Тормоз

Волей случая, после КМБ, непосредственно на границу меня не направили, и остался я прозябать всю свою срочную службу в отряде. Связистом.
Всякие присказки про нас лучше опустить, а то сейчас посыплются возгласы про «жопу в мыле» и т.д.
Вроде, и не особо боевые мы, да только как связи нет, так нас и дрючат. По-боевому.

Худо-бедно, но служба наша шла. Скучновато, скажем так...
Провода, биметаллы, сталь, скрутки, кабели, муфты, телефоны, шкафы, боксы, аппаратура всякая заумная, коммутаторы от полевого до стационарного... Тьфу... Глаза бы на эту фигню не смотрели, до того надоела...

Но! Все течет, и все изменяется, как гласят философы!

В одно прекрасное время появился у нас новый НШ.
Боевой мужик такой. Ему бы все по сопкам бегать, да физо заниматься, да пострелять из всего, что стреляет. Про «повзрывать» я уже и не говорю.
Взялся за боевую подготовку НШ круто.
Мало того, что учебные заставы и так со стрельбища не выползали, так он решил «отстрелять» еще и роту обеспечения, учебный полигон, и?.. правильно, связистов.

Господи! С какой радостью мы восприняли это известие! Пограничники, даже такие липовые, как отрядные связисты, тоже ведь пострелять любят...

Готовились мы к знаменательному событию настоящим образом, как завещал великий Ленин, а именно: на боевой взвод были поставлены все имеющиеся в подразделении фотоаппараты (хоть в то время и запрещали их иметь в ПВ). Все приводили себя в порядок путем аккуратнейшего подшивания, стрижки, брижки, глаженья ПШ и сапог, формовки весьма непрезентабельных шапок... Шапки почти у всех были испачканы вонючим креозотом от устанавливаемых в тяжелых условиях опор...

Право, нам, как настоящим пограничникам, хотелось запечатлеться во всей своей боевой красе и отправить любимым девушкам, родным и близким героические фотографии с самого края Земли Советской!
Согласитесь, что фотографии пограничника с названиями «Установка колодца для полуанкерной опоры на заболоченной местности близ населенного пункта Приморский», или «Прокладка магистрального кабеля направлением бухта Перевозная - поселок Барабаш» вряд ли вдохновила бы наших подруг.
В лучшем случае, любимые девушки подумали бы, что мы им нагло врем в своих письмах про поиски и дозоры, про собак и бессонные ночи на вышках, а на самом-то деле служим в «самых страшных войсках» (по Сане Скутину)...
Нам, глупым салобонам, тогда казалось, что наше предназначение именно уничтожать, а созидают пусть другие...

***
Буквально за сутки до этого к нам прибыл младший сержант из Алма-Атинской учебки.
Ну конечно, автомат за ним не закрепили еще. Не успели. Но на стрельбище он тоже поплелся вместе с нами.

Поставили его, как безоружного, на вышку, чтобы, как положено, при обнаружении на мишенном поле низколетящих целей, людей или другого крупного рогатого и непарнокопытного скота он начинал издавать вопли, трясти руками и вообще привлекать к себе всеобщее внимание... Телефонной связи с КП у вышки не было.

Чудно все было.
Все куда-то стреляли. Кто-то, стреляя по "пулеметному расчету", умудрился положить "ростовку". Мишень эта стояла за 600 метров и применялась исключительно для эсвэдэшников. Кто-то рыл перед собой землю, а кто-то вообще, закрыв глаза, стрелял... Ну что взять со связистов?

Ну и вот.
Когда я отстрелялся, то сразу вспомнил, что у моего автомата есть какая-то хитрая штука, которая называется тормозом-компенсатором (вроде).
Чего эта штука там компенсировала и тормозила - неизвестно, потому как автомат все равно задирало слева направо и снизу вверх. Впрочем, я точно еще с курсантских времен знал, что если после чистки оружия в этой фигне -компенсаторе обнаружат нагар, то старшина заставы обязательно пошкрябает его спичкой и распишет мне нагаром морду. Была у нас такая милая традиция в отряде, малость садистская, но зато никто с расписаренной мордой ходить не желал...
Достал я из подсумка заранее припасенной ветоши (много). Обильно залил ее ружейкой, которая, как известно, изготавливается на основе керосина и щелочи и отщеллачивает практически все, кроме порохового нагара.
Затем "забил заряд я в пушку туго" (в компенсатор), навинтил его на автомат и покуриваю себе, пока взвод достреливает.

