«Вот ведь хрень какая, - тоскливо размышлял Петрович, - Куда ж катится этот мир, если целого старого майора в патруль гонят? Да еще и в пятницу... ну за какие грехи мне такая кара?.. Куда лейтенанты делись?..»
-... Особое внимание следует обращать на тщательное соблюдение военнослужащими формы одежды...
- Хреново. Тут как-то неудобно может получиться, - снова подумал Петрович, и, по внезапно наступившей тишине, понял что подумал слишком громко.
Комендант завращал глазом, готовясь испепелять:
- Кому там неудобно?..
Петрович нехотя поднялся; комендант вздрогнул, но быстро взял себя в руки; они уже успели познакомиться раньше и один другого хорошо помнил.
- Ага! Так я и думал. Вы повторите, товарищ майор, что-то не расслышал в первый раз, не стесняйтесь...
- Да вот, послушал я, подумал - и, получается, не могу заступать...
- Та-а-а-аварищ майор! Вас - уж поверьте - от заступления избавит лишь виселица!
- Нет, ну неудобно тогда может получиться, - очень правдоподобно потупился Петрович. - Устав гарнизонной с караульной... Особое внимание на форму одежды... А тут я, как начальник патруля, почти воплощенный Устав, только ходячий... Нехорошо!
Комендант подумал, ничего не понял, и на всякий случай разгневался.
- А!.. а!.. абьясни-и-итесь!..

Петрович когда-то был в авиации, выпускник «Акамедии». Да вот только НИИ ему выпал не авиационный, а центрального подчинения - из тех, где в одном отделе встретишь моряка, летчика и танкиста с десантником, не говоря уж про стратегического ракетчика. Прямо-таки иллюстрация на тему братства родов и видов войск. Хоть сразу фотографируй для «Красной Звезды».
Увы, склад печатный армейский орган не читал и с настойчивостью, достойной истинных ослов, из всего многообразия вещевого довольствия предлагал лишь мотострелецкую форму. «Звезда в засаде». Многие от такого единообразия почему-то расстраивались и желали странного. Особенно авиация и мореманы с десантурой.
Склад их не понимал и обижался.
Синяя шкура, выданная еще свежему лейтенанту по выпуску, держалась честно. Летёха, старлей... к капитану она начала сдавать позиции, расползаясь по швам, и майорские погоны пришлось пришивать к форме, уже крепко повидавшей жизнь во всех её проявлениях.
Петрович хандрил. Снять «птички» было немыслимо, а покупать в «Сплаве» или «Военторге» спецодежду не позволяло тяжелое материальное положение, ходившее в те дивные годы по пятам за большинством офицеров, изредка дружески похлопывая их по плечу своей мерзкой лапкой. И не только и не столько оно - Петрович в те годы по наивности полагал, что государство, вроде бы, ему, как военному, что-то должно. Например, форму тех войск, в которых он служит, а не ту, что подвернется. Вот вспомнит о нем и выдаст, заодно прихватив пайковые, квартирные и те получки, что забыло отдать своевременно. Дитя! Неразумное дитя, согласитесь.
Государство не шло.
Авиационная форма умерла.
На складе радостно - задолбал уже этот, желающий странного! - выдали комплект. Еще и советовали, какие сапоги лучше, садисты.
Петрович осмотрел приобретение. Глаза резало обилие красного и непонятная эмблема...

...В комнате, где проходил инструктаж, народ уже стонал, не в силах больше смеяться.
- Би-и-и-л-и-и-иядь!!! Ма-а-й-й-о-о-ор-р-р!!!- ревел комендант, наконец-то рассмотрев гордо сверкающие на «красной» общевойсковой форме «птички» Военно-Воздушных Сил.

Типично военная сказка.

"В каждом, кто опередил меня по карьере, я
вижу личного врага и веду себя по отношению
к нему соответствующим образом. Я стараюсь
только чтобы он не заметил этого, пока
является моим начальником"

( Из интимной беседы графа Арним с Бисмарком)

Жил да был человек. А звали его... Ну пускай, Иванушка-дурачок. С самого детства рос Иванушка сиротой. Родителей его то ли война с фашистом в могилу свела, то ли последствия её, не знаю точно. Но рос мальчик без родительской ласки, без отеческого пригляда. Подошло время, и определили добрые люди, друзья родителей, Иванушку в Суворовское училище. И стал Иванушка учиться военному делу. И так любо оно ему, безотцовщине, стало, что посчитал он всех военных своей семьей, и все заботы военные стал считать за свои собственные. Так и жил.
