К.Костнер

КИСА


Пока рядовой Дмитрий Кисаев спал, на периметре смена, состоявшая целиком из старослужащих во главе с разводящим, уже полчаса, под дождем и снегом, искала на втором посту часового. Это было Ч.П.
- Ну, что, там нет?! Да, где же он, салага, бля?! Найду - убью, бля, душу вытрясу! - кипел разводящий, сержант Барсуков, вытряхивая ладонью из-под воротника набившийся липкий снег.
- Нет его там ни фига!
- Бля, тварь, неужели ушел, сука!
- Да спит где-нибудь в окопе.
- В окопе смотрели?!
- Там засрано все, там не прикимаришь. Может, в караулке он, в старой?
- Пойди, посмотри!
- Я один не пойду.
- Ладно, бля, пошли вместе! - сказал Барсук.
Злые до отчаянья, деды направились к старой караулке в предвкушении скорой расправы над молодым, который на службу забил не по сроку. Сапоги их чавкали в грязи, в грязи со снегом пополам. Злые шли, злые. До цели оставалось шагов двадцать, как из черного проема покосившегося, разбитого дверного косяка, показалась темная фигура в плащ-палатке. Молодой, разбуженный движеньем, робко вышел навстречу.
- Вот он, сука!- выкрикнули деды почти все вместе.
- Ну все, бля, хана тебе! Маму сейчас на изнанку выверну, душара гребаный!!!
Смена прибавила шаг. Молодой в страхе попятился.
- Куда, сука?! Стоять!!! - заорал Барсук и сорвался на бег, - Стой, сучара!!!
Молодой с перекошенным от ужаса лицом скинул с плеча автомат.
- Не подходи! - крикнул он.
- Ах ты, тварь!
- Не подходите!!!
Раздалась автоматная очередь.

***
"Вставай, вставай! Эй, подьем", - услышал Киса сквозь сон. Кто-то тряс его за плечо, - "вставай, вставай Киса!" Киса открыл глаза, приподнялся и увидел сержанта Барсукова. Киса кинул взгляд на свои наручные часы. Половина пятого.
- Барсук, иди в жопу! Какого тебе хера? Полпятого... - сказал Киса и снова рухнул на подушку.
- Вставай, Киса, бля, одевайся. Давай, давай! - шептал Барсук, снова тряся за плечо - Вставай, командир тебя на периметр вызывает. Вставай, давай!
Киса отпихнулся.
- Ну, вставай, тебе говорят! Командир вызывает на периметр. Все волки уже там собрались. Душара этот, Одинцов, только что смену обстрелял.
Сон, как рукой сняло.
- Что?!
- Стрелял в смену, бля. Сейчас сидит в караулке, не выходит.
- Твою мать! - выдохнул Киса, неохотно поднимаясь, - А я-то тут причем?
- Там расскажут, - сказал Барсук и ухмыльнулся, - Короче, поговорить с ним типа надо. Ну, чтобы выходил, короче. За тобой послали. За товарищем, бля, боевым.
- Товарищем... - сказал Киса покачал головой и пошел к умывальнику. - Я, что ли, ему товарищ? Товарищ! Нашли товарища.
Киса остановился, вернулся к тумбочке, взял зубную пасту, щетку, полотенце повесил на плечо.
- Попал, что ли, в кого? - спросил он.
- Не-а - опять ухмыльнулся Барсук, - Поверх голов как дал, бля! Ну, мы и обсерились, скажу я тебе.
Киса чистил зубы, умывался. Барсук стоял рядом, крутил на пальце ключи на тонком кожаном ремне. То накручивал, то скручивал.
- Вот, бля, душара, - говорил он, - Засел там, валить всех грозит. Такой, понимаешь, винегрет. Мы что? Мы так, поучить его только хотели. А он, бля, как даст! Бля, на периметре все офицерье уже, все волки, бля. Шухер, кипишь до небес. Вот, за тобой послали. Парламентера заслать хотят, чтобы сдавался, короче. Такой у них план, бля, генштаб, бля, гребаный. Автомат получать будешь? Сказать дежурному?
Киса вскинул брови.
- Автомат? На кой?
- На всякий, бля, случай. "На кой". - передразнил Барсук. Душара, понимаешь, какой-то нервный оказался. Не возьмешь?
- Нет, не возьму, - сказал Киса, пошел в сушилку за шинелью.
- Ну-ну, смотри, бля, - сказал Барсук ему в спину и сплюнул на пол. - А то смотри, Шарапов, окропим снежок красненьким-то.
- Да пошел ты!

