Джульета из Ремонтного Батальона.

Женщинам-военнослужащим посвящаю.

В нашем отдельном ремонтном батальоне служила фельдшером Ирина Петровна, прапорщик медицинской службы. Ирина Петровна была хорошим медиком, а вот с личной жизнью у нее не заладилось. Она избегала появляться в батальоне, все свое время проводя в санчасти. Говорили, что она боялась появиться перед сотней озабоченных мужиков. Справедливости ради надо заметить, что опасения эти не имели под собой основы. Увы, природа одарила Ирину Петровну доброй душой и высоким профессионализмом, но обошла внешностью. Не будет преувеличением сказать, что она была страшнее атомной войны. В общем, ее любили как медика, а не как женщину...

И вот весной в рембате появилась Она. Фигурка, как у Венеры, зубки - жемчуг, а губки - коралл; хороши также грудь и улыбка... Санинструктор ремонтного батальона младший сержант сверхсрочной службы Маша во всей красе своих 22 лет, только-только из медучилища. Лейтенанты краснели, прапорщики бледнели, солдаты стали бриться чаще. Надо сказать, что студентки медучилища пользовались дурной славой. Нет, я имел ввиду доброй славой. То есть славились доступностью и отсутствием брачных планов. Маша словно поставила себе целью опровергнуть эти взгляды. Первыми сдались лейтенанты. Потом отпали прапорщики. Солдатам, как оказалось, тоже надеяться было не на что, но известное дело - чем решительнее она отшивала незванного ухажера, тем гаже слухи про нее распространял отвергнутый.

В конце-концов у нее остались два воздыхателя: сварщик из спецвзвода сержант-дембель Толя и неожиданно для всех - немолодой начальник склада бронетанковой техники прапорщик Селиванов. Толя имел самые серьезные намерения, мечтал на Маше жениться и вообще вел себя так, как вели себя влюбленные юноши сотни лет до него. Он носил ей цветы из самоволок, совершенно забросил все сварочные работы и все служебное время проводил, нежно томясь под дверью медпункта. Вовнутрь зайти он не мог, так как там свое время коротал прапорщик Селиванов. Не подумайте ничего дурного. Обычно он сидел пригорюнившись на табуретке в углу и ждал, когда ему повезет распаковать какую-нибудь коробку с йодом. Иногда он начинал токовать, как влюбленный глухарь, но быстро смущался и замолкал. Хотя раньше за ним особой застенчивости не водилось. Да и сейчас он своих планов не скрывал, а жениться он не собирался и добивался не просто дружбы. О службе он забыл. Замок на складе покрылся ржавчиной, зампотех батальона махнул на него рукой, а старший механик сержант Саша завел прямые связи с дивизионным складом, ибо ремонт танков из-за одной юбки никто не отменял.

Маша пыталась вежливо избавиться от обоих Ромео, но они не понимали, что значит остаться друзьями и продолжали токовать. Наконец, она не выдержала. Утром, наткнувшись на Толю возле КПП, она решительно сказала:
- Сегодня после отбоя я жду тебя в кунге штабной летучки. На чашечку кофе, так сказать...
Толя от радости чуть не сошел с ума. Он побрился раза три, достал у каптерщика новые портянки и стал ждать вечера.
Под дверью медпункта Маша встретила Селиванова.
- Николай Андреевич, приходите сегодня после отбоя в штабную летучку. Побеседуем...
Прапорщик от радости чуть не получил инфаркт. Речь у него отнялась, он смог только кивнуть головой и побежал к себе на склад - готовиться. Готовился он весьма своеобразно. Дабы преодолеть застенчивость, он слегка выпил водки. А потом еще чуть-чуть... И еще...