Тут - бац! Команда: рядовой такой-то, передать оружие младшему сержанту такому-то (прошу заметить: нарушение мер безопасности при обращении с оружием), а самому лезть на вышку и приготовиться махать руками, если появятся низко летящие вертолеты... люди... коровы с конями...

Ладно.
Передал. Нарушил. Полез на вышку...
Уже с вышки, увидев выдвигающегося бравым уставным зигзагом к огневому рубежу этого младшего сержанта (Торопова Александра Петровича, так его звали) я вспомнил про забитый "туго заряд", а в силу того, что занимался стрельбой с детства, сразу вспомнились мне различные техногенные катастрофы, такие как раздутие ствола или, того хуже, разрыв оного...

Замахал я как курица руками, затопал как жеребец стоялый ногами!
Кричать пытался, дабы спасти боевого товарища от смерти неминучей!..
Только кричать не смог я... Горло перехватило от страха за жизнь его бренную...

... пока я там жестикулировал, мои пасы обнаружил старший на "огневом" и поднял вверх красный флажок, младший сержант Торопов Александр Петрович открыл беглый огонь по «пулеметному расчету» и надвигающейся группе противника силами в две ростовых "движки".

Слава Советскому оружию!
Слава генерал-майору Михайле Калашникову!!!

Раздался звук "пук-пук", вовсе непохожий на отсечку из двух выстрелов, и в воздух полетели ошметки горящей ветоши, а сам стрелок-радист, ибо Саня на кэшээмщика* учился в Алма-ате своей, окутался черным дымом...

Пока согласно моим "вводным" руководители пытались дать отбой стрельбе, Саня с поразительной быстротой поразил все мишени и помог еще кому-то.

Ах, если бы я знал об удивительной надежности нашего отечественного автомата АК-74... Я бы, наверное, не стал реветь и прыгать на этой вышке!.. Но в данном случае мне пришлось исписать кучу объяснительных бумаг, потом пришлось сдавать зачеты, а перед каждыми стрельбами меня заставляли откручивать этот проклятый тормоз-компенсатор и показывать руководителю стрельб на предмет отсутствия в нем посторонних предметов.

С Сашкой мы остались друзьями.
Как настоящий боец, он похвалил не свой меткий глаз, а мой автомат. В пылу "боя" он, оказывается, и не заметил дыма и горящих шмонек из чьего-то отслужившего свой срок нижнего белья.

А лет через пять и вообще пришел приказ, запрещающий съём компенсаторов не ранее чем через месяц после последней чистки. Заливать и впихивать в его полость что-либо разъедающее нагар стало совсем не актуальным. И палили мы, уже не думая про эти проклятые тормоза всласть...

Это, наверное, странно, но я и по сей день перед стрельбами даже свое личное оружие проверяю на предмет присутствия в стволе инородных предметов, не говоря уже о проверке у своих подчиненных. А вдруг?..

***
А еще у меня остались три старенькие фотографии с тех исторических стрельб.
Они желтенько-черно-белые такие. Полупомятые.
На одной расхристанные, но начищенные до нельзя и улыбающиеся деды-связисты нашего отряда. Даже в своих песчаного цвета ватных куртках они выглядят браво и по-боевому. Все обвешаны автоматами, подсумками, противогазами и ОВЗК. Вдали видны сопки Маньчжурии, и ничто не напоминает о тогдашней «напряженке» с сопредельщиной...
На второй Сашка Торопов. Безоружный и смущенно улыбающийся Сашка стоит на фоне водонапорного бака, который обнесен рядом колючки и пышными кольцами МЗП. Мы тогда боялись, что кто-то траванет нас каким-нибудь бактериологическим оружием...
На третьей я. Тоже весь в автомате и во всяком снаряжении, но чего на мне нет, так это лица...
Зато «героическая» фотография понравилась жене, маме с папой и сестрам. Они ведь тогда еще не знали, что я у них тормоз...