На границе первого и второго поста периметр ломался углом. Здесь, на первом посту, в относительной безопасности собрались офицеры. Выйдешь за угол - старая караулка в ста метрах. За угол не выходили. Несмотря на темноту, Киса еще издали различил силуэты почти всех. Вон командир части - старый подполковник, мужик хороший, по кличе Мамочка; вот зампотех - майор Соловьев, редкое говно; вот начкар курит с командиром взвода, старшим прапорщиком Ревенко; вон замполит; вон другие; все тут.
Барсук показал рукой на командира и сказал:
- Ну, иди, зарабатывай свою медаль за отвагу, бля!
Киса подошел к командиру и зампотеху, стоявшим отдельно от остальных, и доложил:
- Товарищ подполковник, рядовой Кисаев по вашему приказанию прибыл.
Мамочка прервал свой разговор с зампотехом, посмотрел на Кису немигающими глазами.
- А-а, Кисаев. - сказал он, - Ну, вот, что Кисаев - задача тебе ясна?
Киса пожал плечами.
- Ясна. Когда идти-то?
Мамочка помолчал с секунду, смотрел в глаза.
- Когда готов будешь.
- Тогда я пошел, - сказал Киса, повернулся и зашагал в сторону второго поста, сунув руки в карманы шинели.
- Кисаев! - услышал он за спиной окрик зампотеха.
Киса обернулся. Зампотех, находясь в каком-то видимом возбуждении, громко, чтобы все слышали, сказал голосом, которому придал значительности:
- Кисаев, при малейшей угрозе с его стороны применить оружие - немедленно назад! Понял? Немедленно!
- Понял, товарищ майор, - сказал Киса с деланой улыбкой, а про себя подумал: "Чмо ты педальное, товарищ майор", - Разрешите выполнять?
- Выполняйте!
- Давай, Кисаев, поговори ты с ним по-хорошему, пусть дурака не валяет. - добавил Мамочка.
- Да, я все понял, - сказал Киса и пошел к караулке.
Пока он шел до угла, все было ничего, но только повернул за угол - увидел старую караулку, стало как-то не по себе. Вдруг, сидит там этот душара, и в самом деле берет его на мушку? "Черт его знает, может у него совсем крыша съехала. Возьмет, да и выстрелит. Стрелял ведь уже". Киса вынул руки из карманов, чтобы было видно, что пустые. "Как его зовут-то? Черт, я не знаю, как зовут-то его! Одинцов..., Одинцов..., Сашка, что ли? Да Саня, или..., нет, точно Саня"
Киса подходил медленно, прислушивался, нет ли в черных окнах движения. "Эй, Саня, это я - Киса!" - хотел крикнуть он, но в горле что-то запершило, он только прокашлялся. " Черт, вечер перестает быть томным. Ладно, давай, соберись, на тебя люди смотрят!" - сказал Киса сам себе, вдохнул и крикнул:
- Эй, Саня! Это я - Киса! Не стреляй!
Киса остановился, прислушался снова.
- Эй, Саня, я подойду - потолкуем. Ты только не стреляй, ладно! Слышь, Сань?
Киса прошел еще немного, остановился, шагах в десяти от угла караулки, перевел взгляд от дверного косяка на окна. "Ну, где он? Откуда смотрит сейчас на меня? Если подпустил, то стрелять не будет. Наверно, не будет".
- Эй, на буксире! Трави конец! Ты здесь, что ли, Сань? Ау! Курить будешь?
- Здесь я, - раздалось из темноты тихо, почти шепотом.
- Ну, слава богу! А я уж подумал - не повидаемся. Вот была бы досада. - сказал Киса весело, - Ну, что - покурим?
Киса, не дожидаясь ответа, вложил зажигалку в пачку сигарет и бросил в окно. Услышал, как она шлепнулась. Потом, в темноте зажегся огонь, молодой закурил.
- Спасибо, Киса. - сказал молодой тихо.
- Да, ладно, за курево спасибо не говорят. Ты вот что скажи - что делать-то собираешься?
Тишина. Слышно, как затягивается, курит.
- Киса, - раздался шепот, - мне теперь дисбат, да?
- Дисбат? Не знаю, Сань, не знаю. Может обойдется. Может Мамочка заступиться, может губой обойдется. Ты, вот что, давай, не дури и выходи. Что вышло, то вышло. Хуже только не делай.
- Мне теперь дисбат, - сказал молодой обреченно.
- Дисбат, не дисбат, ты только хуже сейчас делаешь, Сань. Давай, заканчивай, выходи.
"Черт, не видно ничего" - подумал Киса, - " Мне бы только глаза его видеть. Нашел бы слова".
- Я в дисбат не сяду, - услышал он.
"Крыша совсем съехала", - подумал Киса.
- Сань, кончай херню-то пороть! Тебя дома ждут. Давай, выходи короче, Сань.
- Нет, Киса, - сказал шопот, - ты уходи, Киса. Ты хороший парень, Киса, но ты уходи лучше.
- Ну, как знаешь, - сказал Киса и пожал плечами, - Как знаешь, Сань.