И вот ночь упала на ремонтный батальон. После отбоя Толя залез в штабную летучку, полностью разделся, аккуратно сложил форму на табуретку, в кромешной тьме лег на командирский диван из кожзама и стал ждать, трясясь от возбуждения. Через несколько минут в летучку вскарабкалась еще одна фигура. Фигура хриплым шепотом спросила:
- Ты здесссь?
- Здесссь,- свистящим шепотом ответил Толя.
И прапорщик Селиванов, торопливо раздевшись догола, двинулся на звук. Был он изрядно пьян и очень возбужден. Достигнув дивана, он полез целоваться. Поцеловав Толю в плечо, он возбудился настолько, что головной мозг полностью отключился, передав управление организмом в ... ну, сами знаете, куда в такой ситуации кровь приливает. Толя же, почувствовав на своем плече колючие прапорщицкие усы, пришел в ужас и попытался увернуться.
- Любимая, куда же ты, - взывал Селиванов, лапая заскорузлую толину пятку.
- Товарищ прапорщик, не надо!!! - Толя решил сдаться и раскрыть инкогнито.
Не тут-то было. Та часть прапорщика, которая его сюда привела, ушей не имела. А имеющая уши голова давно не работала. Тут Селиванов случайно ткнулся своим орудием в толину ногу. Толя, ощутив селивановское напряжение, понял, что борется не только за свою честь, а уже за саму жизнь. Он соскочил с дивана, схватил табуретку и стал махать в разные стороны. С третьего раза он попал. Прапорщик, не издав ни стона, вышиб спиной дверь и выпал на асфальт.

Толя торопливо оделся и выпрыгнул наружу. Обнаженный прапорщик, омытый лунным светом, лежал на спине, устремив свои усы в ночное небо и пускал изо рта пузыри.
- Ва-ва-ва-ва, - трясушимися губами произнес Толя и побежал в казарму.
Там он нашел своего друга сержанта Сашу из первой роты и попытался его разбудить. Саша моментально проснулся, как только услышал, что Толя, кажется, убил Селиванова. Сержанты побежали в парк. Прапорщик Селиванов лежал там же в той же позе и похрапывал. Саша полез в свой танк, достал заныканную бутылку "Московской Особой", присел перед прапорщиком, положил его голову себе на колени и стал поить Селиванова водкой. Как ребенка из соски... Затем сержанты взяли Селиванова за руки - за ноги и запихали в летучку, где с комфортом разместили на диване, накрыв тужуркой. Полбутылки водки оставили ему на той самой табуретке.

Рано утром Селиванов с изумлением проснулся, допил водку и стал одеваться, пытаясь припомнить, что произошло. Воспоминания полностью обрывались на входе в летучку. Прапорщик оделся и попытался надеть фуражку. Фуражка не налезла, а голове стало больно. Селиванов побежал в казарму, где в зеркале увидел, что на лбу у него огромнейшая разноцветная шишка. "Ну, Машка, ну молодец", - с уважением подумал Селиванов. Попозже он зашел в медпункт и, пряча глаза, попросил справку.
- Пиши, Машенька: прапорщику Селиванову на складе бронетанковой техники упал на голову танковый двигатель. Нуждается Селиванов в неделе постельного режима...

Однако начальник штаба Селиванова домой не отпустил, а отправил в санчасть делать компрессы. В течение недели прапорщик Селиванов лечился у фельдшера Ирины Петровны, а потом внезапно на ней женился и, говорят, бросил пить. Толя после дембеля остался на пару недель в батальоне и пытался получить компенсацию с Маши. Кончилось дело тем, что он осмелился явиться к ней домой и был спущен с лестницы молодым лейтенантом, выпускником Ждановского училища. После чего Толя уехал, наконец, домой. Еще через пару месяцев Маша уволилась из рембата, вышла замуж за своего школьного друга (того самого лейтенанта) и уехала с ним к месту службы куда-то под Читу кормить комаров.
Нет повести печальней для солдата, чем повесть о Джульете из рембата...

По следам переписки на VIF2NE.RU
.................
>>Поймите всего этого просто не могло быть потому что этого НЕ МОГЛО БЫТЬ!Ну какие нахрен починки машинного зажигания да еще электронного?
>>Вы что член экипажа? Кто вас туда пустит блин???? Вы что за эту машину или ВСЕ машины ответственны?Для того есть ремслужба там или экипаж ТРМ или экипаэ ЗИП или ОРНР тобишь отделение непланового регламентного ремонта.