*Кэшээмщик - начальник командно-штабной машины (КШМ, мобильной радиостанции) Р-125МТ, Р-142.

4 КУРС И ВЫПУСК

(продолжение)

Как я уже говорил, досталась нашему славному «спартаковскому» экипажу неблагодарная и хлопотная роль помощников дежурного по старту. Сколько мы с этими бачками, стартовыми завтраками, стартовыми чемоданчиками наскакались - слюны не хватит исплеваться. Но это были еще цветочки...
Да, я не рассказывал еще, что такое стартовый чемоданчик. Он с виду обычный, крупного размера фибровый чемодан. А внутри... конструктор. «Построй аэродром в песочнице». Для младшего ясельного возраста. В набор входят: жестяная или фанерная крашеная ВПП в виде вытянутого прямоугольника, знаки створа и зоны точного приземления, маленькие домики вышки и СКП, а также дальнего и ближнего приводов, фанерные кружки с номерами, обозначающие зоны пилотирования, маФынки, изображающие стоянку спецтехники, маленькие самолетики, обозначающие места стоянок и заправки. Большой самолетик. Он самый главный, запомним его. В одном из углов бетонной стоянки обязательно была краской нанесена схема аэродрома с указанием маршрутов полета по кругу, в зоны, маршрутной зоны, дальних маршрутов, схем захода на посадку, центров пилотажных зон и пародией на карту местности с основными ориентирами. Обязанностью Дежурного по старту и его помощника было с момента прихода на аэродром расставить все это добро по местам на бетонной карте с учетом текущего курса взлета/посадки. При смене курса игрушечный старт перекладывался. Нафига? - спросите вы. А для прохождения предполетного тренажа. Обычно для этого до начала полетов выделялось целых полчаса. Предполагалось, что половину этого срока курсанты будут «конный по-пешему» отрабатывать свои задания, топочась с большим самолетиком по макету старта и бормоча себе под нос радиообмен «за себя и за того парня», а вторую половину - в кабинах самолетов. На практике все 30 минут курсанты хрючили в кабинах на лавках. Но если на предполетных указаниях кто-то начинал мекать и бекать на вопрос о предстоящем полете, его немедленно отправляли вместе с шефом (летчиком-инструктором) на игрушечный старт «отработать так, чтоб от зубов отскакивало, а я проверю». Естественно, что шеф был таким раскладом о-о-о-очень «доволен». Я так топтался только раз на втором курсе, и то своему же шефу надоел, не видел точки снижения и то лез под глиссаду, то пер выше полосы. Мне приставили самолетик к глазам и сказали так выполнить 100 «учебных» заходов на посадку. И я весь день мотался по бетону, развлекая летно-технический состав и курсантов «снижением по глиссаде» сначала стоя, потом во все более глубоком приседе, а под конец ложась пузом на бетон.
Так вот, вернемся на 4-й курс. В середине программы начали мы выполнять упражнение по учебному десантированию грузов. В качестве учебного груза использовался мешочек с песком внутри, батарейкой от «Комара» (аварийно-спасательная радиостанция) и лампочкой снаружи. Ко всему этому прилаживался небольшой парашютик. Характеристики груза и парашюта были подобраны так, что в динамике эта конструкция имитировала собой стандартную грузовую упаковку для сброса с самолета. Вот ее-то мы и сбрасывали с самолетов. И вообще, как-то по другому выполнялся полет, хоть и учебный, но сердце ёкало и адреналин бросался в кровь после открытия рампы и команды штурмана: «На боевом!». С этой секунды счет шел на метры высоты и доли градусов курса, руки непроизвольно зажимали штурвал намертво, ладони взмокали, дыхание учащалось, а за стеклами кабины словно начинали метаться лучи прожекторов и пухнуть ватные шарики зенитных разрывов. «Сброс» и хочется извернуться и посмотреть сквозь брюхо самолета, попал или нет мешочком в заветный квадрат.