Времечко летело. Закончил Иван Суворовское училище, думал-думал и решил податься на флот. Тогда моряком служить почетно было. Форма красивая. Уважение и слава. Поступил Иван в подводную школу. Год учится, второй. Старается. Пока суть, да дело, встретил девушку хорошую. Женился. Стали жить душу в душу. Пять лет стрелой пролетели, окончил Иван свой последний университет. Не первым, но и не последним. Взял Иванушка молодую жену, два чемодана в руки, и поехал на крайний Север Родине служить.
Как и все на флоте, начал наш Иван с низов. Командиром ракетного отсека. Сколько шишек и синяков получил - не счесть! И носом в грязь тыкали и обругивали матерно и на берег домой не спускали. Но Иван терпел молча. Не я первый, не я последний. Обиду глотал, корабельную науку постигал, на ус мотал. Была у него мечта. Как у любого военного. Хотел Иванушка воеводой стать, командиром подводной лодки. Не больше. Но и не меньше. Спал и грезил кораблем командовать, о другом и не помышлял. Только свой корабль! Только своя семья-экипаж.
Долго ли коротко ли, дослужился наш Иван сначала до помощника командира, а потом и до старшего помощника. Совсем немного осталось, один шаг - и мечта сбылась. Старпомом Иванушка был отменным. И дело спорилось и людей зря не мучил, но когда надо, мог так отчитать - жить не хотелось. Не обделил господь Ивана ни голосом ни статью. Невысок, но крепок и кряжист. Скомандует - бакланы с пирса взлетают. Ну просто готовый командир! Да и голова у Ивана не сбоку приделана была. Соображал. И знал много, поболее других командиров.
Старпомил он старпомил, пока корабль на завод в ремонт не отправили. Там его судьба и нашла. Срочно потребовался командир во второй экипаж. Того командира, Прежнего, Родина на другой край земли отправила служить, подальше от Севера. А экипаж без няньки остался, колобродить начал, разваливаться понемногу. А кого послать? Флотоводцы поразмыслили, прикинули. Некого, кроме Ивана. Пускай командует, может, из сброда этого и получится что. Иван-то упрямый. Либо голову сломает, либо дело сделает. И назначили Иванушку командовать экипажем без корабля.
Не смутило Ивана такое назначение. Он к трудностям с детства привыкший был, не пугался, духом не падал, только злее на изломе становился. Сказал: есть! И пошел на новое место службы. Ох, и не обрадовало его то, что увидел. Народ ленивый, праздношатающийся, от настоящего дела отвык, больше к берегу, чем к волне морской привычный. Огляделся наш герой, рукава засучил и принялся всю грязь разребать, не обращая внимания на вонь. Многих из экипажа изгнал. Но не с обидой, а по-человечьи. Кому выгодное место предложил, кому перевестись помог, куда кто хотел. Память злую о себе не оставлял. Службу и судьбу нерадивым не ломал, давал шанс. На свой страх и риск назначил к себе старпомом молодого офицерика Емелю. Поверил в него. Через должность перетащил вопреки всем начальникам. И стал Емельян одним из самых молодых старших помощников командира на атомоходах. Другим старпомом сманил к себе еще одного молодого, но ретивого офицера Андрейку. Получили офицеры "майорские" звания, стали командовать, народом руководить. Экипаж Иванушка кирпичик к кирпичику подбирал, нужных людей к себе сманивал как мог. На обещания не скупился, да и не обманывал. Так года за полтора подобрал он себе людей к службе охочих, опытных и работящих. И в обиду своих не давал. Даже командир дивизии у Иванушки людей забирать побаивался. Упрется, бывало, и все. Не дам! Я командир - и точка!
Вот так первую задачу свою Иван и решил. Экипаж собрал, от мусора избавился. Теперь главное осталось - море. А вот в него Ивана и не пускали. Мол, экипаж давно не плавал, отучились, сухопутные вы теперь моряки. Резон в словах начальников был. И большой резон. Почти два года, поди, на пирс не выходили. Начал Иван инстанции штурмовать. Пустите! Все задачи сдадим, все стены сломаем. Бился лбом в стену, бился - и пробил! Дали ему корабль. Но пригрозили: долго тебя мурыжить будем, на поблажки не надейся! А Иван и рад. Наконец-то! Принял экипаж крейсер, сел на борт. И тут такое началось... И день и ночь проверки, учения, смотры один за другим идут, не отдышишься. Как будто решили начальники доказать Ивану, что его дружина ни на что не годна. И так дело повернут и так. А ничего не выходит. На все вопросы ответы есть. Каждое замечание на месте устраняется. Бились начальники, бились, да и смирились. Ну что с такими делать? Пускай живут. Да и экипаж, вроде, неплохой получился. Не лишнее это в дивизии подготовленную дружину иметь. Допустили и забыли. А Ивану этого мало. Ему в автономку экипаж сводить надо, без этого все напрасно. И начал командир снова в стенку биться. И ведь снова пробил! Доверили. Вопреки мнению многих начальников.
