Когда топоры плавают...


Те, кому довелось послужить на подводной лодке командиром отсека, знает: такой собачьей должности больше не существует. Гора никому не нужной документации, в основном служащей прикрытием известного места начальников и самого командира отсека. Пять-шесть бравых морячков из всех боевых частей, формально ему не подчиняющихся, которых надо вычислить и поймать по приборке и заставить вылизывать родной отсек. И еще множество мелких "приятных" обязанностей типа развешивания всевозможных бирок и выслушивания визга старпома по поводу и без повода. Песня! И при всем этом такое издевательство сверх твоих должностных обязанностей. Вроде как внеклассные занятия, но с оценками в дневник по полной форме и ремнем по филейной части за их качество. Не соскучишься!
Особую головную боль вызывает вроде бы незначительная мелочь: аварийный инструмент. Всем знакомы алые пожарные щиты с непременным ящиком с песком, ломом, топором и остроугольным ведром на гвозде, незатейливо разбросанные там и тут во всех береговых военных и гражданских организациях. Аналог существует и на флоте. Под гордым названием "Отсечный щит аварийного инструмента". Ну, и несколько с другой комплектацией. Нет песка - есть здоровенная кувалда. Нет ведра - есть асбестовые рукавицы и коврик. Нет багра - зато лом с резиновой изоляцией и симпатичным флотским названием ЛИ-1. Лом изолированный. Ну и всякие чисто корабельные прибамбасы, вроде банки с олифой, гвоздей и прочей крайне необходимой подводнику мелочевки. Включай двухметровые деревянные аварийные брусья. Все это хозяйство должно быть аккуратно разложено по всему отсеку, дабы в минуту опасности подводник свободно и непринужденно выхватил со щита пластырь и заткнул образовавшуюся течь или пробоину. Все как по-писаному! Но жизнь вносит свои коррективы. И они на удивление не запланированы ни в одном руководящем документе Главного штаба ВМФ.
Просто на флоте воруют. Практически все. И большинство не со злого умысла, а просто так, по надобности. Ну взял, ну попользовался и бросил. И так всегда. Исключая, конечно, интендантов с их тайными закромами, тут уж если что вынес, то и сьел. Никуда не денешься - физиология. А насчет остального очень точно выразился мой незабвенный замполит Палов: "воровства в отдаленных поселках подводников нет, есть перемещение материальных ценностей внутри гарнизона от одного военнослужащего к другому...". А на корабле такое дело развито до безобразия. Особенно в отношении тех самых аварийных щитов. Вызывает дежурный по кораблю матросов наверх лед с пирса скалывать, где лом взять? Ясное дело, на щите, да на том, какой поближе к выходу. Взял, вынес, подолбил и забросил подальше, чтобы не тащить обратно и не перенапрягаться. Хилый матросский организм не перегружать. Нужен мичману топорик или пила в гараж, не навсегда, на время, засунул в портфель, унес. Поработал на славу частной собственности, а обратно нести передумал - перемещение материальных ценностей внутри гарнизона... Уже в курсе. Так и уходят из отсеков нажитые его командиром нехитрые ценности, что куда. И гвозди, прикупленные за собственные деньги, и зубила, выкрашенные из дома принесенной краской, и все остальное, включая малые аварийные упоры, придуманные адмиралом Макаровым и не предполагавшим, что они могут с успехом заменять автомобильный домкрат. Да и мало ли что дома пригодится? Вот и прячут к вечеру ближе все свое аварийное имущество командиры отсеков куда подальше от шаловливых рук. До утра. А ночью заползает на корабль невыспавшийся дежурный по живучести с единственной задачей: наскрести пяток замечаний для записи в свой журнал, утром предъявить их НЭМСу и с чистой душой отправиться спать. И если дежурный по кораблю еще не вылез из песочницы и мочит штаны при любом, кто выше его в звании на одну звездочку, то все. Перво-наперво сразу щиты. А там конь не валялся. Ни