А располагался заветный квадрат в стороне от стоянок и магистральной РД примерно напротив КТА (контрольной точки аэродрома, т.е. центра ВПП). На беду нашего и братского экипажей (тех, что дежурными по старту ходили) «напротив КТА» - любимое место для размещения радиотехнических средств обеспечения полетов. Вот и в Поворино в этом месте стояли пару домиков-прицепов автоматического радиопеленгатора (АРП), один из которых был оснащен здоровенной антенной размахом метров с 10. Выглядела она как здоровенная расческа, редкие зубья которой торчали как вверх, так и вниз. Между зубьями была натянута еще пара рядов проволочек. Короче, конструкция внушительная, а поскольку она была расположена рядом с «заветным квадратом», то, сами понимаете, что крылатые мешочки в соответствии со всеми законами подлости тянуло к ней как магнитом. А наши экипажи обязаны были эти учебные грузы собирать и на пересадку доставлять для своевременной раздачи тем, кто на десантирование собрался.
Каторга, натуральная каторга. Жара, пыльный, безлесный (естественно) аэродром, на небе не облачка. Два пыльных и потных курсанта (один чернявый и грузный - это Рыбалкин, он же «Баку», второй помельче и блондинисто-выгоревший - ваш покорный слуга) взапуски носятся по вытоптанной полянке неподалеку от огороженной территории радиопеленгатора.
- Баку, смотри, вон он, вон... на антенну идет, беги.
- Мля, кля, как они достали... уффф... Прыжок, Баку ловит негодяя до того, как он пересечет линию забора, ограждающего территорию АРП.
- Влад, вон следующий, хватай ветку...
Хватаю специально заготовленную двухметровую ветку с остатками листьев на конце и лечу с ней в направлении точки сброса. Прыжок, другой, не достаю. Мешочек с грузом проходит над забором, проскакивает меж зубьями вращающейся антенны, минует пару растяжек и повисает на заборе с другой стороны. Довольный Баку снимает его, не заходя на территорию.
- Следу-ющи-и-и-ий!!!
Не повезло, ветерок ослаб, и мешочек медленно крутится вместе с АРП-шной антенной. Берем другую палку, уже без листьев, но с рогулькой на конце, тихонько проникаем за забор и начинаем, пыхтя, гоняться за мешком. Пони бегают по кругу... но периодически спотыкаются и с затейливыми матами летят в траву. На мат из вагончика выглядывает распаренный прапор: «Курсанты, опять вы здесь, пшли вон, пока антенну мне не сломали». В эту секунду мешочек удается зацепить рогулькой, парашют же отрывается и уезжает на антенне прочь. Прапор визжит и кидает в нас каким-то здоровенным керамическим предохранителем размером с пивной бокал. Убегаем прямо сквозь забор из колючей проволоки.
- Влад... Уфф... иди... уфф... сдавай добычу... парашют... уфф... в стартовом чемоданчике возьми. Привяжешь сам... уффф.
И так всю неделю. Уж повезло так повезло. А тут нас всех накрыло системным «крысисом» в стране и керосин вдруг закончился. Полеты встали.
***
Впрочем, наш экипаж не все время был спартаковским. Где-то в середине программы в полк пришла разнарядка - отправить нескольких летчиков на курсы выживания. В Судак. И ловкий Спартак проскочил в список избранных. Вместо него нам назначили молодого лейтенанта прошлогоднего выпуска - Толика Куфайкина. Впрочем, никто его иначе, чем «Куфа», не звал. Даже Инна из библиотеки. Ибо курсантом наш Толик почудил изрядно. Рассказывали про жарку колбасы на утюге в бытовке казармы, а также про первый в истории училища курсантский коммерческий кооператив. Куфа был одним из его вдохновителей и организаторов. Наладились они с группой товарищей оказывать сокурсникам услугу по «домашнему пробуждению». Всего за рубль (а зарплата курсанта тогда составляла 22 рубля) минут за десять до подъема клиента будили ласковыми похлопываниями, поглаживанием по вихрастой голове со словами: «Вставай, сынок» тихим шепотом. Когда «сынок» просыпался, ему преподносили стакан горячего чая и бутерброд с маслом. За отдельную плату могли соорудить и легкий завтрак из яичницы с колбасой (утюг форевер).
