоесть абсолютно независимо от тела и вопреки желанию их хозяина. Научить Витю двигать руками чётко, ритмично или хотя бы в такт движения, как это предусмотрено строгими статьями образцово-показательного Строевого Устава, не получилось ни у одного отца-командира.
Крики и вопли строевых офицеров типа: «Копыто, твою мать, не подсекай ногу! Одновременное движение - левая нога, правая рука и наоборот! Раз! Раз! Раз! Левой, левой! У тебя, что все руки и ноги ЛЕВЫЕ?! На месте ШАаа-ГОМ Марш! НАПРА-ВО! Где право? Право где? Подними правую руку! Ну, чего ты две руки поднял! Ты что, в плен сдаёшься? НАЛЕ-ВО! Ах, ты - уё-чудовище! Кто-нибудь, дайте мне автомат! Я застрелю этого мудака! Нет, лучше сам застрелюсь! И не отговаривайте меня! Копыто, умоляю тебя, исчезни с глаз долой и от греха подальше, пока я тебя не искалечил! Старшина, слушай приказ - направить курсанта Копыто в наряд по кухне недельки на две! Нет, не на кухню, на свинарник! Во, именно туда, там ему самое место! Бля, ты посмотри, что он выписывает...?! Убью мерзавца, это не курсант, а ходячее недоразумение! Краб сухопутный, ну чего ты раком пятишься?! Аааааааа, ну дайте мне, наконец, Калашникова, прострочу на хуль эту пи...ду нестроевую! Копыто, пшшшёл вон, в наряд, на свинарник, с глаз долой!» - были на плацу стабильно регулярны. Это еще мягкий вариант, поверьте на слово.

А Витя старался. Да, старался. Он хаотично и судорожно махал руками и громко топал ногами. Он даже пытался тянуть носок и держать спину ровно, но от его стараний толку было мало. И они, эти его старания, напоминали скорее изощрённое издевательство над офицером-преподавателем, проводящим строевые занятия с нашим 45-м отделением.
Все попытки довести строевые занятия с этим чудом природы, а точнее сказать «недоразумением» до логического завершения, обычно заканчивались отборным матом офицеров, которые вспоминали всю родословную Виктора от момента образования жизни на планете Земля - от амёбы, до венца эволюции, старательно размахивающего руками, словно ветряная мельница. Далее, обычно следовала гарантированная истерика у проводящего занятие офицера, нервный срыв, переходящий в продолжительную депрессию и глубокий запой. Этот офицер терял веру в себя, как в личность, способную руководить, вверенным ему, личным составом, и свои преподавательские способности. Далее, бедолага-преподаватель терял лицо в своих же собственных глазах, и только железная дисциплина, а так же строгий запрет портить военное имущество (а военнослужащий в армии - это как ни крути, казённая вещь, практически расходный материал, состоящий на балансе войсковой части), не позволяла ему наложить на себя руки.

Виктору обычно объявлялось полтора десятка нарядов, причём, сразу и все внеочередные, с правом замены самого себя любимого. И пока он доблестно торчал на тумбочке в течение месяца, надорванная психика несчастного офицера более-менее приходила в норму. Однако глубокая моральная травма оставалась навсегда, можно сказать на всю его сознательную жизнь, а возможно даже преследовала и на законной пенсии, после 25-ти безупречных, являясь ночью в кошмарном сне, в виде неказистого паренька с выпученными глазами напуганного ребёнка, и хаотичным движением парализованного робота, танцующего «брейк-данс» после удара молнии.

Повторно заниматься строевой выправкой с Витей, желающих офицеров больше не находилось. Все объявленные наряды рано или поздно заканчивались, Витя занимал своё законное место в строю учебного отделения, согласно ранжиру - по весу, по росту, по жиру, и опять начинал сбивать монолитный шаг боевого подразделения на произвольное шарканье своих кривых ног. Офицеры стыдливо отводили глаза, стараясь не замечать происходящее.

Лицо Виктора тоже заслуживает отдельного описания. При общей худобе, Витя имел пухлые розовые щёчки, небесно голубые глаза, выпученные как у лягушки. На его голове произрастали соломенные волосы, абсолютно непослушные и не признающие расчёску, которые торчали в разные стороны словно у ёршика для чистки унитаза. Живописный портрет гармонично дополняли мясистые губы, оттопыренные уши, кривой нос, который катастрофически не справлялся с проходящим через него потоком воздуха. Мечта и задача максимум всей роты - уснуть раньше Вити, иначе его храп, чудовищной громкости и тональности, сводил к минимуму всю призрачную надежду на ночной отдых, независимо от степени усталости соседей по казарме. Всё лицо Вити было густо усыпано веснушками, причём абсолютно независимо от наличия весны за окном. И ко всем вышеперечисленным достоинствам, Витя ещё отчаянно гундосил и шепелявил, что делало его речь непередаваемо пикантной. Элементарные и общепринятые словосочетания, озвученные Виктором, приобретали неожиданный смысл, становились афоризмами и обретали право на новую, долгую жизнь.

А самое удивительное и непостижимое, что Виктор искренне считал себя неотразимым красавцем, от которого всё женское население нашей страны буквально млеет и тает. Да что там - просто сходит с ума от вожделения и похотливой страсти, мечтая подарить свою красоту и всю себя, без остатка, этому половому гиганту эротической мысли. Казанова просто отдыхает и стыдливо снимает шляпу, вместе с париком, перед нашим героем-любовником. И что самое парадоксальное - почти так оно и было. Виктор был лучшим знатоком всех женских общежитий в городе... но об этом потом.

Бог Витю любил. Причём любил постоянно! Прощая ему все прегрешения, вольные и невольные, оберегая это дитё неразумное от недругов в офицерских погонах, от нарядов внеочередных, болезней прилипчивых, женщин разведенных и многодетных, и прочей незваной гадости, и нечисти.

Виктору сходило с рук так много и столько всего, причем так часто, что это было просто каким-то немыслимым наваждением. Но историй этих и чудес достаточно много, поэтому с вашего позволения начнём.

(дальше см. истории с участием Виктора, пока в районе 60-ти)