>Нет. Все они за штатом. Запчастей тоже нет. И не будет. Мы (не буду говорить что я) специально призывали на сборы в батарею резервиста, работающего в мирное время в телеателье мастером. Он нам - кое какие радиодетали, а мы ему - справку о прохождении 25-дневных сборов. И такое было. Так решали проблему. А когда из штаба Армии пришло распоряжение сделать вокруг ОРДН стационарный каменный забор высотой тыр-пыр и толщиной хх, то призвали 25 человек партизан работавших на Сортавальском мебельно лыжном комбинате. Те в качестве "отступного" приволокли с комбината и лыжи пластиковые которые там делали по заказу финов, и паркет ручной работы, и несколько бочек с клеем ПВА. Всё это дивизионный Зам. по тылу сменял (не знаю где) на несколько машин хорошего белого кирпича, из которого и построили забор. И это было.
=====================
Кстати (вдогонку) забыл вчера один прикольный момент рассказать с этим "отступным" :)
===========

С СМЛК партизаны зачем-то приволокли ещё и клюшки хоккейные. Тоже, поди, продукция комбината. Не много, по их меркам, штук пятьдесят примерно. Ну этот предмет зам.по тылу пристроить никуда не смог, на кирпич не обменял, ну и отдал их нам назад в подразделение. Точнее даже не отдал, а просто и брать не стал из бокса потому как он до этого уже всю афёру с обменом продукции СМЛК на необходимые материалы, для строительства забора вокруг автопарка дивизиона, спланировал. В общем, остались клюшки хоккейные валяться в углу одного из боксов, среди всякого ремонтного хлама и зап.частей для техники.

Первый месяц вся вязанка особого внимания никого не привлекала и валялась кучкой. Иногда только либо часовой вечером, либо кто из бойцов брал одну в руки и ей играть пытался. Шайб, понятное дело, не было и вместо них с успехом использовался мелкий гравий, благо им была усыпана вся площадка в автопарке. Стоять на посту вечером часовому было скучно и он брал клюшку и ходил с ней по площадке, цепляя крюком камешки мелкие и пытаясь попасть ими то по воротам выездным, то по двери аккумуляторной, то просто через забор перекидывал камешек в соседний мотострелковый автопарк. Особо продвинутые и поднаторевшие "игроки" умудрялись даже пулять и попадать гравием прямо в крышу собственной караульной вышки с автомобильной площадки перед боксами. Железная крыша реагировала на это грохотом и стонами, что не могло игрока не радовать. В случае же появления на входе в автопарк кого-то из офицеров или проверяющих клюшка немедленно выбрасывалась куда-нибудь в сторону и часовой, сделав каменное лицо, шел навстречу докладывать.

Брошенные где попало в автопарке клюшки, принято было относить всё в тот же бокс и складывать в имевшуюся кучку. Этим обычно занимался либо дежурный по парку сержант, либо кто из молодых бойцов, которому такую задачу ставили. Помнится, что пару раз начальник автослужбы дивизиона даже кого-то заставлял их пересчитывать и ему докладывать. Отношение к клюшкам постепенно стало как к имуществу части - никто уже не знал и не понимал зачем они тут лежат, откуда возникли, но все четко осознавали, что их трогать нельзя и у них есть какое-то, ведомое наверное только в штабе дивизии, предназначение, на случай развёртывания нашего дивизиона в боевом порядке. Таким образом количество клюшек в общем-то в течение месяца никоим образом не менялось. Одна или пара поломались, но это уж как водится - расходный материал - никуда от этого не денешься. Вон, сборная страны по хоккею, за одну игру подобных клюшек ломает больше чем весь комбинат за неделю производит наверное.

Всё внезапно изменилось за один день. Один из водителей хозяйственого взвода дивизиона, родом из прибалтийской республики, взял из вязанки одну из клюшек, да не просто какую попало, а долго выбирал, и, зайдя с ней в аккумуляторную, через 15 минут вышел с аккуратно нанесенной выжигательным прибором на ручке клюшки номером своей транспортной машины. Клюшку он, вопреки ожиданиям, не отнёс обратно в бокс, а аккуратно положил в кузов.

Видевший всю эту процедуру дежурный по автопарку сержант задал ему резонный вопрос: -"А с какого рожна ты казенное добро на себя записал? Нач. автослужбы меня вые... когда узнает!" На что был получен не менее резонный ответ о том, что вообще-то он спрашивал не раз нач. автослужбы нафига в углу валяются уже месяц клюшки, а тот, мол, ответа вразумительного так и не дал. И вообще: не дело сержанту-погодку лезть не в свои дела и решать кому и зачем клюшки давать и сколько их положено на одну машину. Тем более когда дело касается машины солдата того же самого призыва, который уже дембель из-за горы видит. И вообще, клюшка не лично водителя, а будет приписана теперь к машине. На то на ней номер нанесён не военного билета, а автомобиля. В общем - не получился разговор и клюшку дежурный по автопарку не отстоял, а прибалтийский невозмутимый водитель отметил у него путевой лист и уехал в город, по своим хозяйственным делам. Дежурный по автопарку, ясен перец, остался тащить службу. Случилось всё это рано утром, когда часть машин, получив задание, разъезжалась по гарнизону что-то перевозить или ещё по каким-то надобностям военного характера. Другая часть техники осталась в автопарке - с ней каждый день возились механики и командиры экипажей.