один, ни в одном отсеке не укомплектован. Дежурное замечание есть. Живчик наскребет еще немного, черканет в вахтенный журнал и дальше двинет. А утром... Командир замечания прочитает, старпома лицом в дерьмо ткнет, даст время на устранение, и в штаб. А старпом, получив спросонья клизму, проснется, озвереет, и начнет сечь вокруг. Командиры отсеков засуетятся, начнут припрятанный на ночь инструмент из сейфов и выгородок вытаскивать, и на место втыкать. Через час все нормально, все на месте. Старпом командиру доложит, тот кивнет, а на вечер вся история повторяется по новой. И так всегда. В один прекрасный момент командиру надоедает ежедневно выслушивать в штабе одно и то же. Он устраивает общекорабельную истерику. Всех на борт, в 22.00. весь экипаж строится на вечернюю поверку, потом оба старпома из носа в корму проверяют готовность отсеков, щиты, печати, чистоту. По полной флотской программе. А потом, после устранения замечаний, может, и домой отпустит. Каждый такой всплеск вынуждает командиров отсеков не прятать кровное добро на ночь. Вот тут-то оно и пропадает в самом большом объеме. Ведь когда экипаж постоянно на борту, и работы больше. А где работа, там и инструмент. Круговорот.
По молодости я одних топоров на собственные средства прикупил десяток, не меньше. Ломы и не считал. Идешь вечером по поселку домой, глядишь, бесхозный лом с лопатой у стенки дома притулились. В руки - и пошел. А утречком на пароход. И в загашник. На будущее. И так постоянно. То купишь, то сопрешь. Надоело. И тут пришла мне в голову одна идея... Правды ради скажу, не моя. От кого-то слышал, даже не помню. Но понравилась она мне сразу. Настоящий советский моряк придумал! Позвал я своего самого надежного отсечного бойца матроса Андреева и поставил генеральную задачу: вот тебе, Андрейка, доски, вот пила, вот нож, вот краска. Сотвори мне из всего этого аварийный инструмент, да не простой, а деревянный. Покрась, номер отсека выведи, и на щит повесь. Андреев идею сразу правильно воспринял, и даже с большим воодушевлением. Ведь за выкраденный из отсека инструмент я его больше всех за уши таскал, как самого старослужащего. Две ночи, подальше от чужих глаз, морячки моего отсека под Андрейкиным руководством пилили, выстругивали и красили в трюме аварийно-деревянную имитацию. А на третье утро мы торжественно водрузили на свежевыкрашенный щит деревянный топор, деревянное зубило, фанерную пилу, рядом пристроили лом из лопатного черенка, заботливо обтянутый резиной, и аварийные упоры. Те, правда, не очень получились, но в чехлах из пластиката даже вблизи казались настоящими. И даже в банку гвоздей деревянных насыпали. Короче, заменили все, кроме асбестовых рукавиц. Да их и не тащит никто. Редко то есть тащат. Выкрасили на славу, по всем инструкциям. Железо, точнее, то, что вместо него - почернили, дерево - красным цветом. Везде белым цветом номер отсека вывели. Я ради такого случая опись новую изобразил. Каллиграфическим почерком, тушью и пером выводил. Старался. Обтянули мы всю эту красоту пластиком и стали наблюдать. Первое время мой щит вскрывали по пять раз за сутки. Хвать, а это муляж! Бросят рядом и все. А то и на место поставят. Со временем привыкли, что мой аварийный инструмент в хозяйстве бесполезен, и постепенно покушения на мой щит прекратились. Моему примеру никто не последовал, то ли по природной лени, то ли по другим причинам, и остальные командиры отсеков продолжали припрятывать на ночь все свое отсечное хозяйство. Мое же было всегда на месте, в полном и идеальном порядке, днем и ночью. Старпом постоянно ставил меня в пример остальным, и я даже забыл, что такое рыскать по окрестным пирсам в поисках завалящего, ржавого топорища. Так продолжалось достаточно долго...
