Рассказ майора М.

Задержался на аэродроме допоздна. Ну да не беда, вон у ворот верный боливар, Москвич-2140. Сел да поехал. Хорошо ехать прохладной летней ночью по пустому шоссе! Никуда особенно не торопясь доехать до гаража, поставить «коня» в стойло, пройти пешком до ДОСа, вдыхая полынный аромат буйного разнотравья. Подняться к себе, переодеться в домашнее, поставить на плиту оставленный супругой ужин.
Пустая дорога плавно изгибается, скорость под полтинник. Впереди показались сдвоенные огни. Привычно перевел свет с дальнего на ближний. Ну куда же он прет с дальним! Идиот! Не из летунов, точно. Ослепил ведь: сиреневые круги в глазах, нихрена не видно! Остановился, подождал, пока стали видны крашеные белым столбики на обочине. Вот ведь сука!
Назавтра в курилке рассказал. Выяснилось, что практически все присутствующие видели нахала, ездящего с дальним, наплевав на вся и всех. Ездит на «Волге». Гад, ни разу не переключился, сколько ни мигали.
Ладно, разберемся собственными силами. Так, где-то тут лежала списанная лампа-фара. Так, надо проверить. Работает, поди ж ты. Так, теперь задача упрощается.
В следующие несколько дежурств ездил с притороченной заместо противотуманки лампой-фарой от перехватчика. На третий раз встретились…
Когда издалека показались слепящие галогенки дальнего света, несколько раз моргнул фарами. Последнее китайское предупреждение. Ах, не понял? Ну так получай! Тумблер возле ручника – рраз! Эх-ма, дорогу чуть не до самого поселка высветило!
Пары секунд вполне хватило. Впереди взвизгнули тормоза, послышался удар (ага, столбик) и затем с хрустом и лязгом нечто тяжелое ринулось под пятиметровый откос.
Так, на всякий случай, отключил габаритки. Даже если вылезет кто – хрена он номер разглядит. По приезду демонтировал всю схему, схоронил в смотровой яме гаража. И с чувством выполненного долга пошел домой. Эх, воздух-то какой! Хоть кусками режь и на хлеб намазывай.
На следующий день на аэродром приезжала милиция, осматривала автомобили офицеров, что-то искали. Не нашли. А секретарю местного райкома пришлось пересесть на другую машину, пока восстанавливали помятую старую. И с постоянно включенным дальним он тоже перестал ездить.

Давно это было. Служил Женек в армии. Часть, как часть - раздолбай на раздолбае, все как у людей. Но был в части замполит, который очень хотел к юбилею Ильича концерт отгрохать. Кликнул клич замполит, собрал всех, кто хоть в какой-нибудь самодеятельности участвовал. Получилось: хор из двадцати балбесов, три баяниста, барабанщик, художественный чтец и Женек. Пианист. Прикинул замполит, что таким составом его идею осуществить сложно. Но можно. Режили сыграть "Лунную сонату".
Вы слышали "Лунную сонату"?
Репетировали две недели. Баянисты оказались самоучками, и нот не знали.
Единственный в коллективе образованный музыкант Женек убился им объяснять, какую кнопочку когда нажимать. Барабан в части был один - пионерский. Где-то раздобыли тарелочку, и за скомпонованную таким образом ударную установку посадили барабанщика. Женьку торжественно вручили "Фаэми" - детский игрушечный электромузыкальный инструмент на батарейках, который по определению не мог издавать одномоментно более одной ноты. И те - невероятно противным голосом.
Женек рыдал ночами в серую армейскую подушку. От хохота. Но ежедневно проводил репетицию - толпа обормотов играла на груде хлама "Лунную сонату".
Настал день премьеры - Ильичу стукнуло какое-то количество лет. Замполит провел рекламную акцию, и в часть приехало видное начальство. Поначалу толкали речи, отчитывались и призывали. А затем - художественная часть.
Вы помните, как начинается "Лунная"? Три баяниста, потея от волнения, начали извергать из своих шипящих инструментов звуки, похожие на
крякание: "У, А, И - У, А, И - У, А, И" Вступил барабанщик: "Тс, тс, бум, тс, тс, бум". Женек на своей игрушке взял единственную ноту, и задребезжал на ней: "Иии, и, иииииииииииииии....... Иии, и, ииииииииииииии...." И тут вступил хор. "Аааааааааааа, ааааааааааа....."
Они орали так, что глаза от напряжения лезли на лоб - чувствовали ответственность.
Видное начальство в зале с трудом сдерживало смех. И тут! На сцене! Появился! Чтец!
Он понимал, что вся эта безумная какофония никак не может именоваться музыкой. Но ему было велено продекламировать со сцены бессмертные ленинские слова. Жуя улыбку и похрюкивая от напряжения он вышел на авансцену и произнес срывающимся голосом:
"Какая НЕЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ музыка....."
Рыдали все. Видное начальство вытирало слезы о погон, замполит подхихикивал, солдаты в зале дергались в конвульсиях, участники творческой группы лежали на инструментах...
Часть не расформировали. Замполит не пострадал. Вломили только Женьку. За что - до сих пор не поймет.