Дежурство по автопарку - дело в общем-то скучное. Из обязанностей дежурного основная, это - находить и подбирать пустые пачки "Беломора" и следить чтобы бойцы не бросали промасленную ветошь куда им заблагорассудится. Ещё надо отмечать путевые листы, но это только один раз в сутки - рано утром. Потому обычное состояние несущего данный наряд - ходить и всех доставать разговорами "за жизнь" или давать умные советы тем, кто ремонтирует или обслуживает технику. Никакого другого интересного время препровождения придумать просто не возможно. Собственно и тот злосчастный день дежурный провёл согласно сложившимся с незапамятных времён традициям. Ничего удивительного, что история с клюшкой, машиной и водителем-прибалтом получила широкую огласку. Реакция собеседников была не очень разнообразной: услышав рассказ дежурного как правило все смеялись, крутили гаечным ключем у виска или проходились по поводу всей Прибалтики и списывали всё на врождённый национализм или ещё на какие-то до конца не понятные простому советскому бойцу причины.

Сдача вечером дежурства по автопарку подразумевает обход старым и заступающим дежурными боксов, проверку их внутреннего состояния на предмет более-менее наведённого перед сдачей порядка, и закрытие и опечатывание их на ночь. После чего объект сдавался часовому и подразумевалось, что до утра никто больше не должен был находиться на территории автопарка. Ну по крайней мере так должно было быть (на практике допускались некоторые отклонения от утверждённого порядка).

В этот день случилось страшное. При обходе, в боксе, было обнаружено полное отсутствие клюшек для игры в хоккей. Не просто одна или две поломались - на это никто не обратил бы внимания, т.к. их не принято было пересчитывать и ни по каким внутренним ведомостям они не проходили, а: клюшки исчезли совсем. СОВСЕМ! Весь ужас заключался в том, что было абсолютно не понятно, что надо делать новому и сдающему наряд дежурным в подобной ситуации. Объявлять тревогу? Да вроде как-то ситуация не та. Докладывать дежурному по части? А какое его дело - у него хватает своих забот. Докладывать непосредственному начальнику или начальнику автослужбы дивизиона? Тех давно и след простыл - они дома уже и вызывать их по этому поводу в автопарк как-то не хочется - себе дороже выйдет отрывать кадрового офицера от вечернего стола. В общем не понятно абсолютно что делать. Сдача дежурства, однако, произошла. Так уж сложилось, что принимал дежурство сержант первого года службы, только-только поступивший в часть из учебного подразделения. За тем и разошлись.

Вечером, после ужина, в казарме дивизиона самой популярной личностью, неожиданно стал водитель-прибалт. Несмотря на постоянный дефицит табачных изделий и вечные просьбы друг к другу "дать закурить", именно этим вечером многие, из работавших днём в автопарке, сами подходили к нему и угощали сигаретой. Завязывали разговоры про прошедший день, про кормёжку в столовой, про проблемы с запчастями, обсуждали планы на грядущие выходные и вообще вели себя как-то странно. Но непременным атрибутом разговора "ни о чём" был вопрос о предназначении взятой тем рано утром клюшки из бокса. Вопрос задавался с нарочитой небрежностью, вскользь, но по возникавшему вдруг напряжению чувствовалось, что ответ будет внимательнейшим образом выслушан и запомнен досконально. Впрочем, ответ был один и не вносил никакой определённости: -"Пригг-гадитцаа. Ну малллолиии что в дорогг-ге моужет биттть...". Напряжение и нервозность в дивизионе от этих ответов только нарастали...

Начиная с этого дня, клюшки в дивизионе приобрели прямо-таки культовое, магическое значение. Как выяснилось их не утащил кто-то один, а все, кто работал, или заходил по делам, в тот день в автопарке, взяли по одной...две. Дежуривший по автопарку сержант, сам того не желая, заставил всех крепко задуматься над поступком водителя-прибалта. Никто не смог придумать никакого объяснения его поступку, но... клюшки, как потом выяснилось, попросту растащили в тот же день. Растащили все.