Продовольствие грузили аврально. То есть, как всегда неожиданно и не по плану. Часам к десяти утра из штаба прискакал очумевший от всевозможных ЦУ командир. Выстроил экипаж, взахлеб расписал наши будущие подвиги в глубинах Баренцева моря, и в конце "предложил", домой на обед не ходить, а погрузить пяток КАМАЗов с "хлебом насущным" на будущий победоносный выход. Мы, само- собой, с "радостью" согласились. Что не сделаешь ради нежданной боевой готовности? Окрыленный перспективой смыться в моря от береговой тягомотины, командир взял на себя бразды управления погрузкой продовольствия на борт крейсера. Отстраненный от руля старпом тихо радовался за себя, прячась за спиной у начальника, и посмеивался над неуклюжими действиями давно отвыкшего от такой текучки командира. Экипаж же молодцевато перекидывал ящики и мешки на ракетную палубу для дальнейшего погружения их в ненасытное чрево провизионок. В моем десятом отсеке тоже была провизионка. Деликатесов в ней, естественно, не хранили, а заваливали доверху банками с консервированной картошкой, или в лучшем случае, теми же банками с маринованными помидорами или огурцами. Когда на пирс подъехала машина с этими продуктами, начальник приказал прекратить грузить все остальное и быстренько забросать мой отсек банками, так как трап всего один и тормозиться нам никак нельзя. Борт КАМАЗа откинули, и народ приготовился к массированной бомбардировке моего отсека картофелем. Но, видно, тыловские ребята были не на шутку озабочены сохранностью жестяных емкостей с картофелем - так здорово замотали ящики с ними металлической лентой, что размотать или расцепить их не представлялось возможным. Поступательное движение снеди внутрь корабля тормознулось. Командир занервничал. Вскарабкался в кузов, осмотрелся. Попробовал увлечь собственным примером. Не получилось. Ящичная оплетка не поддавалась. Как истинный полководец начальник принял решение в стиле Александра Македонского, рубить гордиев узел своим мечом. То есть топором. Аварийным. Тем, что ближе. А ближе всего мой, в десятом отсеке. Куда и грузят. Грозный взор отца-командира остановился на матросе, выползающем из люка моего отсека.
- Юноша!!! Рысью вниз, топор с аварийного щита мне!!!
Моряк оказался молодой, необстрелянный минер из породы "меня мама родила лишь назло соседу", мысли его догоняли действия минут через пять, так что я и воздуха вдохнуть не успел, как он уже вынырнул обратно из люка с моим условным топором в руках. Судя по его очумелой физиономии, он чувствовал, что дело нечисто, но почему, понять еще не мог.
- Молодец!!! Кидай на пирс!!!
Моряк уже ощутил, что за топорище у него в руках, и обречённо оглядывался по сторонам, не зная, что делать.
- Тебя что, парализовало? Кидай!!!
Матрос нехотя размахнулся и кинул. То ли от нервной дрожи, то ли рука сорвалась, но топор, описав дугу плавно пролетел мимо пирса и упал в воду. Командир раздосадованно махнул рукой.
- Балда безрукая, новый сам ковать бу...
И замолчал. Идеально черный топор с ярко-красным топорищем и белоснежной надписью "10 отсек" плыл по волнам губы Ягельной так, как будто все топоры только для этого и предназначены. Гордо резать волны, невзирая на стихию и ветра. Пирс начал помаленьку хихикать, потом все громче и громче. Командир сначала набычился для взрыва эмоций, но вдруг сдулся и прыснул сам. Через несколько секунд заливался уже весь пирс, включая водителей машин и гражданских моряков со стоящего рядом буксира. Наверно, плавающих топоров никто из них никогда в жизни не видел. Включая меня самого.
Топор по приказу командира потом отловили. Он еще долго махал им над моей головой, сначала на пирсе, затем в центральном посту. Следующим была очередь старпома, теперь у него в каюте. Самое интересное, что мой топорик мне вернули. Но инструмент заставили выставить настоящий, и первое время проверяли мой отсек каждую ночь. Со временем все это сошло на нет, а вскоре и вовсе заглохло. И я снова выставил свой реквизит. А вы говорите, топоры не плавают! Чушь собачья! Плавают, и еще как!!!