Взято с anekdot.ru

Не должна пропасть для истории фраза, сказанная подполковником Магаевым перед первокурсниками МФТИ в сентябре 1969 года:

Я считаю, что студент должен стричься раз в две недели. Кто считает иначе - пусть стрижется чаще!

Во избежание вреда все имена, фамилии, место и время действия изменены. Может, и не было ничего.
Врать не буду, за что купил, за то и продаю.
Приехал в Москву тесть. Получать звездочку. Одну, но большую.
И рассказал он мне поучительную историю, будучи ее не только непосредственным участником,
но и, можно сказать, застрельщиком. Служит он в далеком округе, назовем его Ч.
И вот недавно приезжает в Ч с инспекцией Очень Важное Лицо. Нет, не СОВСЕМ Важное Лицо - а Очень Важное Лицо.Такое важное, что в телевизоре видим не каждый день, но через раз. Ну, тесть, как комдивизии, как водится - поляна. Пей, гуляй, земля валяйся.
А ОВЛ - стерегся так, не то что бы совсем не пил - но осторожно. Половинил. А в Ч - климат обязывает - ПОЛОВИНИТЬ - это почти по двести. Поляна обширная, пока суть да дело, пока речи да тосты, пока осетрина с бужениной - время к вечеру, ОВЛ ко сну, тесть возми да и брякни - "А что, Феофан Власьевич, позвольте мне Вас с супругой моей познакомить - знатные рыжики она готовит." - ну брякнул. Солдатская кость, напрямоту. Тут маленькое отступление - тесть у меня - слуга царю, отец солдатам. Афган, Чечня, Таджикистан - все было, 100 кило отменного веса без жира, боевой офицер. А ОВЛ - возьми, да и согласись. "А поехали, говорит, давно рыжиков не ел". И представьте себе, кавалькада черных волг, мигалки, все дела, Едут. Приезжают. И оторопелая жена тестя, открывает дверь и видит ОВЛ. В дверном проеме. Как в телевизоре. И ОВЛ так слегка покачивается. А под локоток его муж поддерживает. И далее диалог жены и ОВЛ.
- А.....Э.... А Вам можно? (В смысле - может журналюги какие затесались, может - провокация и скандал?
-Мне? Мне - можно многое.- Пауза.- В том числе и ВСЕ.
Ну, что... поели рыжиков. до полного, так сказать. Соседи потом ругались - цветы перед домом охрана потоптала.
Я вот все думаю, звездочку-то тестю дадут - или нет?

Грядет страшный суд!
ЛНПО "Позитрон", г. Ленинград (пока еще), 1991 год.