Он развернулся и пошел обратно. "Черт с тобой!", - в сердцах думал он про себя, - " Черт с тобой! Мне до дембеля - месяц, полтора, два. Черт с тобой и со всеми вами! Вот вы где у меня уже все!"
- Доложите обстановку! - сказал майор Соловьев.
"Доложите обстановку!" - передразнил его про себя Киса, - "Чмо ты и есть!" Киса доложил обстановку, после подошел к Барсуку, стоявшему тут же неподалеку, возле колючки, чтобы стрельнуть сигарету. "Товарищи офицеры!" - услышал он за спиной голос зампотеха, -"Прекратите курить на технической территории! Немедленно прекратите!"
- Ну, что там? - спросил Барсук и сплюнул, - Что там, салага этот?
- Да, пошел он!
- Понятно, бля. Ты гляди, как Соловьев территорию метит! Мамочка скоро на дембель. Станет Соловьев командиром - они с ним тут все вешаться будут. Вот землю роет, волчара!
- Сука он конченная, сука и чмо! - подтвердил Киса, - Ладно, дай закурить, что ли.
Барсук по-секретному протянул сигарету. Киса, прикрываясь спиной, прикурил, спрятал сигарету в рукаве шинели.
Прошло около получаса.
На периметр примчался уазик и Урал с брезентовым тентом. Из уазика вылез невысокого роста усатый майор в портупее и шитых на заказ, начищенных до блеска сапогах. Он пружинистым, бодрым шагом направился к Мамочке и зампотеху. Барсук снова плюнул.
- О! В нашем полку прибыло, бля.
- Точно. Те же и начальник особого отдела, - сказал Киса и стал с интересом наблюдать, как из кузова Урала в снежную грязь стали выпрыгивать десантники в тельняшках, бронежилетах и касках. "Тридцать два" - насчитал Киса. У нескольких подствольные гранатометы.
- Комендантский взвод пригнали, из Котбуса,- сказал Барсук.
- Вижу.
- Напрасно старушка ждет сына домой, - угрюмо пошутил Барсук.
Киса не слушал, вглядывался, стараясь по жестам понять, о чем говорят между собой офицеры. Особист стоял, заложив большие пальцы за портупею, топорщил усы. Зампотех вращал глазами, о чем-то размахивал руками. Мамочка махнул на них обоих рукой и отошел в сторону. Зампотех и особист направились в сторону десантников.
- Да что же они делают! - сказал Киса и пошел им наперерез.
- Стой, ты куда? - схватил его за рукав Барсук.
- Я сейчас, подожди... Товарищ майор, товарищ майор! Разрешите обратиться?
- Кто это? - бросил особист в сторону, на ходу.
- Кисаев, отстань! Сейчас не до тебя.
Киса выскочил наперерез, встал перед ними.
- Товарищ майор, дайте я с ним еще раз поговорю! Он выйдет, слово даю. Я поговорю, он выйдет.
- Отставить, Кисаев! А ну, в сторону! - крикнул зампотех, удивленно смерив Кису взглядом.
- Товарищ майор, что же вы делаете, товарищ майор?! Так ведь нельзя.
- Это еще что такое!? - выпучил глаза зампотех.
- Приведите своего солдата в чувство! - шикнул особист.
- Да ты что, солдат, на гауптвахту захотел?! А?! Ты что, солдат?! Я тебя приведу в чувство! - заорал зампотех и, схватив Кису за ворот шинели, стал трясти его из стороны в сторону, как щенка, - Я тебя приведу в чувство! А ну, пошел на место!
- Руки, товарищ майор!
- Что?!
- Руки убери на хуй! Я сказал!
- Ах, ты...
Киса крутанулся влево, вырвался, потом, как учили, бросил вес на правую ногу и левым боковым ударил. Ударил в ухо, не в подбородок - пожалел. Зампотех упал.
- Твою мать! - вырвалось у Барсука.
Киса развернулся и, сбивая дыхание, кинулся к караулке. В висках застучало.
- Сань! Саня, не стреляй!
Поскользнулся, упал, содрал ладони, поднялся.
- Не стреляй, Саня!
Киса бежал, не отрывая глаз от черных окон караулки, которые таращились прямо на него. "Врешь!" - пронеслось у него в голове, - "Врешь, старая! Не будет по-твоему! Сегодня не будет! Хватит тебе! Не будет по-твоему, не будет! Только бы не в живот, только бы не в живот!" Десять шагов. Пять. Два. Он ворвался внутрь. Выдохнул. Молодой сидел на корточках, обхватив коротко стриженую голову руками. Автомат лежал на полу. Киса подошел, сел рядом.
- Курить осталось? - спросил он.
Молодой протянул пачку.
- Ну что, покурим и пойдем? - спросил Киса.
Молодой кивнул.
- Ладно, ты не дрефь, Мамочка мужик хороший, может заступиться. Может, губой обойдется. Вместе и сядем. - сказал Киса, пустил вверх струйку дыма и ему было от чего-то очень хорошо.