ДУЛО

Ну вот нет в мире такого предмета... И потрогать его нельзя. Есть «дульный срез» ствола огнестрельного оружия. Хотя можно поспорить, если есть желание и время. Ведь делаются же какие-то дела «под дулом пистолета». Значит, дуло есть!
Однажды я лишний раз убедился, что оно все-таки есть. Было такое время, когда страна еще не была завалена всякими иномарками. А деньги всем нужны всегда, к сожалению. И вечерком, усталые после рабочего дня жигулисты-москвичисты выезжали на улицы городов потаксовать-пограчевать. Клиентов почему-то всем хватало, и заработать пару червонцев за два-три часа можно было без проблем. Я лично за пятерку возил за десяток километров, еще и спасибо говорил. Много было всяких смешных и не очень случаев. Но в основном, было весело. Разные клиенты попадались...
Однажды, ближе к ночи, вез я одного пассажира вниз по Сумской, естественно, в Харькове. Погода сухая, освещение дороги просто отличное, не торопясь, ведем светскую беседу с пассажиром, холёным умником... Обочины там никакой практически нет, почти центр города, вдоль тротуаров сплошняком стоят припаркованные машины. Вдруг неожиданно, протиснувшись между машинами, какой-то стриженый типчик голосует, махая рукой.
- Возьмем попутчика? - нехотя спросил я у пассажира, уже предчувствуя ответ
- Да зачем он нам нужен, отвези меня сначала - не дал мне дополнительного заработка толстый, бритый наголо пассажир - не видишь, тороплюсь я, дела у меня.
- Ну, как скажешь...
Увидев, что я не собираюсь останавливаться, наш друг на обочине вылез почти нам под колеса, яростно махая руками. Эта сценка и длилась-то несколько секунд, рассказывать только долго. Я взял еще левее. Но, видимо, парень решил идти до конца. В мгновение он выхватил из внутреннего кармана пиджака пистолет и прицелился, но почему-то в моего пассажира. Черное дуло пистолета, направленного на тебя, ни у кого не вызывает восторга. Более того, оно почти всегда вызывает животный ужас...
Я никогда не думал, что такая туша, как у моего пассажира, сможет уместиться у меня под "торпедой". За полсекунды он там исчез, даже уши не торчали. Я взял еще левее, и не думая останавливаться...
Есть люди, которым повезло никогда в жизни не держать в руках боевого оружия... Их даже довольно много. Счастливые люди. Но. Иногда надо все-таки в этом деле разбираться. Хоть немного. И быстро.
Выражение лица голосующего не вызывало сомнений: он будет стрелять. Но. У него в руке был здоровенный Смит энд Вэссон, явно неподходящее оружие для вечерних прогулок по мирному Харькову. Если бы это происходило в какой-нибудь Оклахоме, я бы испугался не на шутку.
- И где он к нему патроны берет? - успел подумать я, и сразу понял, что пистолет - водяной. И не ошибся. В полном бессилии мужичок набрызгал мне на лобовуху водички, и еле успел отскочить, чтобы не попасть под колесо.

Чтобы достать пассажира из-под торпеды, пришлось остановиться. Еще минута - и он бы задохнулся там без всякой стрельбы. Пришлось отодвигать сидение, чтобы освободить его голову, застрявшую под торпедой. Я молча показал ему на забрызганное стекло. Не знаю, что он думал, но до конца дороги не шевелился и молчал, заплатил вдвойне. Какой-то запашок еще пошел по салону...
Вот вам и дуло... Есть оно... Хотите еще пример? Пожалуйста!