Около пяти часов вечера. Мы с монтажником Мишей одни сидим в лаборатории, все остальные ушли домой. Вообще, все сотрудники нашего отдела делятся на две категории.
Одни поминутно смотрят на часы и в 16.45 начинают собираться, в 16.55 они громко говорят оставшимся "до свидания" и торопливо уходят. Ровно в 17.00 они уже на проходной. Раньше их не выпустят - режим! Впрочем, когда мне очень нужно, я умею выходить за проходную и раньше 17.00 (смотри мои истории "Через нашу проходную"). Но сам к таким сотрудникам не отношусь.
А вторая категория сотрудников, к которой принадлежим и мы с Мишей, вообще имеют самое смутное представление о том, когда заканчивается рабочий день. Иногда мне звонили из охраны и предупреждали, что уже скоро полночь, а в 24.00 помещение должно быть сдано под охрану. Мы в пятницу вечером говорим: "Доделаю это завтра", имея ввиду понедельник. Выходные не считаются, в выходные ждем, когда снова можно пойти на работу. А чего мы сидим допоздна? Да кто как. Я, к примеру, долбаюсь с микропроцессорным блоком измерения характеристик трам-тарарам-шалтым-балтым-трона. Сам разработал его схему и сам пишу программу для его микропроцессора К1816ВЕ35. Вобщем, фанатик. Ботаник, короче.
Миша - да кто его знает, чего он сидит. Дома ему скучно. Не пьет, не курит, в обществе женщин не замечен, бывают же такие. Одна радость - сидит, компьютерную игрушку гоняет, "F-19". Громит МИГи и СУшки на экране монитора.
Жлоб, между прочим, редкостный. Как-то один инженер нашей лаборатории принес из дому свои маринованные грибочки, чтобы угостить нас. Такое часто практиковалось - кто-то приносил из дому вкусненькое и угощал всех, выслушивая похвалы и комплименты. В нашем коллективе отношения были трогательно-патриархальные, почти семейные. Как сказал мне потом техник Андрей (сейчас милиционер в метро): "Такого дружного коллектива у меня еще никогда не было, и уже, наверное, никогда не будет".
Так вот инженер достал грибочки и стал всех угощать ими. А одна наша сотрудница, инженер-оптик, спохватилась:
- Ой, а я уже свой хлеб съела, ни у кого не осталось?
Такие просьбы в нашем коллективе были в порядке вещей. Но все уже тоже успели схарчить свои корочки хлеба. А без хлеба грибочки как-то не очень. Все сказали, мол, нет уже. Только Миша промолчал. Татьяна Николаевна обратилась к нему:
- Миш, а у тебя нет хлеба?
Миша хмуро промолчал.
- Миша, ты чего, не слышишь? Дай, пожалуйста, кусочек хлеба, если есть.
Миша шумно вздохнул. И натужно проскрипел:
- Счас. Посмотрю.
И он стал долго копаться у себя в сумке. Потом выдал:
- У меня только булка.
- Ну так дай булки.
Миша еще громче вздохнул и с явной неохотой стал опять рыться в своей сумке. Потом сказал:
- У меня только один кусочек.
Поэтому к Мише редко обращались с просьбами. Но сам не отказывался от угощений.
Так вот, сидим мы с Мишей в лаборатории. А в этот день в нашем столе заказов давали пакеты с мороженным фаршем. Я взял домой несколько штук и положил пока в холодильник. Миша тоже себе взял, как раз передо мной стоял в очереди. А за пару дней там же я купил 20 кило картошки, все не мог собраться домой ее отнести. А под ложечкой сосет, есть хочется. И тут меня осенило:
- Миша, сидеть мы будем еще долго, давай супчик сварим.
- Из чего?
- Картошка есть, фарш тоже, лук я у женщин в КБ выклянчу, соль - не проблема.
- Я свой фарш не дам.