БИУС

Я и не видел её даже. Ну было-было, чего уж там, входили эти женщины, математички, физички и даже начертательные геометрички и орали им: “Смирна-а-а!!! Тащ преподаватель, классы такие-то на занятия....” Так то давно было, в карасиные первокурсные годы, заполненные теоремами Коши и правилами Лопиталя с квантификациями чего-то там физического и запахом пота и прогаров дремотных от усталости первокурсников. Тут-то другое дело, почти господа офицера и сияющие офицерские ботинки и аромат арабского одеколона только оттеняют робы, как нюанс, временную меру на пути к лейтенантским погонам. И кафедра-то, кафедра-то — от одного названия голова кругом идёт: Боевые Информационные Управляющие Ситемы и Электронно-Вычислительная Техника, БИУС ЭВТ. Шутки, что ли!? Вам задачку на уклонение от сил ПЛО противника, или как там, на выработку данных стрельбы ракетным комплексом из Центральной Атлантики да по Бостону — зрелость, ребятки!! Профессиональная зрелость, поддерживаемая зрелостью половой, а что четверть уже женатых и даже дети имеются, и амбицией, размером с тот самый подводный ракетоносец, на котором данные БИУСы-то и стоят.

И тут она!! Я - дежурный по потоку, и до начала лекций минут пять ещё, знаем только, что ФОРТРАН учить будем, чтоб ему неладно, дипломы уже без компьютерной обработки и не принимаются даже. Ну, я и ждал там капраза с кафедры, там одних кандидатов и докторов наук, как грязи, но вошла она и взглядом - раз на мою повязку. Волновалась она очень, так как знала, это уж точно, первый контакт - это оценка. Циничная, с раздеванием глазами, с липкими взглядами поверх одежды, пытающимися угадать обводы самых значимых женских мест для последующего обсуждения в перерыве в курилке.

Батюшки Свят!!! Я только, встретившись с ней глазами, понял, что она преподаватель!!
- Смирна-а-а!!! Товарищ Преподаватель! Классы..., - а сам гляжу в её глаза, которыми она меня свербит поверх своих очков. А глаза-то, мама моя родная, и этот аромат, даже не аромат, а так намёк на него. Она заметила мои раздувающиеся ноздри:
- Вольно, садитесь, - и уже полушёпотом ко мне, - это Эсти Лодер.

Ах, вот он каков, вход в интимный мир женщины. ЖЕНЩИНЫ, да девчонка же почти, а уже женщина, и слово-то какое красивое, женщина, и я уже причастен. Не к этим, прыгающим на курсантскую форму и будущие оклады, потаскушкам — а сколько их в пятилетней курсантской жизни бывает-то много, да с повизгиванием по ночам и влажными от похоти губами, щепчущими: ”Ну скажи, ну скажи, что любишь....” Нет, вот стоит ОНА, и ведь некрасивая в общем-то, но что-то уже запало в душу, и, идя в аудиторию, от доски видно уже, как 60 мужиков почему-то начинают потупливать взгляд. И только потом уже находится слово—класс, в смысле качества.