Теплая влажная осень 1977 года. Восточная, как сейчас говорят, Германия. Нет, все-таки Германская Демократическая республика, она же ГДР. Внезапно в пять утра начавшиеся дивизионные тактические учения обещали быть максимально приближенными к реальным боевым действиям. Посредники приехали на пару дней раньше, и фактор внезапности был безвозвратно потерян. Тем более, что наш танковый полк готовился к этим учениям уже месяц. Офицерские чемоданы приятно позвякивали. А мы - солдаты - и, как говорят, не виноваты. Совершив быстрый марш, наш полк уже в шесть утра был почти весь в запасном районе. В те славные времена я выполнял обязанности аж целого наводчика орудия танка Т-62, раз уж закончил учебку по этой специальности... Стрелял неплохо, даже, не побоюсь этого слова, отлично. Тем более что стрельба штатным снарядом случалась никак не чаще, чем один раз в год. Как-нибудь в другой раз расскажу подробнее.
А причем тут дуло, спросите вы. Оно уже едет на танке номер 437 и ни о чем не думает. Ему все равно. Его калибр - 115 миллиметров. Или калибр его ствола... Непонятно. Но оно там есть. И даже расчехлено.
Все по-настоящему. Быстро маскируемся, завтракаем сухпаем и ждем дальнейших указаний. Ждем целый день. Костров не разжигать, не разбредаться. Готовность к маршу - 5 минут. Все солдаты как-то изменились, подтянулись, каждый чем-то занят, все что-то увязывают, прикручивают, подтягивают. Гремят котелками... Не поймешь уже, кто тут дед, кто салага. А когда же будет команда на марш? Взводный Борис Панов в чине старшего лейтенанта по секрету сказал, что сегодня марша не будет, так как наша погрузка на ближайшей железнодорожной станции Форштадт только завтра. От скуки с экипажем продолжаем маскировку. Скоро наш танк стал больше напоминать большой куст орешника, который у нас называют лещиной, чем боевую машину.
Спать легли прямо в танках, хотя теплым и удобным местом для сна танк не был никогда. Боевая машина все-таки. И всепроникающий запах солярки. Да что уж там - ВОНЬ солярочная.
Каждый спит на своем месте. Механику - красота, можно лечь, вытянув ноги, заряжающий укладывается у себя под пушкой, на круглом полике, а наводчик с командиром висят, сидя на своих сидушках... Люки задраили, чтоб хоть немного согреться. Движок давно остыл... Чуть светятся зеленоватые фосфорные стрелки приборов... Тишина. Глухо... Как в танке. Надышали. Согрелись. Спим.
К утру постепенно начали сереть приборы наблюдения, именуемые в народе «триплексами». Мой командир танка, сержант Коля Ч. очень неплохо устроился у меня на спине и мирно похрапывал. Столкнув его с себя, подтягиваюсь к своему триплексу. Уже почти рассвело. Броня изнутри обильно покрыта росой. Аж капает. Надышали, блин...
Подъема никто не кричит, вот и хорошо. Подремлем еще.
Стоп, а что это там за шевеление на лужайке перед нашей боевой машиной? Смотрю в триплекс. Из просеки на лужайку потихонечку выходит старушка-немка с плетеным лукошком и палочкой. Сгорбленная, сидела б дома, ан нет, захотелось грибочков свеженьких с утреца... Ну, пусть себе ищет. Грибы не наши.
Бабулька, все так же согнувшись, разгребая листья, пошла по полянке. Интересно наблюдать за человеком, если он об зтом не знает. Нас она не видела, явно приняв за куст. Во чудеса маскировки! Экипаж мой спит, а я наблюдаю себе за бабулькой. Невидимый же. Вот она уже полкорзинки грибочков насобирала. Внучков побалует. Деда уже, наверное, нету... А еще ей сегодня траву косить, коз кормить, воду возить, дрова колоть. Эх, когда уже дембель... Гад буду, всегда буду помогать бабушкам...
Потихоньку бабкина траектория стала приближаться к нашему «кусту». В триплекс было прекрасно видно даже прошлогодние листья, летящие из-под ее палки. Она приближалась.. А пушка-то у нас опущена и расчехлена... Если бабулька распрямится... А-А-А-А-А! Ужасный вопль сотряс весь лес вместе с нашим запасным районом. Даже весь мой экипаж мгновенно проснулся, стуча лбами по броне.
Да. Так и случилось. Бабулька подняла голову. На нее смотрело черное дуло. 115 миллиметров. В полуметре от ее носа. Корзинка полетела в одну сторону, палка - в другую. Издавая визг сотни раненных поросят, наша бабулька внезапно распрямившись, унеслась по тропинке со скоростью курьерского поезда.
- Бабулька! Это.. Гросмутер! Не бойся, ничего страшного! - Заорал я прямо в танке, но... куда там... ее уже и след простыл.
Вылезли из танка, собрали грибы обратно в корзинку, поставили ее аккуратно на дорожке, может, вернется...
Мы не хотели, так получилось, прости нас, ОМА...

В НОВЫЙ ГОД НА МАШИНАХ ПОД БАЯНОВ ЗАЛИВИСТЫЕ ТРЕЛИ.

(то ли эпиграф, то ли лозунг)

Баянисты всех жанров, соединяйтесь!
(Navalbro, http://www.bigler.ru/showstory.php?story_id=6293).