Еще бы, дождешься от тебя, жлоба.
- Не беда, я свой дам. Но ты тогда чистишь картошку.
- Картошку чистим вместе!
- Ладно, ладно. Вместе, так вместе.
Быстро начистили в кастрюлю картошки и поставили ее вариться на плитку. Мишу вдруг озарило:
- А хлеб?
- Пойду в буфете куплю.
- Буфет уже закрылся.
- Ну попрошу, может даст все же хлеба.
- Ага, даст! Там такая тетя, так орет на всех. Она скорее %бать даст, чем откроет буфет после пяти.
- Миша, тебе может она и не даст хлеба, а мне даст. Волшебное слово знаю. Короче, пошел я в буфет.
- Очень уж ты, Саша, самоуверенный.
- Лучше уж быть самоуверенным, чем неувереным в себе. Ложная скромность приводит к неуверенности в себе и губит веру в успех.
Эти слова я произнес уже выходя в коридор.
Пришел к двери буфета и постучался. Тишина. Еще раз. Из-за двери послышалось что-то неразборчиво, но нецензурно. Стучу еще раз. На этот раз я расслышал:
- Я щас кому-то постучу, я так постучу, что будете лететь, пердеть и радоваться!
Голос явно приближался. Наконец, дверь распахнулась и в проеме возникла тетя разъяренного вида:
-Тебе чего, не видишь - закрыт буфет! Глаза повылазили!
Я сделал смиренно-постное лицо и сказал елейным голосом:
- Дайте, пожалуйста, немножко хлеба.
- Какой хлеб, ты чо глухой? Я ж те русским языком сказала - закрыто!
-Так ведь я же ради Христа прошу, спасителя нашего.
И голос мой стал проникновенно-проповедническим:
- Женщина, вы думали когда-нибудь, что грядет Страшный суд! И Бог вам обязательно припомнит, что вы мне, православному, в куске хлеба отказали. А Бог все видит. И не спасете вы свою душу, будете гореть в геене огненной, вечно!
Ее лицо постепенно менялось. Сначала с него сошло агрессивное выражение, потом оно стало задумчивым, при упоминании о геене стало испуганным, а услыхав слово "вечно" она вздрогнула.
- Сейчас принесу, подождите.
Надо же, и на ВЫ перешла даже. Она принесла мне на подносе нарезанную буханку.
- Сколько вам?
- Шесть кусочков. Сколько с меня?
- Денег не надо, я ради Христа это делаю!
Отлично! Все прошло так, как и было задумано.
А вот дальше все пошло уже не по задуманному мной плану. Как бы оправдываясь, она сказала:
- Вы не обижайтесь, что я сразу не хотела вам хлеба дать. Но вы сами поймите, мне еще прибраться надо, посуду помыть, выручку посчитать - это когда ж я домой попаду. А ехать мне аж в Купчино.
- Я тоже с Купчино, - отвечаю.
- Да, но мне в Купчино аж до угла Бухарестской и проспекта Славы добираться.
- Я тоже там живу, - говорю я, слегка обалдевая (тогда я жил в Купчино), - а в каком доме вы живете, не в 37-м случайно?
- Точно. А откуда вы знаете?
- Так я ж сам в нем живу!
Оказалось, что мы живем не только в одном доме, но и в одной парадной. Я на третьем этаже, она - на пятом. И не знали об этом!
Заодно рассказал ей, что через день работаю ночным приемщиком в молочном магазине и пообещал ей по блату достать десять банок майонеза (страшный дефицит в то недоброе время). Расстались друзьями, обменявшись телефонами.
Придя в лабораторию, я рассказал Мише, как развел тетку насчет бога.
Прихлебывая супчик и заедая его хлебушком, Миша сказал:
- Саня, тебе с таким задатками надо верующим быть.
- Верующим - ну уж нет, я не настолько прост. А вот проповедником - может быть.
С тех пор у меня в буфете появился блат. Обещание насчет майонеза я сдержал. Частенько и другие продукты доставал для буфетчицы.
Аминь!