Бледная губная помада, хорошо сидящий со вкусом подобранный костюм — ничего вызывающего, но вот от этого почему-то и ноет в сердце и картины какие-то в голове странные и не у меня одного. Как же ты попала-то сюда, девочка моя милая. С этой почти ренессансной сдержанностью и голосом ещё вибрирующим от волнения:
- Лабораторные работы, все без исключения, привязаны к вычислительному центру училища...машины ЕС единой серии или Минск-30...перфокарты....

В перерыве в курилке все как один — ни слова о ногах или груди. А стройная ведь, изящная и тут кто-то на полном серьёзе и прочувствованно:
- Да на глаза посмотрите, у неё на лице уже всё написано!!!
- Оно самое, это вам, мужики, не Дуньку Табуреткину драть или тёлок из бюро машинописи (машинной писи)...
- Это класс, ребята, это женщина для любви....

Долго ищутся точные эпитеты и вдруг находится один — одухотворённая. Да-да, то самое, что на языке вертелось у всех и после перерыва взгляды уже на её руки, на это изящество и ловля взгляда, этих умных глубоких, излучающих иронию и всё ещё волнующихся глаз, поверх очков. К концу пары мы были загипнотизированы и влюблены, даже те, кто женаты. Да не в неё даже, а потом будут, будут одно предложение за другим к ней и, что она забыла то в Лицце или Техассе — а в то, что воплотила она, закрутив пространство и время в аудитории в карусель чувства, что есть она, другая вселенная, управляемая по другим законам. И нет в ней напомаженных ярких похотливых масок, срываемых в угаре танцев и стыдливо отведённых взглядов на следующий день и мучительных метаний между юношеской пылкостью, как суммы кинетических энергий сперматазоидов и гормональных фонтанов, и вылупляющейся взрослостью, в которой глаза и руки говорят больше, да кричат о том, что любовь человеческая сложна и многомерна.

Всё встало на свои места с ней. То, о чём мы знали и читали и тайно до боли хотели, вдруг воплотилось перед нашими глазами — женщина, ультимативная в своём совершенстве духовном и телесном, в совершенстве человеческом. По окончании лекции ей открывали дверь и толпились за ней, пропуская из аудитории и плывя в шлейфе её духов и глядя сверху на макушку её головы и по-глупому улыбаясь от того странного, почти невозможного прилива нежности, который трудно было вообразить в этой среде....

Её больше не обсуждали никогда, а на выпуске на кафедру притащили огромнейший букет цветов, для неё. В тот год женились много, особенно перед выпуском и было очень странно наблюдать, как неожиданно много девчонок-программисток стали лейтенантскими жёнами, а затем как декабристки, за мужьями, поулетали по окраинам огромной страны, от Камчатки до Североморска. В тот год и у меня случилась встреча с почти такими же глазами и сжатыми изящными руками...

Изящные руки на погонах и взгляд ироничных подслеповатых глаз поверх очков и шлейф духов у двери: ”Я буду ждать, родной...” Я знаю, уже 21 год и двое детей спустя, знаю это....я изучал БИУС ЭВТ...

ПЬЯНСТВУ - БОЙ!
Славный град Владивосток только-только отпраздновал Новый год и мужественно готовился к Рождеству. В ознаменование этого двумя уважаемыми и известными в городе коммерсантами был устроен бал-маскарад. приглашен туда был и всеми уважаемый начальник городской управы внутренних дел г.Филлипович. Бал, судя по всему удался на славу. Особенно он впечатлил многоуважаемого г.Филлиповича, который выкушал по показаниям очевидцев более 2-х десятков бокалов шамапнского, вследствие чего стал вести себя не совсем адекватно и начал приставать к гостям. Тамада, увидев такое безобразие и не узнав большого гостя сделал ему замечание: "маска затихни, а то я тебя выведу". На это г.Филлипович сорвал с себя маску и начал нецензурно выражаться в адрес присутствующих. Обращение устроителей к присутствующим на мероприятии стражам порядка оказались бесполезными: они заняли сторону своего шефа. Увидев, что на него пытаются натравить его же подчиненных Филлипович обиделся окончательно и обозвал устроителей жуликами и заявил, что "зря я этим мазурикам разрешил устроить гуляние". Обиженные хозяева с кулаками потребовали сатисфакции. Закончилось все так, как и должно было: дракой и досрочным закрытием лавочки стражами порядка с раздачей тумаков всем причастным и непричастным.
В итоге на имя губернатора края поступили две жалобы от обоих сторон с требованием разобраться и привлечь виновных к ответственности. Дело получило общественный резонанс. Следствие, впрочем, велось следователем УВД прямо подчиненным Филлиповичу и явно не заинтересованным в закапывании своего шефа. После длительной волокиты дело закончилось примирением сторон.
К чему я рассказываю эту банальную историю? Ах да! Я забыл указать дату: Случилась это безобразие в г.Владивостоке 5-го января 1904 года ровно 100 лет назад. Некоторые вещи, похоже, не меняются :)
С наступившим Новым годом и наступающим Рождеством!