Как ни странно именно в этот раз никакого шума по поводу растаскивания казённого имущества не произошло. Начальник автослужбы дивизиона где-то через неделю заметил, что в углу бокса не лежит больше привычная вязанка и спросил дежурного о наличии клюшек на момент приёмки дежурства. Но т.к. тот совершенно честно сказал что клюшек он не видел в боксе ни в момент начала дежурства, ни на день раньше, когда работал в автопарке, ни вообще не может припомнить когда они были тут в последний раз, то нач.автослужбы успокоился и произнёс: -"Замполит значит в школу отвёз детям в подарок. Хоть бы предупредил, сука." На этом следствие и закончилось.

А клюшки начали тем временем понемногу находится, как на руках у бойцов, так и в машинах стоящих в автопарке. На некоторых из них были нанесены, самыми различными способами, номера машин, на других красовалась на ручке фамилия или номер военного билета кого-либо из сержантского состава дивизиона. На двух клюшках, принадлежавших узбеку-каптёрщику Хакиму и командиру одного из боевых рассчётов грузину Благидзе, и вовсе на ручках были аккуратно вырезаны штык-ножом какие-то кабалистические знаки. Часть клюшек была так сказать в "штатном" исполнении, но у большей части уже были бережно обёрнуты разноцветной изолентой либо крюк, либо ручка, либо и то и другое вместе.

Через некоторое время клюшки стали неотъемлемым атрибутом практически любой проводимой в дивизионе боевой работы. Им нашли применение и при обслуживании техники в автопарке. Ручкой клюшки, как оказалось, можно очень удобно протолкнуть провалившуюся в поддон двигателя гайку так, чтобы она таки выпала под машину. Особый кайф в том, что после того как гайка упала на грунт, под капот машины, обладатель клюшки мог не залезать под авто, а, опять-таки клюшкой только на этот раз уже крюком, не напрягаясь лишний раз, эту гайку достать. На зависть тем водителям, у которых клюшки не было. Ещё её ручку можно было использовать в качестве рычага, правда не силового, но в хозяйственной практике бывают разные ситуации - силовой гаечный ключ в дивизионе надо ещё поискать, а клюшка - она всегда под рукой. Особенно часто клюшка стала применяться для задания начального ускорения молодым бойцам когда тех посылали либо в аккумуляторную, либо в чайную за сигаретами или мезозойскими пряниками, либо ещё для выполнения не терпящего отлагательства боевого задания. Впрочем, зверств в плане неуставных отношений между солдатами у нас в дивизионе никогда особых не было и посему действо по приданию начального ускорения приносило окружающим скорее эстетическое удовольствие, нежели какую-то практическую пользу. Наверное не надо говорить, что наличие или отсутствие клюшки с определённого момента однозначно идентифицировало год призыва военнослужащего нашего дивизиона.

Клюшки прочно вошли и в быт части. Взяв клюшку с собой, при помощи неё можно было запереть дверь сортира изнутри и таким образом обезопасить себя от постоянных домогательств со стороны жаждущих срочно справить нужду сослуживцев или от дежурного по части прапорщика, который строго следил чтобы курение и процесс отправления естественных надобностей не происходили одновременно. Клюшка позволяла элегантно и без излишнего напряжения снять заброшенную "ради смеха" каким-нибудь хохмачём на потолочную лампу портянку или шапку. Если позволяло месторасположение койки, то при помощи крюка клюшки стало возможным утром, во время подъёма, дотянуться и достать собственные сапоги и портянки, поставленные вечером на батарею и не приходилось босиком по холодному полу добираться несколько метров от койки до батареи отопления. Тёплые сапоги и портянки стало возможным надевать прямо в койке. Всего за один только месяц клюшкам нашлась ещё сотня-другая применений как в быту, так и при регламентных работах на вооружении.

Через месяц никто уже просто не представлял себе армейской жизни без клюшек. Если приехавший с маршрута водитель забывал свою клюшку в машине, то даже не взирая на то, что автопарк уже был сдан под охрану, он посылал кого-нибудь из молодых бойцов с ключами от авто в автопарк, чтобы тот договорился с часовым, вскрыл бокс и машину, забрал клюшку и принёс её в казарму. При этом считалось не корректным воспользоваться чьей-либо чужой клюшкой для придания начального ускорения озадаченному бойцу. Вообще, надо признать, что отношение к клюшкам в дивизионе постепенно стало обрастать какой-то "ревностью". Схватить не принадлежащую тебе клюшку с целью выполнения какой-либо работы было просто рискованным делом. Были случаи когда подобные действия вызывали достаточно громкий конфликт, который даже перерастал в банальную драку. В таких случаях дерущихся разнимали всем миром. Наверное нет необходимости уточнять, кого в подобной ситуации все считали виновником драки и кто вызывал всеобщее презрение. А уж о том чтобы даже прикоснуться к клюшкам Хакима, или грузина Благидзе, имевшим опознавательные кабалистические знаки на рукоятках, не могло быть и речи.

