В составе Балтийского флота был очень интересный корабль - минный заградитель "Ока" - бывшая царская яхта "Ливадия."
По духу этот минзаг так и остался царской яхтой - вся обстановка с царских времён сохранилась, особенно в кают-кампании, вплоть до посуды с вензелями императора Нриколая-последнего и императрицы Александры Фёдоровны.
По этой причине именнно на этом минзаге любили ходить в море адмиралы, делая его своим штабным кораблём.
В 80-х я работал в ЛНПО "Позитрон" с бывшим главным боцманом этого минзага во время войны, звали его Василий Иванович. Так вот, он рассказывал, что чистота и блеск медяшек на "Оке" усилиями боцманской команды поддерживались просто умопомрачительные.
В конце 50-х годов минзаг вывели из состава действующего флота, в начале 60-х корабль участвовал в съёмках фильма "Мичман Панин" с В. Тихоновым в главной роли.
И наконец - списание. Волнующий момент для многих командиров - ведь обстановку царской яхты можно приватизировать!
И потекли в штаб Балтфлота бумаги на списание.
В одном таком акте было написано (писал его явно литературно одарённый человек):
"Во время трудного перехода через бурный Индийский океан штормовая волна, разбив иллюминатор, ворвалась в кают-кампанию, сорвала со стены старинный персидский ковёр и унесла его через иллюминатор в открытое море."
Начальник тыла Кронштадтской военно-морской базы, к которому принесли этот акт на подпись, приписал снизу: "И рояль тоже".