Тяжела была подготовка. Снова командование дивизии паутину плело, за малейшую мелочь вздергивало. А Ивану все в радость. Больше накопают, меньше работы потом. Экипажу хоть и трудно было, но хочешь-не хочешь, на командира равнялись. Он все время рядом. Себе поблажек не делал и другим не спускал. Прорвались. Все прошли. И ушли в плавание с чистым сердцем.
Нелегкая автономка выпала. Длинная. И под лед ходили, и в Атлантике рубежи вражьи рвали. Но чин чином управились. Вернулись - и сразу ракету пускать. Стрельбы сам министр обороны проверял. Пальнули, да так хорошо, что слов нет. И посыпался дождь наградной. Ивану орден, старпому молодому Емеле тоже орден, офицерам многим медали, матросам и мичманам тоже досталось. Ивану от министра грамота, от главкома часы именные, благодарности за службу со всех сторон. Слава да почет. Попоздравляли, попоздравляли, да и передышку, наконец, дали. Отдыхайте, ребята, после трудов ратных.
Отпуск быстро прошел. Собрался народ обратно. Иван дружину пересчитал. Все на месте. И прямиком к командованию - новые задачи получать. А там... Молодец, Иван, хорошо служите! А сейчас давай-ка вместе с экипажем роддом строить. Вот тебе главная боевая задача! Родине надо не только в море служить, кто-то должен и роддомы строить! Иванушка настоящий военный был. Руку к козырьку. Есть! Развернулся и пошел выполнять. Экипаж выстроил, объявил. А голосе горечь. Да и понятно! Всего добился, а тут на тебе! Боевым экипажем кирпичи таскать! Мы же подводники! Не стройбат, в конце концов! Но приказ выполнять надо. Отправил людей, а сам принялся начальственные пороги обивать. Мол, нельзя так! Негоже людьми разбрасываться! Для чего учили?
Но ничего у него не получалось. Многим к этому времени Иван своим независимым нравом неугоден и не люб стал. В лицо не посылали, опасались. А за спиной каверзы строили. Потихоньку пока. Открыто невозможно. Орденоносец, герой. А исподтишка - пожалуйста. Сражался Иван со штабным братством, сражался, да все впустую. Обволакивали словами вкрадчивыми, фразами незначащими. Воду лили на жернова. Неделю, вторую, месяц. Тут Ивана и сорвало. Человек - он всегда человек. А Иванушка ангелом никогда не был. Не живут на флоте ангелы. И выпить мог и погулять знатно. А от такой безнадеги его просто сломало. И начал Иванушка все чаще и чаще к зелью прикладываться. А так как нрава он сурового был, авторитетов не признавал, несдержен стал, упаси бог. Приказал экипажу - на стройку больше ни ногой. Под страхом увольнения. Взял и письмо президенту написал, мол, так и так, гноят золотой фонд флота на кирпичах, к какому-то маршалу в Москву слетал, пожаловался, да много еще чего. Неразумен стал от обиды. Даже в какой-то передаче снялся, да ее вовремя на экран не выпустили, чтоб скандала не вышло. Вот тут и получило штабное братство шанс с упрямым Иваном разобраться. Поводов - больше некуда!
Хитра штабная шушера. Решили для начала внутри экипажа гниль поискать. Ковырнуть. И - прямо в десяточку. Старпомы, Емеля с Андрейкой, оказалось давно уже завистью по уши заросли. Грызло их. Мало им уже того было, что Иван их службу вертикально вверх направил. Большего хотели. Да и себя считали поумней, чем простоватый и грубоватый Иван. Прямо в точку попали стратеги штабные! Такую подножку еще поискать надо! И начали обиходить Емелю с Андрейкой со всех сторон. И медом намажут и здравицу пропоют. Мол, какие умные ребята, а под таким дурнем ходите. Жалко, такие таланты гибнут! А старпомики уши и развесили. Слезу пустили. А им возьми и пошепчи на ушко: мол, надо Ивана убрать. Тогда ты, Емеля, самым молодым командиром станешь. А ты Андрейка - старпомом. И заживете в свое удовольствие. Покомандуете всласть. И села мысль эта занозой в мозгах молодых офицеров. Колола-колола, и вот они уже на все согласны. Власти-то ох как хочется!