Отношение офицерского состава части к клюшкам долгое время никак не проявляло себя. Дело в том, что клюшки вошли в быт так естесственно и незаметно, что никакого антогонизма ни у кого это не вызывало. Немного понервничал, как водится, замполит, но через неделю...другую и он тоже просто перестал их замечать. Клюшки были отечественого производства и на них не было ни одной надписи на языке наиболее вероятного противника. Соответственно, они не несли в себе никакой идеологической угрозы для нашего дивизиона. Тем более, что многие работы, при помощи клюшек, стали выполняться гораздо быстрее. Ну в общем - ничто не предвещало.

Беда пришла откуда не ждали. Дело в том, что плац, на котором утром и вечером проводились построения, располагался прямо под окнами штаба дивизии. Окна кабинета комдива выходили прямо на него и он каждое утро любил наблюдать за построением и разводом подразделений на работы и учёбу. И настал день, когда развод полков и подразделений совпал по времени с визитом "Начальника физ.подготовки" нашей дивизии на доклад к комдиву. К тому времени, на каждом построении нашего дивизиона, последняя шеренга в каре была как правило вооружена клюшками. Мало у кого из бойцов было более чем по одной клюшке и посему их приходилось постоянно носить с собой и в казарму, и в автопарк и, зачастую, даже в столовую. Соответственно, при утреннем построении все клюшки, транспортируемые из казармы в автопарк или учебные классы, брали с собой и передавали в последнюю шеренгу. Дабы не портить внешний парадный строй.

Комдив стоял у окна и слушал доклад начфиз. дивизии. По окончанию доклада он вдруг спросил:
-"Слышь. А с кем у тебя ракетчики играть-то собираются?"
-"ВиноватНеПонял?" - ответил начфиз.
-"Чего не понял? Ну хрен-ли они третий месяц тренируются и день и ночь - я же вижу. С кем игра-то будет? С подшефными, что-ли, из колхоза?"
-"?????"
...

Весь этот день командир нашего дивизиона и все офицеры ломали клюшки. Не пощадили даже отмеченные кабалистическими знаками клюшки каптерщика Хакима и грузина Благидзе. Разумеется, какая-то часть клюшек осталась припрятанными в машинах и ещё где-то в подсобных помещениях и боксах, но пользоваться ими не представлялось возможным. Минимум что грозило владельцу при обнаружении - 3 суток губы. За один день, все

Через три месяца, когда водитель-прибалт уже готовился в увольнение в запас, я спросил его о судьбе его клюшки. Как выяснилось, он сам не знал зачем он положил её в машину. Ответ был всё тот же:
-"Пригг-гадитцаа. Ну малллолиии что в дорогг-ге моужет биттть..."
-"А она тоже сломана?" - спросил я его.
-"Неттт. Она у менн-няя примотанн-на к рааме, под машинн-ной."
Он предложил мне её подарить, но... Мне оставалось служить всего полгода и перспектива прятать её где-то в машине или в боксах и при этом не иметь возможности воспользоваться меня не прельщала. Так наверное до сих пор и ездит последняя клюшка нашего дивизиона примотанная изолентой к раме его ЗИЛа хозяйственным водителем-прибалтом. Если, конечно, за давностью лет машину уже не списали...
===========
Александр
www.opensea.ru

Во время обыска, произведенного в 1942 г. у немецких агентов, американская контрразведка обнаружила секретные задания, написанные симпатическими чернилами в журналах. Допрос показал, что ненужные журналы немцы продавали букинистам, вместо того, чтобы сжигать их. Эта экономия оказалась роковой. Американские контрразведчики ринулись в лавки букинистов, скупили тысячи журналов, подвергли их обработке парами йода и восстановили буквально все задания, дававшиеся немецким шпионам в течение ряда лет. Это позволило американцам впоследствии уничтожить все немецкие шпионско-диверсионные организации.