Американка

Сижу в Анадырском ресторане. Пошел с ребятами за компанию. Отвлечься захотелось. Но отвлечься не получается. Мой родной трактор Т-100М повез моего напарника Колю в рейс, а я пока свободен. Вот уже месяц, как мы пришли в Анадырь за грузом для Отрожного, а нас задержали забрасывать грузы на Золотой - новый участок в глубине Золотого Хребта, всего километров 90, так что мы ездим по одному - рейс я, рейс напарник. Максимальная паспортная скорость «Сотки» 10 километров 130 метров в час, дизеля у нас накручены и дают 1400 оборотов в минуту вместо 1040, но сутки на рейс уходят. Тракторные сани у нас берут 88 200-литровых бочек с горючим, да еще 4 бочки на 300 литров каждая, для себя, на передке саней - посторонись, Шумахер! На вираже не обойду, так на прямой сделаю!!!
В первый рейс кому ехать? Я вытащил короткую спичку. С осени на Золотом работала бригада шурфовщиков - вели детальную разведку. Один шурфовщик и подсел ко мне проводником, туда никто еще из нас не ездил. За день загрузились и вечером тронулись прокладывать первую колею.
Люблю я это, когда не просто так куда-то ехать, а с толком, за спиной чего-ни будь везешь, вещь какую-нибудь полезную. Дизель в боях проверенный, не одну тысячу километров мы с ним дружим, друг друга понимаем, недоразумений между нами уже нет. В кабине чисто, войлоком новым вся кабина обтянута, лязг гусениц доносится приглушенно, но каждый трак прослушивается. Контроль, однако! Тепло. Вместо плафона в кабине две фары по углам. Четыре фары на капоте и прожектор на крыше светят вперед, две фары назад, чтобы на сани поглядывать. Систему питания дизеля я продублировал - если одну перехватит легким чукотским морозцем, манометр давления топлива отрапортует, и есть время перейти на другую, не давая дизелю заглохнуть. Прочищать забитую систему: шланг резиновый в выхлоп, второй конец в систему и продуваешь, пять минут - и чистая, теперь она в резерве. Езжу я в спортивном трико и в тапочках. Не работа, а сплошное удовольствие. Это с меня надо деньги брать, а не мне зарплату платить!
А вот в начале марта шли мы из Отрожного в Анадырь, это километров пятьсот по замерзшей реке. Шли с заклинившим пускачем. На Отрожном пускачей не было, можно было стащить с какого-нибудь трактора из стоящих в «калашном ряду» - это законсервированные на зиму трактора. Но где гарантия, что стащишь хороший, только морока с ним будет. И мы с напарником прикинули, что в Анадыре заменим на новый, а туда пойдем двумя машинами, с Лешкой Шарановым, в случае чего они дернут.
Нам нагрузили 12 тонн цемента, завезти ракетчикам ПВО, они отдавали свой огневой дивизион, а сами на сопку 150 переезжали, боялись, наверное, что мы им все ракеты тракторами потопчем. Не зря, кстати, боялись. И сверху мешков с цементом мне в сани бросили пару железнодорожных контейнеров. Один, тот что поменьше, положили сзади, дверями вверх, а большой прижали дверями к передку саней. А Лешка Шаранов с Серегой Скворцовым пустыми бегут. То есть, у меня пускач не работает, мне бы впереди идти, так я их из-за контейнеров не вижу. Зато они меня сквозь пустые сани наблюдают отлично. На том и порешили - они впереди, а мы сзади.
В 240 километрах от Анадыря есть чукотский поселок Краснено. Километров 5 в сторону, там протока между рекой Анадырь и огромным, как пол-Азовского моря, озером. И ниже этой протоки по Анадырю достает прилив, ломая лед, и вода сквозь трещины выступает, пропитывает снег на льду, снег тяжелеет, лед под его весом погружается под воду, сверху это все опять замерзает, опять ложится снег, опять новый лед лопается... Общая толщина этого гамбургера местами достигает нескольких метров. Идти надо только по той колее, которую с самого начала проложили. А ее заметает так, что и не видно, где она была. Уйдешь с колеи - можешь нырнуть. Если повезет, то метра на полтора - два, это если нижний лед не растаял. В общем, эти 240 километров запоминаются надолго.
У Лешки в Краснено были какие-то дела, долго мы там не торчали. А из Краснено подсел к нам чукча какой-то, в Анадырь ему срочно надо. В кабинах у нас места ему не оказалось, но он и не претендовал. Забрался в контейнер, тот, что на спине лежит. Закрыл, как бывалый танкист люк, скрипящую дверь, и был таков. Плевать ему на -45, он на Чукотке с детства дома. И помчались мы дальше, ночь фарами раздвигать. А к утру были на Американке.
Американка - это заброшенная американская фактория, километров 100 от Анадыря. Когда-то там жил настоящий американец, скупал пушнину у чукчей. Сейчас там стояли занесенные снегом по крыши какие-то развалюхи. И хоть там уже много лет никто не жил, все равно останавливались, не поднимаясь на берег, заправлялись, перекусывали. А после Американки начинался залив Онемен, весь в торосах до самого Анадыря. Между этими торосами колея змеилась так прихотливо, что похоже было на то, будто мы специально путали следы, чтобы враг не понял, откуда мы едем и куда, и умер бы с тоски, пытаясь разгадать эту загадку.
Но в этот раз Леха проскочил Американку, и остановился километров через пять. Скри-и-и-п - чукча вылез из контейнера. Ехал, как в СВ. Тут наконец мы заправились, позавтракали, погода чудесная, ветра почти нет, до Анадыря добежим часов за восемь, колея видна хорошо. Посидели, покурили, расслабились. Стояли почти час. Моя очередь за рычаги садиться. Скри-и-и-п - чукча залез в контейнер. У Лешки Скворец за рычаги взялся. Ну, поехали.