А Иван к этому времени вообще зачудил. Пару концертов под алкогольными парами устроил. Перессорился со всеми начальниками, дал в Москву телеграмму, что объявляет голодовку. Прямо на руку играет противникам. Они к нему и врачей посылали на душевную болезнь проверять, и под домашний арест на десять суток сажали. Подкапывались потихоньку. В открытую рановато было. Еще полгода даже не прошло, как Ивана флот поздравлял. А старпомы, бестии хитрые, придут командира проведать домой. Поутешают, поговорят, фляжечку достанут и по сто грамм предложат. А он, наивный, думает: свои воспитанники, надежные ребята. Опрокинет. А они за порог и к телефону. Мол, так и так, были у командира, опять он пьян. Командир дивизии или начштаба прыг на "козла", и к Ивану. А он, само-собой, тепленький. Раз - и на заметку. Пьет, скотина. Один случай, второй, третий. Иванушка-дурачок предательства своих и в мысли не допускает. Делится всем, жалуется. Верит. А старпомы рады стараться, почаще стаканы наполнять, да Ивана на всякие глупости подначивать. А он, неразумный, совсем голову потерял. Слушает их, сам себе вредит. Наконец накопали штабные достаточно компромата, чтобы в открытую Ивана сковырнуть. Отстранили от командования, экипаж в два счета в Северодвинск в политссылку отправили месяца на три, чтобы не отсвечивал и под ногами не путался. Дали командира чужого на время, а нашего Иванушку оставили.
Прошло три месяца. Экипаж из ремонта корабль пригнал. А в базе ждет их известие. Увольняют Иванушку за дискредитацию воинского звания. Совсем добило его отлучение от экипажа. Как их увезли, так он окончательно скис и надломился. Навесили на него всех собак - и под приказ. Пришлось нашему командиру-орденоносцу возвращаться обратно в гражданскую жизнь с чем пришел. Разве только вещей немного за годы службы поднакопил.
А старпомов-то молоденьких вокруг пальца обвели штабные деятели. Обещанного не исполнили. Прислали к ним нового командира. Тот совсем другой, не такой как Иван был. Но предателей не любил, как и все нормальные люди. И от обоих вскоре избавился. Емеля-то стал все-таки командиром, потом, лет через пять, почти случайно. А Андрейка от такой "обиды" не оправился, долго обещанного ждал, но не дождался и уволился. Магазин открыл и о службе не вспоминал. Стыдно, наверное...
Мораль-то у сказки самая простая: вода камень точит, неугоден - все равно рано ли, поздно ль - прожуют и выплюнут. Сильным всегда труднее всего. В этом и есть слабость силы.

С началом навигации на Амуре заставы получали подкрепление в виде пары трехтонных катеров "Аист". К плавсредствам прилагались морчасти погранвойск. Моряки несли дежурство совместно с нарядами, и разногласий особо и не было.
Недалеко от одной из застав была деревенька, где соотношение парней и девушек было 1 к 3. Естественно, голодные погранцы были желанной добычей, и кооперация с местным населением в деле охраны госграницы была великолепной. Так же решалась и демографическая проблема Дальнего Востока. Я не мог оставаться в стороне и тоже обрел подружку. Леночка была симпатичной миниатюрной блондиночкой лет 19-ти, с большими... э-э-э... глазами, хотя и очень скромной по поведению. Пройдя определенные стадии развития через самоволки и вздыхания с нежным придерживанием за коленку на завалинке, отношения должны были неминуемо перерасти в следующий этап. Отсутствие приличного места для интимного уединения было последним препятствием. Я начал поиски. Больше всего для этих целей подходила небольшая каютка катера.
Старшим среди мореманов был старшина второй статьи Костик.
- Кость, дай лайбу на ночь. Мне с телкой надо.
- Неа,- Костик лениво потягивался в кровати, - нельзя. Вдруг проверка?
Духовная жажда душила не хуже жабы и гормоны пересилили.
- Я тебе пять литров лимонника дам. (у меня в секретном загашнике дозревала сорокалитровая фляга бродящего лимонника).
Костик оживился. Чувство ответственности на равных воевало с желанием оторваться. Тем более, что вся амурская область стенала под бременем сухого закона и самогонщики из гражданских регулярно попадали на нары.