Когда в 18-ю ракетно-зенитную дивизию ПВО ВС СССР, участвовавшую в боевых действиях в Египте в 1970 г., прибыли 20 экземпляров газеты "Правда", содержавшей статью, разоблачавшую "гнусную клевету о том, что в Египте есть советские войска", то начальнику политотдела дивизии пришлось уничтожить все экземпляры.

В середине 1980-х годов муниципалитет Вены принял решение о формировании женского полицейского подразделения. Для обучения набрали 60 девушек и разместили их в городских полицейских казармах. Осуществить задуманное не удалось, так как в течение полугода 36 девушек из 60 забеременели.

По мотивам http://sergeant.genstab.ru

-Так, три часа ночи, валим. Где Фролов ?
-Здесь он, бабочка блин ночная...

Вадик Фролов . Прозвище получил за то, что по мере потребления второго литра его глаза широко раскрываются и совершенно перестают моргать. Реакция мозга также приближается к реакции ночного чешуекрылого. Бражник. Мертвая голова.

- Фролов, пошли.
- Гы-ы-ы ...
- Ссука, на хрена четвертую брали ?
- Ничего, доведем. Нинка ему все обьяснит. Бери его, Саня.

Саня. Страшный человек. Когда-то занимался в подпольной секции карате, и теперь при дружеском похлопывании его рука автоматически выбирает болевые точки на вaшeм тeлe. Жена его или мазохистка, или давно привыкла.

- Взяли, Жека.

Жека. Я.

- Давай, Фролов, давай !
- Гы-ы-ы...
- Да не бей ты его по плечу, не дойдет же !
- Да ладно, недалеко...
.........
- Вот и пришли.
- ГЫ-Ы-Ы !
- Ай, что ты делаешь, Саня ? Убьешь его нах... Ведь дома уже...
- ГЫ-Ы-Ы !
- Жека, он жe, сволочь, переехал на прошлой неделе !
- Как переехал ? Куда?
- Сейчас узнаем. Ну-ка... Держи его... Где ты теперь живешь ? Где, скотина?
- ГЫ-Ы-Ы !
- Он же весь в синяках будет..
- ГЫ-Ы-Ы ! ...ГЫ-Ы-Ы ! ... ГЫ-Ы-Ы !
- Бля, oн зaбыл ! Ну, что с тобой делать, гад ?
- Жека, бросай его нах. Бесполезно. Вставать через три часа.
- Не-а. Нинка нам не простит.
- Вроде oн говорил, три одинаковых дома рядом. Вход сбоку.
- Иди, гад !
- Гы-ы-ы ...
- Hе трогай дерево, сволочь ! Забери у него листик!
- Хули встал, бомжара, посреди проезжей части ??
- Гы-ы-ы ...
- Ты че, оxуел ? Че делаешь ?
- Сань, да дай ты ему посрать спокойно.Лучше на дорогy, чем в штаны.
- Ссука...
- ГЫ-Ы-Ы !...
- Да не бей его, блин, пусть досрет!
- Теперь понял, зачем ему листик ?
- Культурный, бля...
- Гы-ы-ы...
- Если в гавно вступит, в нем и похороню гада...
- Ладнo, хорошо хоть штаны сам надел. Пошли, сволочь...
- Вспоминай где живешь, Фролов ! Вадик ! Убью, сука !
- ГЫ-Ы-Ы !
- Куда пошел ? Саня, может он дорогу вспомнил?
- Хрен его знает...
- Гы-ы-ы...
- Ты охуел , Фролов ! Это райком.
- Да вспоминай же, сволочь !
- Стой, Жека. Вон три дома. Ну, молись, Фролов .
- Нам молиться надо...
Tук-тук-тук..
- Нинка ? Нин ?
- Гав-гав-гав!
- Бля, не здесь.
- Давай к следующему. Сволочь, шевелись !
- Гы-ы-ы ...
Tук-тук..
- Никого. Или спит.
- Нинка!
- Че надо ?
- Извините, ошиблись...
- ГАД ! (ГЫ-Ы-Ы..) !Я тте блевану ! (ГЫ-Ы-Ы !...) Cтoй, вроде здесь! Он про спортплощадку говорил!
Тук-тук...
- Нинка !
Ба-бах!
- Свинья проклятая, сил моих с тобой нет, ирод!
- Йесс! Здесь!
- Бля, ну как же она его скалкой!
- Уже не ебет... Закурим ?