Скворец тронулся, за ним и я. Чуть протянул на 4-й передаче, Скворец на 5-ю перешел, но он пустой. Чувствую, масло в бортовых замерзло за час стоянки, да и полозья не разогрелись, туговато идет. Воткнул 5-ю, нет не тянет. Давай фрикционами чуть поддергивать, иногда помогает. Нет, чувствую, сейчас потухнет дизель. И по муфте - бац! И промазал!!! И тишина. Впереди, метров 30, дымит Скворец, удаляясь на «петухе» в сторону Анадыря. Я на гуску выпрыгнул из кабины, стою, жду, когда он оглянется. Обычное дело, для того они впереди пустые и идут. Не оглянулся Скворец.
При -45 трактор выстывает быстро. Снизу под дизель до самой рамы затянут брезент, сверху до рамы капот ватный. Если нет ветра, минут 30 можно воду не сливать. Через 40 минут радиатор прихватит, через час с блока не сольешь.
Скри-и-и-п - чукча вылез из контейнера, смотрит, однако. Оделся я и полез на кабину, впередсмотрящим. Не видно Скворца. А если он до Анадыря не обернется? Залез в кабину, сидим, курим, на датчик температуры смотрим. Вот уже и 40, шкале конец. Еще минут 20, и воду сливать с радиатора. А пока капот не открываем, градус экономим. Стекла изнутри уже морозным узором подернулись. Пора сливать! Полез напоследок на крышу. Смотрю, точка движется. Наконец то обернулся, зараза, вон прет как, сани, видно, отцепил, чтобы быстрее. Нырнул в кабину, прикидываем. Ехать ему еще минут 30, Радиатор если сейчас еще не прихватило, то за 30 минут прихватит точно. А после запуска дизеля без циркуляции вентилятор добьет его за 10 секунд. Ремни, может быть, снять с вентилятора? Тогда дизель после запуска его своим теплом снаружи отогреет. Так и сделаем, только сначала пусть подъедет, тогда под капот и полезем, нечего сейчас последние калории терять. Взлетел крышу опять - ба, да это не Скворец, это ГТТ прет.
Быстро вниз. Отцепляемся от саней, Коля! С санями он нас не дернет. Только отцепились, трос впереди растянули - подъезжает, красавец. Новенький, из аэропорта, видно, гонят, только получили. Сошел водила перед нами с колеи вправо, вроде наш, не американец! Стал рядом, дверку открыл, сам не выпрыгивает.
- Чего надо, спрашивает, будто не видит трос в колее растянутый.
- Да дернуть маленько.
- Не, не потяну я вас, тачку порву только! Садитесь, до Краснено довезу.
- Да ты попробуй вначале, у нас дизель еще теплый, с водой, его сейчас ЗИЛом 157-м завести можно!
- Нет, не стану и пробовать!
Такое меня зло взяло.
- Ладно, сейчас только шмотки возьму. Подошел к кабине, открыл дверь, взял ружье, резко повернулся к водиле и мигом взвел курки.
- А теперь включай заднюю и тихонько подъезжай к тросу. Дернешься - влеплю из двух стволов!
Водила ГТТ при виде стволов повел себя вполне политкорректно. Дергаться не стал, тихонько задом пятясь, подъехал к тросу. - Коля - ору я - цепляй трос! Коля вышел из ступора, поправил челюсть и накинул трос на фаркоп ГТТ.
- Лезь в кабину, третью включай! Коля нырнул за рычаги, муфта щелкнула.
- Ты на первой - это ГТТшнику. Давай! И с пол-оборота ожил наш дизелек!
- Коля, глянь циркуляцию!
- Есть циркуляция!
- Отцепляй!
Отцепил Коля нашего невольника-спасителя. - Спасибо! - я ему. Переламываю ружье и показываю ГТТшнику пустые стволы. - За мной должок!
Не помню, что он мне сказал, но из кабины так и не вылез. Задымил, рванул с места и исчез. Разве можно так газовать! Новую машину совсем не жалеет!
Перекурили, пока стекла оттаивали. Зацепили сани. Скри-и-и-п - чукча полез в контейнер. Помчались. Через час езды встретили летящего навстречу Леху. Скворец, отстраненный от пилотирования, виновато шмыгал носом.
Но сейчас пускач у нас новенький, в Анадыре заменили, ничего не боимся. Вот и ночь кончается, небо чуть синеть начинает. А на фоне этой синевы темные силуэты гор справа видны стали, и слева подступают. И проступают с каждой минутой! Оказалось, мы едем по дну каньона, зажатого меж высоких сопок. Красота неописуемая, Швейцария, да и только! И в месте, где каньон раздваивается, мой проводник насторожился и мне говорит - тут тихонько давай, смотри, балок не раздави! Я на вторую перешел, смотрю во все глаза - никаких балков не вижу. Стой! - командует провожатый. Впереди, метрах в двадцати, флажек красный и какой-то квадрат деревянный метр на метр с ручкой на краю, а невдалеке кусок жестяной трубы из снега торчит. Вылезли мы, подошли к квадрату. Проводник наклоняется и тянет его за ручку. Да это крышка люка! Полез он вниз по лестнице, я за ним. Опустились метра на четыре, под ногами рубероид и опять люк. Открыли его - это люк в крыше балка. Вот это да! Столько снега я и представить не мог. В балке тепло, под таким слоем снега и топить почти не надо. А от двери идет туннель в снегу. В одну сторону туалет, в другой стороне снег пилят на воду и холодильник.
И начали мы туда солярку забрасывать, да балки, да всякую другую всячину, полезную для нас и тракторов. И так мне это место в душу запало, что не могу себе представить, что придется оттуда уезжать.
И вот теперь я сижу в Анадырском ресторане, и думаю, как бы это перевод на этот участок сотворить. И тут вдруг фокусируюсь на столике через один от нашего. А там отдыхает зам. директора прииска. Подсел я к нему, нравы на Северах простые, в двух словах изложил свою проблему, совета спрашиваю, как лучше это сделать. - Да чего там, пиши сейчас заявление, я отвезу - говорит он. Подозвал я официантку, заказал ей лист бумаги. Подивилась она, наверное первый раз в жизни ей такое заказали. Но не писать же на салфетке заявление, гусарство какое-то. Принесла официантка бумажку, написал я заявление.
А утром толкает меня механик с нового участка. Саня, говорит, ты давай сейчас в аэропорт, там надо новый трактор получить на коммерческом складе, отогнать на Золотой. Я с Отрожным сейчас по рации говорил, тебя к нам перевели...