- М-м-м... Ну... м-м-м... не могу...
Противника надо было добить и я удвоил ставку. Это был страшный удар по психике человека, служившего третий год в условиях абсолютной сухости в горле.
Он интенсивно закивал и мы отправились в курилку обсудить детали.
Худо-бедно каждый из нас освоил управление катером. Ленивые морячки предпочитали отсыпаться в каюте.
- Мы отволочем "Аиста" на буксире подальше. Вроде, на базу для ремонта надо. В темноте он в твоем распоряжении. Перед рассветом пригонишь к берегу. Два моих бойца утром будут ждать тебя на том же месте и пригонят катер на заставу. Тащи лимонник.
Прибрав у повара пару чайников, я отправился заправлять посуду волшебным эликсиром счастья. Себе во фляжку тоже набрал.
Проклятый день тянулся бесконечно. Жрать не хотелось. Работа валилась из рук. И вот вечер настал!
Владеющий тайной системы не допустит ее сработки в ответственный момент. Мы с девушкой незамеченными пробрались через колючку и залезли в катер. Движок забухтел и тихонечко, на малых оборотах, мы поплыли к острову. По пути мы по очереди тянули из фляжки лимонник. Трепля ни о чем, звезды, луна... Ожидание... Катер ткнулся носом в берег и дальше помню только перерывы, когда ощущал покачивания катера на амурских волнах. Часам к 5 пришлось прерваться. За запотевшими иллюминаторами уже начало светлеть. Быстренько оделись. Над рекой стояла дымка, ни ветерка. Я запустил движок и под прикрытием потюхал к берегу. Катер ткнулся в песок. Я галантно подал руку подруге и вдруг обнаружил, что не узнаю местность. Быстро отправив девчушку обратно на катер, поднялся по откосу. Мимо шлепали какие-то малорослые личности с калашами. Я рухнул на землю как подкошенный и стал незаметно отползать. Это был китайский пограннаряд! Еб...! Как эти парни не заметили катер, ума не приложу. То ли берег высоковат был и угол обзора не позволял, то ли утро добрым не бывает. Раздумывать было некогда. Едва они отошли подальше, я рванул к катеру. И тут девушка почувствовала себя одинокой. Видимо, ей было здорово не по себе, над утренней рекой пронесся звонкий крик:
- Саш, ты где?
Твою мать!!!
Если китайские погранцы и были слепыми, расчитывать еще и на глухоту было бы верхом оптимизма.
Последние метры до катера я преодолел, как мне показалось, одним прыжком.
Испуганная подруга оглушительно взвизгнула, чтоб уж точно сориентировать наших заклятых друзей, и скрылась в каюте. Движок ожил сразу, но пока он раскручивался, я все равно шипел сквозь зубы:
- Давай, родной, давай!
Полный назад. Пока катер пер задом, я растянул простыни, чтоб закрыть номера. Замаячившие фигуры на берегу что-то орали и махали руками. Берег удалялся. В воздух взвилась красная ракета. Где-то в отдалении завыла сирена. В общем, кипеш по полной программе. Пришлось рулить задом за остров. Там я развернул катер и погнал к берегу. Бля! Берег на участке другой заставы, ниже по течению на десяток км!
Теперь я сообразил, что в пылу страсти не зачалился. Пока мы трахались, катер тихонечко уплыл от острова и, покрутившись по течению, ткнулся носом в другой. Уверенный, что мой берег слева, я рванул в Китай. На полном ходу я гнал вдоль фланга соседей, напряженно и бесполезно вглядываясь в берег, чтоб не попасться на глаза пограннаряду соседей. Наконец, я увидел родную заводь. Быстренько проводил подругу за систему и отправился искать замаскированных морячков. Под кустиками лежали пятеро: четыре в зюзю моремана и фляга, в которой остались только ягоды. Они выжрали за ночь сорок литров браги!
Погрузка тел отняла полтора часа. Для трудившегося всю ночь закидывать каждого на нос и тащить через верх в каюту за ноги бесчувственные тела была адская работа. Уже наплевав на всю конспирацию, я в открытую пригнал катер к заставе. И не встретил, вопреки всем законам подлости, ни одного офицера на берегу. Я привязал лайбу и поперся на заплетающихся ногах к шишиге в кунг. Отсыпаться. Но сон пришел не сразу. Пришло осознание того, что бог действительно хранит дураков и пьяных, но уж если к этим двум присоединяется любовь, то и активно помогает.

автор = asm
источник = http://www.mark-off.ru/forum/viewtopic.php?p=3419#3419