Поскольку Толик не успел еще «влетаться», а обычно после выпуска лейтенантам дают год полетать «на себя», набрать налет, минимум и пр., то и техника пилотирования его от нашей сильно не отличалась. Т.е. все контрольные (с инструктором) полеты для нашего экипажа де-факто являлись тренировочными (самостоятельными), ибо надежда на своевременное исправление Толиком наших ляпов была очень слабая. Минусом этой ситуации стало то, что командование эскадрильи старалось Куфе помочь, подменяя его на самых ответственных этапах. Так что начальство в нашем экипаже появлялось чаще, чем хотелось бы.
Толик строжился, заставлял обращаться к себе строго официально, но попытки его оставались втуне. Окончательно же похоронил этот официоз один случай, когда кто-то из начальства перед строем вызвал нашего старшину экипажа, Юрку Кривоносова, и приказал срочно найти Куфайкина. Толик в это время тусовался в курилке с остальными шефами метрах в 30 от строя. Юрик напряг легкие: «Товарищ лейтенант!!!!» На рев из курилки выглянули пару молодых лейтех, но Куфы среди них не было. «Анатолий (Батькович) Куфайкин!!!!!» - взревел наш старшина. Толик словно оглох. «КУФААА!!!!» - предпринял последнюю попытку Кривоносов. На крик обернулись комэска, проходившие мимо летчики других эскадрилий, взлетела с крыши штаба пара ворон, а из беседки выскочил перепуганный Толик и прямым ходом порысил к комэску. «Товарищ майор, лейтенант Куфайкин по вашему приказанию....» Его прервал громовой хохот всей эскадрильи. Наш юный шеф сначала сильно обиделся, а потом махнул рукой на ростки авторитета и вскоре стал нормальным парнем.
Но от наших подколок его это не избавило. Достал он меня как-то в полете. Любимой Толиной присказкой было «методически грамотно» (матерый, блин, инструктор). В тот раз я узнал, что рулю, взлетаю, выполняю эволюции, снижаюсь и сажусь «методически неграмотно». А потом еще раз, что «методически неграмотно» рулю. Т.е. с рулением у меня было совсем хреново. Дважды. А следом была заправка и мой тренировочный полет. Всю заправку Куфа слонялся по стоянке вокруг самолета, изводя меня советами как методически грамотно надо влезать на крыло в отсутствие стремянки, как методически грамотно затаскивать на крыло шланг, втыкать пистолет в горловину и слезать обратно.
На запуске Толика поставили связным. Это такой человек, который снаружи контролирует запуск, и в случае чего дает команду на его прекращение. С наблюдателем согласуется очередность запуска путем указания ему в окошко пальцев по номеру запускаемого двигателя. Один палец - первый двигатель. Два пальца - второй (правый). Обычно роль связного выполняет борттехник или кто-то из остающихся курсантов. Но в тот раз остатки экипажа хлопотали в стартовом наряде, убирая со столов после завтрака, а борттехник (гадость масляная, ленивая) послал Куфу нафиг. И вот стоит Толик перед самолетом, а ему из-за командирского окошка показывают «фак». Типа, запуск первого. Толик аж подпрыгнул от возмущения, но продублировал поднятием одного (правильного, а то еще увидит кто) пальца. Запустились. Я высунул в окошко два «фака». Толик уныло продублировал поднятием двух пальцев в виде римского V. Поскольку он был не злыдень, то мораль понял и больше по мелочам не придирался.
Окончательно мы все задружились с Куфайкиным на отвальной по случаю окончания летной программы в излучине Хопра на даче своевременно вернувшегося Спартака. Хорошие мужики. Оба.