АНКЛСЭМИТИЗМЫ

Я не Задорнов, но слежу за ними пристально. Я не пытаюсь обвинить американских моряков в тупости, как это делает наш сатирик, а просто хочу убедить себя и окружающих в том, что нет в их службе и поведении ничего, что отличало бы их флот от нашего. Иногда они нам даже фору дают.
Вот попытайтесь определить, с кем могло произойти следующее:
Глубокой ночью крепко загулявший капитан 2 ранга возвращается походкой ужа к воротам военно-морской базы, в которую зашел для отдыха и пополнения запасов его корабль. А в базе объявлены учения, введена повышенная готовность, ворота охраняются вооруженными моряками. «Махнуть через забор? - думает капдва. - Нет, так пулю получить обидно, ибо не изобретена еще каска для мягкого места». А вот и ливень проливной пошел. Помните себя в такой ситуации? А то!
Нашел тогда офицер домик местных жителей - заброшенный и без крыши. Мокро. А рядом собачья будка стоит. С крышей! Там и проспал всю ночь, а утром явился на ковер адмирала - командира соединения.
- Почему, господин - товарищ второго ранга, вы не удосужились хотя бы позвонить дежурному своего корабля?! Я уже не говорю о том, что вы не явились на ПОДЪЕМ ФЛАГА! - заорал командир.
- Тащ господин адмирал, там, где я ночевал, не было телефона, - ответил кавторанг, угрюмо уставившись в грязные колени своих испорченных флотских брюк.

Вот еще:
Приятный теплый вечер в чужом порту. Кают-компания, легкий смех со звоном бокалов переходящий в бурный гогот и визг - это на встречу с военными моряками пришли активистки местного литературного клуба. Знакомо? А то!
Самая активная из активисток читает стихи про любовь и, зардевшись, просит вывести себя на берег подышать. Укачанную Изольду выводят на пирс сразу три Тристана: командир корапьбля, старпом и механик. Почему трое? А потому, что старпом держит мадам-гражданку под локти, а его самого под локти подпирают кэп и мех. Уф, по трапу спустились без происшествий!
- Я ж на полкорпуса ближе к цели, чем папа и маслопуп! - радостно думает старпом и, поглаживаю нежную женскую «спинку», начинает «гнать за флот»! Дама в полуобмороке. Но тут сзади подходит механик, кладет свою медвежью лапу на плечо Изольды и четко докладывает в вопросительной форме:
- А че ты, мать, не отвезешь Жорку домой и не оттрахаешь его до невозможности явиться на ПОДЪЕМ ФЛАГА?
Изольда в обмороке, но ее приводит в чувство вскрик командира:
- Да! Я вам приказываю! А мои приказы не обсуждаются!

Итак! Слушай приказ по Флоту!
В последнее время успешная деятельность крейсера «Рог» (USS Horne) омрачена рядом происшествий. Так, ворвался в пределы частной собственности одной филиппинской семьи капитан 2 ранга Мейсбауэр (Meisbauer), напугав охранявшую виллу собаку и не оплатив стоимость проживания за ночь хозяевам. Капитаны 3 ранга Жорж Низкорогов (George Lowhorn) и Джон Рейли (John Reilly) ослушались приказа командира крейсера капитана 1 ранга Длинного (Captain Long), требующего садистфак...сатисфакции. Исправленному верить.
Приказываю! Внимательно отслеживать грубые проступки личного состава ВМС США и еженедельно помещать их в рубрике «Анклосэмитизмы» (UncleSamitisms).
To be continued.