Решил включиться в объявленный как-то Navalbro конкурс на самый "баянистый баян", тем более, что материал к нему пылится в архивах достаточно давно.
Будоражат сомнения, что вряд ли удастся стать лауреатом, так как в первом случае я сидел в аудитории, а во втором - участвовал в работе комиссии по расследованию происшествия.

1. МАШИНЫ БЫВАЮТ РАЗНЫМИ.

Осенью 1983 года впервые в своей служебной практике посчастливилось поехать на учёбу в город Серпухов на завод, производящий системы управления зенитно-ракетного комплекса С-300Ф. О событиях того счастливого месяца можно рассказывать долго: встречи с друзьями, посещение концертов и спортивных зрелищ в столице, знакомство с подноготной оборонки и много чего ещё. Но поведать хочу о вроде бы незначительном эпизоде, который, тем не менее, запал в мою память, как код к некоторым неразрешимым флотским проблемам.

Занятия в нашей учебной группе вёл конструктор по фамилии Бронштейн, который, исписывая всю доску неподъёмными формулами, периодически входил в транс, перемещаясь относительно нас, своих слушателей, в другое измерение. Складывалось впечатление, что и дома с женой он изъясняется в двоичном коде. Мы искренне им восхищались, но решительно ничего из воспроизводимого этим умником не воспринимали. Мы - это герои-тихоокеанцы ракетной специальности: три старших офицера из штабов и управлений флота и шесть лейтенантов различных рангов со строящегося атомного крейсера "Фрунзе". Нам, имевшим опыт эксплуатации аналоговых систем управления, с трудом удавалось вникать в совершенно новые принципы построения на основе ЦВМ. Через некоторое время мы прекратили конспектировать за ненадобностью, но исправно водили ручками над тетрадками, чтобы не обидеть гения.
- А на этом вопросе я хотел бы остановиться поподробнее для инженера системы управления, - услышав эту фразу, друзья растолкали Володю Мартынова, в чьи служебные обязанности входили обслуживание и эксплуатация ЦВМ. - Кто у вас инженер комплекса?
- Ну, я, а что? - старший лейтенант стремительно встал и по-военному щёлкнул каблуками.
Это насторожило нашего эйнштейна, потому что флотские вычислители обычно выглядели по-другому.
- Извините, а вы заканчивали училище радиоэлектроники имени Попова?
- Никак нет! Ка-ал-грАдское! - командным голосом рявкнул Мартынов.
Всё это в переводе на общепринятый язык означало, что он является выпускником артиллерийского факультета Калининградского военно-морского училища, и до назначения на ЦВМ служил командиром батареи МЗА на бпк "Ташкент".
Немного озадаченный конструктор продолжал разбираться в ситуации с дотошностью, обозначенной предъявленным имиджем. Но ответы новоиспечённого флотского вычислителя были по-детски непосредственны и двумерны. В них не было никакого двойного дна, а тем более стёба.
- А вы вообще-то опыт работы на машинах имеете?
- Так точно! До Армии на ЗИЛ-130 работал.

2. ДЖЕНТЛЬМЕНСКИЙ ПОСТУПОК.

Эту трагикомическую историю необходимо попытаться представить зрительно. Сразу успокою: достали всех, кроме ЗиЛ-130.
На острове Русский с водкой всегда была напряжёнка, в особенности, во время расцвета антиалкогольной компании, и в особенности, в воскресенье. Но русский с острова Русский найдёт выход из любой безвыходной ситуации.
Водителю береговой базы одного из корабельных соединений ответственность перед страждущими сослуживцами указала верное направление к решению задачи: по льду через пролив Старка - на остров Попова, а там в рыбкоопе порядки совершенно другие, и, включив в стоимость продукта скромный налог за риск продавца, вожделенный эликсир спокойно приобретается в любое время суток.
Ранним утром машина ползла по льду пролива через кромешную пелену утреннего молокообразного воздуха. Вначале услышал звук ревуна, а затем уже и визуально водитель разглядел в непосредственной близости справа едва проглядывающийся силуэт тарахтящего буксира.
- Помеха справа! - чётко просигналил недавно сдавший на права, но серьёзно отравленный вчерашним "Нитхинолом" небольшой водительский мозг.
Гордый за своё джентльменство вне зоны действия ГАИ, боец слегка притормозил, пропуская буксир в соответствии с ПДД, и...
Всё!