(продолжение следует)

СТРЕЛЬБЫ

Пришлось мне послужить в 48 Ропшинской, в ЦГВ.
Средства ПВО, войсковые, раз в период ездили стрелять в Татры. Там около города Кежмарок в горах был полигон. Полигон располагался на склоне горы, обращённой к городу Попрад. Т.е. город располагался в долине, а левее него есть аэродром. Гражданский. Очень небольшой.
Ну, а мы эти стрельбы обеспечивали, чтобы, значит....
Тогда на вооружение дивизии в полковых ЗРАБатрах были «Шилки» и «Стрелы» на базе БРДМов. А полк зенитный до некоторого времени был вооружён С-60. Потом перешли на «Осу».
Так вот, по склону горы устанавливали стреляющие комплексы. С левой стороны от аэродрома заходил самолёт, обозначающий цель. А стреляли «в зеркалку». Т.е. наводили на самолёт слева, а стволы отворачивались вправо, под тем же углом. При совмещении было видно, «попали» или нет. Ну, стволы и по «конусу» стреляли. А вот ракеты только «в зеркалку» пускали, или поднимали на вышке «вертолёт».
Идёт тренировка. Сидим мы на вышке, начальник ПВО командует. Летает самолет. Двухмоторный такой, большой и серебристый. Нач. ПВО целый полковник, старый уже. Всё лётчику зудит:
- Ниже, ниже. ....
Ну, тому надоело. И пошёл он в лобовую на вышку... Мама родная. Мне показалось, что он вывернул в трёх метрах перед вышкой. Брюхо самолёта проехало просто по головам. Даже заклёпки отдельные были различимы ...Полковник в микрофон:
- Ты, ...ля, .... ...ля ... ты ... о.ел!!!! (Это было самое возможное для приведение в тексте..) А сам мокрый, из-под фуражки пот струится... Его-то кресло впереди, а стена перед ним прозрачная. И ещё все фрамуги открыты, лето. Ну, в общем, просто по нему проехало. И звук и цвет и картинка...
Пришлось мне потом в Зволен мотаться ночью. Плёнки с ребятами подчищать. Канистру спирта отволок. А что делать? Погоны шефа дороже.
Вот с ракетной стрельбой «смешнее» было. Заходит, значит, самолёт слева, угол берётся больше при наведении, и ракета уходит вправо... и над горами срабатывает самоликвидатор. Не знаю, что там не срослось в графике полётов, но было однажды такое. Выходит ероплан на боевой курс, мы прицелились и запулили. А в это время на полосу аэродрома заходит Ан-12, гражданский, с пассажирами. В помещении КП всё смолкло моментально, только вентилятор шумит. Что называется, тишина звенящая. Мишень идёт на высоте, стремительно приближаясь к вышке, и с набором уходит влево, гражданский же идёт к полосе, медленно снижаясь. Он получается между ракетой и мишенью. Не знаю, что там в мозгах ракеты перемкнуло, но разворачивается она в сторону Ана и, вильнув, начинает снижаться.
Шеф начинает сползать с кресла, натягивая при этом фуражку на голову. Я не знаю, как ему удалось, но: во-первых, он уместился между креслом и пультом - там расстояние было сантиметров сорок максимум; во-вторых, околыш фуражки закрыл ему рот...
Картина жуткая. Солнышко, Ан блестит как ёлочная игрушка, красивый такой, раскрашенный самолётик... и ракета, снижающаяся на боевом курсе к этой игрушке. И абсолютная тишина...
Слава Богу, сработал самоликвидатор по высоте. Не долетела. Вспышка. Но она, вспышка, закрыла на какие-то мгновения от нас самолёт. Я не знаю, шеф этого видеть не мог, но в этот момент прозвучало его сдавленное:
- ....дец! Попали...
В ответ голос офицера, контролирующего совмещение. На выдохе с огромным облегчением:
- Промазали!!!
И тут же шеф:
- Мудаки, стрелять не умеете...
Мы истерически ржали, мы очень долго ржали... а потом ещё больше съели антистрессового продукта...
Я помню это всё как совершенно нереальное зрелище, будто бы не со мной было. Но страшно было эти несколько секунд... даже не передать как. Вот-вот произойдёт, а сделать ничего нельзя... я даже не знаю, как передать это ощущение.
А фуражку с шефа чтобы снять, разрезать пришлось. Стянуть не могли - нос мешал.