Как девчонки покатались....


Распирает аж.... Как тот попугай, который кричал: «Выдергивайте нафиг эти перья, я должен это видеть!!!»

Я это видел, и меня теперь распирает от желания всем этим поделиться.

На этих выходных шеф устроил нам небольшой сабантуйчик по поводу его отъезда в отпуск. Вся контора со своими вторыми половинами выехала небольшой ордой под город и стала пестрым станом на живописном берегу Иртыша. Место это недалеко от города, поэтому на футбольное поле, которое там находится, частенько приезжают всякие любители погонять мячик, которым на городских полях трясти своим жирком как-то не с руки. К полю подходи проселочек, который, в свою очередь, разветвляется на дорогу вдоль поля и на дорогу в объезд оного. Чтобы в распутицу разные новоруши на своих джипах не распахали все поле, добрые футболисты положили на развилку дорог камушек со стороны свертка к футбольным кущам. Камушек... так себе, короче кусок железобетона с торчащими из него обрубками арматуры диаметром где-то полметра. Короче я вам как танкист со всей ответственность заявляю, я бы такой камушек, будь я на танке, не только бы под гусеницу не пустил, но и даже между ними не рискнул бы. Что-то типа зазипованого противотанкового ежа.

Наши мужики пинают мячик, бабы болеют за них. Я по традиции со своим кумом Борисычем за мангалом. У меня видать из-за длительной командировки на Кавказ, а у Борисыча потому что руки растут как надо. Шашлычок ужо жарится, мы стоим за ним присматриваем, лениво попиваем «Толстячка». И тут УДАР!!! Вы слышали тот неповторимый звук, который издают раненые автомобили. Тут и боль смятого металла, и обиженный вой мотора, который перестал чувствовать опору под колесами.... АВТОМОБИЛИСТЫ!!! ВЫ ЕГО СЛЫШАЛИ!!! Мы с Борисычем, навалив три кучи, на шашлык делаем боевые развороты на 180 и видим что передние колеса белой «Кресты» уже коснулись земли, а задние еще нет. Бежим, нет, низенько так летим в ее сторону. На ходу обсуждаем... Как ! Почему! Ровное поле! Ни одной ямки! Может футболисты пригнали военный траншеекопатель да перерыли въезд на поле...Да вроде бы нет... Даже если это клин, то с него не должен автомобиль такой массы взлетать в воздух. На подходе к объекту (я хоть и танкист по образованию, но последнее место службы автослужба) наблюдаю, капот покороблен и щель меду ним и моторным отсеком сантиментов 10, радиатор пробит, картер пробит, лужа такая, что даже земля не впитывает. И только тут замечаю, что за рулем этого монстра японского автомобилестроения сидит миниатюрная такая девушка, а рядом ее подружка. Выбираемся этот «водитель» из машины, подружка не может выйти, корпус повело так, что левая передняя заклинила. Вытаскиваем ее через водительское место. Что!!? Как!!? А мы типа едем...Никого не трогаем ... Потом БАХ!!! И все...
Тут я чувствую подозрительный запах бензина... Пытаюсь открыть капот на предмет течей в бензопроводах и сопутствующих им искрений проводки. Нифига!!! Заклинило! Да и пахнет не оттуда... Обхожу машину. Лужа бензина! Заглядываю под багажный отсек! ВОТ ОН РОДНОЙ! Наш любимый противотанковый еж! Пробил бак и притих довольный, вспоминая героические истории своих фронтовых прадедов. Жизнь не прошла зря!!! Величайшее предназначение выполнено!!!
И тут одна из этих дам выдает: «Вика, надо за Арменом сходить!» Елки - палки!!! Они оказывается взяли машину покататься...
Пришел Армен. Нормальный такой дядька лет сорока. Жалко его мужики было, вот не поверите как. Да дурак, что дал этим ссыкухам прокатится, но ведь чистое поле ведь ни деревьев ни ям... Да Армен, ну а в каком народе нет мужиков у которых при виде дам баллистический вычислитель вырубается... Жалко его было потому, что глаза его надо было видеть, когда он ходил вокруг нее... своей белой ласточки... своей красавицы... растеряно дергая то капот, то дверь, заглядывая вниз....


ЗЫ: Еще мой инструктор вождения в училище говорил: «Бойся двух девушек переходящих дорогу и оживленно беседующих между собой». (это такой литературный перевод с военно-разговорного)